В Санкт-Петербурге живут представители многих этносов бывшего СССР, но город не замечает этого культурного разнообразия. Он общается с жителями исключительно на русском языке. Это демонстрируют вывески, объявления и реклама. Языки мигрантов существуют лишь в определенных закрытых зонах. Их «подпольная» жизнь связана с тем, что принимающее общество пока не приняло факт сосуществования с другими языковыми группами, отмечают исследователи ВШЭ.
Незамеченные
Санкт-Петербург как город с развитой экономикой привлекает массу работников из ближнего зарубежья. При этом в северной столице, как и в Москве, не существует этнических гетто. Выходцы из других стран живут в самых разных районах. Но в городе растет число этнических точек – прежде всего магазинов и кафе.
Тем не менее, «фасад» Санкт-Петербурга (в отличие от ряда других мировых мегаполисов) остается моноязычным. «Установка на языковое единообразие, неприятие чужой речи, «ломаного языка» – тот фон, на котором происходит взаимодействие мигрантов и принимающего сообщества», – пишут исследователи. В открытом, публичном пространстве языки мигрантов почти не представлены. Исключение составляют объявления о секс-услугах и редкая двуязычная реклама (парикмахерских, врачей и пр.).
И только в более закрытом пространстве – в спальных районах, на задворках рынков, во внутренних помещениях торговых точек – можно увидеть объявления на узбекском, таджикском, китайском и других языках.
Такая ситуация непризнания языков мигрантов вполне типична. Так, в США в небольшом городе в штате Орегон более 30% жителей – испаноязычные. Но сам испанский язык присутствует только в определенных зонах – мексиканском ресторане, этнических магазинах и пр. Еще один пример: в иранском городе Тебриз живут около 2 млн азербайджанцев. Но их родной язык отсутствует, преобладает фарси. Такое пренебрежение к языку меньшинств – «результат сознательной языковой политики, причем чаще всего на низовом, муниципальном уровне», комментируют авторы статьи.
Исследователи изучили языковую среду трех петербургских микрорайонов: двух спальных (Девяткино и более обустроенный Парнас) и одного центрального (Апраксин двор). Первые два района активно осваивают девелоперы, поэтому там немало мигрантов-строителей (как правило, это уроженцы Узбекистана, а также Таджикистана и Киргизии). Кроме того, там можно недорого арендовать квартиры, что и делают мигранты, торгующие в ближайших магазинах и на рынках (в основном, это выходцы из государств Закавказья).
Квартал Апраксин двор – пример другой городской среды, это рынок. Мигранты здесь не живут, а только работают. Среди продавцов немало выходцев из стран Азии.
Несмотря на обилие мигрантов в трех микрорайонах, объявления и реклама на их языках встречаются не так часто.
Реклама для своих и для чужих
Исследователи выделили несколько групп объявлений, рассчитанных на мигрантов:
Множество неформальных объявлений в спальных микрорайонах (бумажная реклама или надписи на асфальте) предлагают секс-услуги. Тут есть два варианта: русскоязычные сообщения, в которых фигурируют восточные имена (Наргиз, Асал и пр.), либо объявления на одном из нетитульных языков.
Изредка на языках мигрантов встречается реклама услуг врачей. Так, например, на узбекском предлагается помощь стоматолога (Девяткино).
На Парнасе узбекские слова встречаются только в объявлениях в закрытых помещениях. Так, в маленьком узбекском кафе рекламируются услуги парикмахера (надпись «сартарошхона» – по-узбекски парикмахерская).
Коммерческие предложения в адрес мигрантов написаны исключительно на русском: «Сниму запрет на въезд в Россию», «Временная регистрация от собственника», «Патент для граждан СНГ».
Объявления, в которых мигранты предлагают свои услуги местному населению (ремонт, продукцию кафе и пр.), естественно, написаны на русском языке. Но в них есть определенные «этнические» маркеры – например, узор, похожий на арабскую вязь, зеленый цвет и пр.
Двойное дно города
Апраксин двор воспринимается жителями города очень неоднозначно. Для кого-то это туристическая достопримечательность, часть истории (ты «оказываешься в 1990-х»), либо место покупки «дешевых, но довольно качественных товаров». Для других – клоака. Кому-то этот рынок напоминает «Вавилонское столпотворение: цыгане, кавказцы, китайцы, вьетнамцы – кого тут только нет».
Здесь богатая инфраструктура, которая во многом создана мигрантами для своих. Помимо торговли, там есть заведения общепита, ремонтные мастерские, ателье, салоны красоты и пр. Этнические заведения расположены в не видимых с улицы коридорах и закоулках исторической застройки. Так образуется второе дно популярного рынка.
Языковой ландшафт вокруг рынка и в его внутренних помещениях существенно различается. Рядом с Апраксиным двором языковая ситуация примерно такая же, как в Девяткино или на Парнасе: объявления для мигрантов написаны исключительно на русском языке. И только реклама секс-услуг иногда задействует узбекский язык.
На самом рынке основная часть объявлений – тоже на русском языке. В некоторых объявлениях использованы иностранные слова (digital, mp3 players и пр.). Применяется и латиница. Причем происходит простая транслитерация русских слов («flash-opt» – опт флешек и «pled» – плед) или, наоборот, кириллическая транслитерация английских слов: «дэнс-шик» (английское слово «dance» написано русскими буквами). Происходит «не переключение кодов, а лишь частичное копирование иностранных слов», поясняют исследователи.
В закрытой части Апраксина двора (коридоры, куда обычно не доходят посетители) – гораздо более богатый языковой ландшафт, поскольку здесь сосредоточено множество «этнических» услуг. В непосредственной близости здесь находятся магазин восточных продуктов (китайские, корейские, вьетнамские специи, лапша и пр.), китайское кафе и парикмахерская. Русскоязычные надписи либо дублируются на китайском, либо вытесняются им. Пример второй ситуации – парикмахерская, самое закрытое пространство с коммуникативной точки зрения. Здесь вся реклама – на китайском, с изображением азиатских лиц.
Еще один любопытный кейс – кафе «China столовая»: «китайскость» обозначена не только половиной названия, но и изображением на вывеске палочек для еды. А внутри кафе китайские надписи уже доминируют.
Язык для посвященных
Вывески на русском языке могут зашифровывать послание для своих с помощью не только лингвистических, но и визуальных средств – цвета, особенностей шрифта, фотографий.
В меню этнических кафе, помимо всем известных блюд (манты, лагман, шурпа, плов), указаны и куда менее популярные мастава (узбекский суп) и куротоб (одно из главных блюд таджикской кухни). Это пример лингвистического канала передачи информации.
В вывеске кафе «Баракат халал» сразу три элемента «шифра»: само слово «баракат» (арабское «достаток»), зеленый цвет шрифта, а также определение «халал» (вариант «халяль») – соответствие продуктов требованиям ислама. Название кафе «Шахмар» выполнено шрифтом, похожим на арабскую вязь. В обоих случаях акцентируется не конкретная этническая группа, а принадлежность к общей религиозной конфессии и восточной культурной парадигме.
Такая более широкая символика позволяет расширить клиентскую аудиторию, поясняют исследователи.
Непоказательный фасад
Языки мигрантов слабо представлены в городском пространстве Санкт-Петербурга. Это никак не согласуется с их численностью и участием в экономической жизни. Авторы статьи подчеркивают, что в российских мегаполисах мигрантские сети все еще считаются «вторым обществом». Это одна из причин пренебрежительного отношения к другим языкам. Видимо, местное население не готово принять факт сосуществования с другими этноязыковыми группами.
«Монолингвальный фасад российского мегаполиса продолжает скрывать за собой повседневное языковое и культурное разнообразие, которое, как и все тайное и скрытое, кажется непонятным и пугающим его жителям», – заключают авторы статьи.
IQ
Авторы исследования:
Влада Баранова, кандидат исторических наук, доцент Санкт-Петербургской школы социальных и гуманитарных наук НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге
Капитолина Федорова, кандидат филологических наук, доцент Европейского университета в Санкт-Петербурге
Автор текста: Ольга Соболевская