Школьный роман
КНИГА 2. ОСЕНЬ
Часть 1. Сентябрь-31
***
В девятом «Б» начался урок истории. Начался он, как обычно: Дора Яковлевна отметила отсутствующих, проверила домашнее задание, перешла к объяснению нового материала, через некоторое время запнулась, теряя ход мысли, затем сказала что-то совсем не к месту, а потом вовсе замолчала и с мечтательной улыбкой заходила взад-вперед. В классе немедленно послышался гул: ученики заговорили, хоть негромко, но все сразу. И тут распахнулась дверь.
До Николая Андреевича давно уже доходили разговоры о том, что Дору Яковлевну в школе держать нельзя: она не в состоянии сосредоточиться на продолжительно время. Особенно плохо бывает осенью и весной, когда болезнь обостряется. Историю ученики фактически не знают, несмотря на то, что Дора Яковлевна в свое время была одним из лучших историков города. Заслуги заслугами, этика этикой, жалость жалостью, но ведь и об учениках надо думать!.. Странное дело - говорили об этом учителя молодые, неопытные, а завуч ни слова!.. Он, не выдавая своих невольных «информаторов» (они говорили об общих проблемах, а Дору Яковлевну мимоходом вспомнили так, к слову, как слишком необычное явление: учитель способен сосредоточиться минут на пятнадцать, не более, – и что ученики знать будут при таком раскладе?), несколько раз пытался ненавязчиво узнать мнение Зои Алексеевны об учителях истории (спрашивать конкретно о Доре Яковлевне он не стал). Узнал только, что у Анатолия Григорьевича мало опыта (но это дело наживное), а у Снежаны Витальевны сплошные больничные – то ребенок, то сама болеет, прямо беда, а вот Дора Яковлевна – о-о-о! Кладезь! Алмаз!.. Ну-ну…
Обо всем этом размышлял директор, идя по коридору. В данный момент ему нужно было в бухгалтерию, а потом к завхозу, который обнаружил какую-то проблему с батареями в подвале и желал срочно показать это директору – может, надо вызывать аварийные службы для профилактики, пока никаких поломок в неподходящий момент не произошло... Вот попробуй проконтролировать все разом! Говорят же, что директор – это завхоз с высшим образованием. А тут и бухгалтерскую работу надо знать… вот насторожило его кое-что в финансовых документах – надо бы самому перепроверить… И в подвал заглянуть – чем там завхозу батареи не понравились? Наследство, похоже, досталось то еще… А тут вдобавок больной учитель. Есть заместитель по учебной работе?.. Есть-то есть, но вот почему-то именно заместитель замалчивает проблему. Похоже, эта самая Дора Яковлевна «не из простых»… «Надо к ней на урок сходить», - подумал он и остановился. В девятом «Б» слышался приглушенный шум, разговоры, смех, словно в классе не было учителя. Ковалев открыл дверь. Зрелище, которое ему представилось, было малоутешительным. Он увидел развеселые лица девятиклассников и учительницу, которая, никак не реагируя на появление директора, продолжала движение от последних парт к первым, а, дойдя до своего стола, повернулась и снова направилась к последним партам.
- Что здесь происходит? – поинтересовался Ковалев.
Наступило молчание. Ребята вскочили. Борис, до этой минуты сидевший на одном стуле с Алимом, сполз в проход и медленно направился к своей парте. Он шел навстречу историчке, немного присев и держа руки в том положении, в каком они обычно лежат на столе.
- Это что за фокусы, Холодов? – недоумевающее спросил директор.
- Понимаете… - смуглое скуластое лицо Бориса покраснело от сдерживаемого смеха; мальчишка дошел на полусогнутых до своей парты и выпрямился. – Если идти медленно… и руки так держать, она не замечает, что ты идешь ей навстречу… Наверное, думает, что это она мимо нас идет, а мы сидим на своих местах… - Борис, не сдержавшись, фыркнул.
Дора Яковлевна дошла до конца ряда и, все так же улыбаясь, двинулась обратно к доске. Особенно поразило директора то, что все происходящее было для ребят развлечением – причем, едва ли не самым любимым. А ведь среди них много добрых! Куда же делась их доброта? Впрочем, что говорить о других – вон, собственный сын смотрит в окно и кусает губы, чтобы не захохотать, по своему обыкновению, на всю школу!
- На нее периодически находит. На некоторое время, - пояснил Витька.
- Сейчас сойдет, - сказал Гавриленко. – Минуты через три.
- Проверено! – пискнул кто-то из девчонок.
- А потом? – допытывался директор. – Она в состоянии работать?
- Конечно! – сказал Юрка. – Сначала покричит, а потом опять рассказывает.
- Ну, что ж! – иронически произнес Николай Андреевич. – Продолжайте «работать»!
Последнее слово он намеренно подчеркнул, и ребята смущенно потупились – многие, по крайней мере. Он еще раз обвел взглядом притихший класс и вышел.
- Почему не слушаешь, Земляной? – услышал он крик исторички.
***
Из Галиного дневника.
28 сентября.
«Скучно. Сижу дома. Гляжу на свет одним глазом. Вчера было грандиозное побоище. Сначала я побила Олега Филатова морально, а потом он меня – физически. Честно говоря, я не думала, что он сильнее меня. Когда я сказала об этом брату, он сказал: «Балда! Любой, даже самый никудышный мужчина все равно сильнее даже очень сильной женщины». Я говорю: «А как же Марина Пояркова у Шолохова?» А он мне: «Это художественный вымысел». Ладно, я ему докажу, что не вымысел! Буду с гантелями заниматься, а потом посмотрим – вымысел или нет.
Вообще, смотрю, в этой школе Олеги какие-то агрессивные - у брата в классе тоже такой, он Альке 1 сентября тааакой фингал подвесил! И главное - ни за что. Глянул не так. А я мало того, что глянула - так еще и сказала. Для него это так неожиданно было! С ним прямо боятся связываться - из-за мамы. Мама его воспитательница в «продленке», но она, как мне Динка объяснила, завучу тоже угождает, поэтому Олежек себя каким-то принцем чувствует. И вдруг я.
Ой, Динка меня так рассмешила! Побили меня, а плакала она. И меня ей жалко было, и за класс стыдно: при всех били девчонку, а они стояли и смотрели - а еще пионеры! В комсомол собираются вступать! Пришли мама с Татьяной Ивановной (кто-то их позвал - ЧП же!) и не поймут, кого побили: у обеих лица красные, распухшие, а Динка еще и ревет. Марь-Царевна потом ее каким-то лекарством поила. Ну, и раз она такая расстроенная, то ее с уроков отпустили - чтобы она меня проводила. А получилось наоборот: провожала не она меня, а я ее, ей прямо плохо было. Получилось: битый небитого везет. Ведет, точнее. Ха-ха-ха!!!
А вечером Борька пришел проведать. Я Альке говорю: «Не пускай». Он: «Ты что - совсем?». Я чуть не заревела: «Мне же стыдно перед ним с такой мордой сидеть!!!». А он: «Я ему скажу, чтобы он на тебя не смотрел». Вбросил Борьку ко мне в комнату и сбежал - с Витькой в шахматы играть. Брат называется!».
***
Девятый «Б» был порядком напуган, увидев директора, входящего с классным журналом и указкой в руках. А Дора где? Неужели в больницу загремела? Интересно, надолго? Черт, ведь вроде и негромко тогда разговаривали, а директор почему-то внимание обратил.
- Не надо каменеть, други мои! – усмехнулся Ковалев. – Даю вам ровно минуту, чтобы смириться со страшной мыслью о том, что историю у вас теперь буду преподавать я.
Никто не ответил. Класс находился в столбняке: к сегодняшнему уроку, как обычно, были готовы единицы. Да и те, увидев директора, сразу почувствовали себя менее уверенно, чем если бы сейчас вошла Дора Яковлевна: директор все-таки – не рядовой учитель, сама должность давит, да и человек он здоровый – не отключится во время ответа ученика, не соврешь потом, что он уже собирался поставить отметку отвечавшему, да отвлекся; если уж сам вызовет к доске – попытаемся ответить, а поднимать руку – это уже, простите… Самоубийц нет!.. Вот это влипли!!!
Некоторые сердито обернулись к Алиму – дескать, почему молчал? Но для того появление Николая Андреевича было точно такой же неожиданностью, как и для всех. И возникли очень нехорошие предчувствия. Дело в том, что вчера у Ковалевых допоздна просидели Витька с Борисом, и, когда они ушли, Николай Андреевич поинтересовался, выучил ли сын уроки на завтра. Он сказал, что, в общем, выучил, осталась история, но это – ерунда, завтра собираются отвечать совсем другие, а у него, Алима, оценка уже есть. На это отец ответил неопределенным «ну, разве что так…»
А теперь вот – явление второе: те же и директор! Дождались варягов, как говорится! Что там хоть было? Второй съезд и что-то на повторение…
- Сначала я хотел бы познакомиться с вашими знаниями, - сказал Николай Андреевич, открывая журнал. – Желающих, естественно, нет!.. судя по вашим невеселым лицам... Тогда к доске без всякого желания пойдет Ковалев!
- Так я и знал, - пробормотал Алим, медленно поднимаясь с места и пробегая глазами первые строки параграфа.
Он и сам прекрасно понимал, что действие это было сходно с действиями утопающего, пытающегося спастись при помощи проплывающей мимо соломинки: Николай Андреевич мог задать вопрос по другому материалу.
- Ковалев, значит, пойдет к доске и расскажет нам о причинах падения крепостного права.
Алим с тоской подумал, что день сегодня не задался: он успел «схватить» несколько абзацев параграфа, посвященного Второму съезду КПСС, а спрашивают о крепостном праве… год отмены он помнил – как раз недавно на уроке литературы говорили о трех периодах революционного движения, и второй начался после отмены крепостного права. А причины? Что-то крутится в голове… Алим на ходу попытался заглянуть в учебники, лежащие на партах одноклассников, но вразумительно прочитать хоть что-либо не смог.
– Для тех, кто еще не успел открыть дневники, поясняю: повторение изученного материала... домашнее задание такое было, – директор говорил спокойно, слегка иронически, а класс залихорадило.
Алим вышел к доске, взял указку.
- Ну, а указка тебе зачем? – сдерживая смех, спросил Николай Андреевич. – Вроде бы карты крепостного права не существует.
- Так почему-то спокойнее, - ответил мальчик.
- А-а… Ну, ладно.
- Крепостное право было отменено в тысяча восемьсот шестьдесят первом году, - бойко начал Алим, глядя страшными глазами на сидящих за первой партой Валеру и Алешу, которые, мгновенно поняв в чем дело, кинулись искать в учебниках нужные сведения.
- Сговорились, - неприязненно пробормотал Олег (Валеркиного шепота он не слышал). – Сейчас сыночку «пять» поставит…
- Не надо подсказывать, Капралов, - вдруг сказал директор. – Если ему суждено сегодня ответить на заданный вопрос, он ответит сам. Продолжай, Ковалев, мы тебя чрезвычайно внимательно слушаем!
Алим молчал, нервно вертя в руках указку.
- Все? – спокойно спросил Николай Андреевич. – На этом твои знания закончились?
Алим отвел глаза.
- Ты готов к уроку? – возвысил голос директор.
- Нет, - глухо ответил Алим, глядя в окно.
- Садись. «Два»… И нечего людям головы морочить!
Девятый «Б», затаив дыхание, смотрел, как в журнале напротив фамилии «Ковалев А.» появляется «пара». Все! Теперь рты у всех замазаны надежно!..
- И мне тоже! – взмолился Борис. – Мы же вчера вместе…
- Знаю, - кивнул директор, не принимая, однако, никаких мер к разгильдяю Холодову.
- И я не выучил! – с готовностью сказал Витька.
- Поставьте «два»! – канючил Борис. – А то меня совесть заест за ночь! Это же я ему помешал!
- И завтра утром его найдут в постели, заеденным совестью, - элегическим тоном проговорил Юрка. – Интересно, как она, совесть эта самая, есть его будет: горло перегрызет или голову откусит? Или руки-ноги отъест?.. Или внутренности грызть начнет? Вроде орла, что у Прометея печень клевал… О, кто «Село Степанчиково» Достоевского читал? Там одна баба сыну говорит: «Жестокий сын, ты растерзал мои внутренности!».
Класс, не выдержав, засмеялся, хоть и нервно.
- Потише, пожалуйста! – попросил Николай Андреевич. – Ты знаешь, Холодов, я хотел тебя спросить, но передумал. Я тебя в другой раз спрошу – когда ты не будешь так рьяно проявлять солидарность. Тем более, мы с тобой недавно очень содержательно побеседовали о некоторых исторических событиях. Помнишь такой разговор?.. Хоть это было во внеурочное время, вывод о твоем уровне я сделал. И не верю, что ты сейчас совершенный ноль, – но ты же упрешься: я буду задавать вопросы, а ты твердить, что не знаешь. Пустая трата времени и необъективная оценка. Поэтому сегодня спрошу других, а ты никуда не денешься и на следующем уроке.
- Завидно? – съехидничал Филимонов.
- Ну, поставьте!..
- Не переживай, Боря, - усмехнулся Ковалев-старший. – У тебя все еще впереди! Я тебе обещаю при свидетелях, что «двойки» у тебя будут – и не одна, не две… Все, все! – поднял он руки. – Рогозин, что у тебя по истории в восьмом классе было?
- Все «пятерки»! – гордо ответил Витька. – И не только в восьмом.
- Судя по тому, как вы вели себя на уроках у Доры Яковлевны, на «пятерку» в этом классе историю не знает ни один. Незаслуженные у тебя «пятерки», Витя! – с сожалением произнес Николай Андреевич.
И Витька купился.
- Как это… как незаслуженные?.. Да я… я на областной олимпиаде первое место!.. – от обиды и возмущения он даже начал заикаться. – А там знаете, сколько народу было? И вопросы – начиная с древнего мира!
- Легкие, значит! – уверенно заявил директор. – А спросить сейчас что-то чуть сложнее, чем про собирание ягод – и готово. На спор: все равно даже половины не помнишь – может, треть, и то от силы! Класс – свидетель.
При этих словах Николая Андреевича у Витьки сверкнули глаза.
- Когда была крестьянская война под предводительством Ивана Болотникова? – быстро спросил директор.
- В тысяча шестьсот шестом – тысяча шестьсот седьмом, - так же быстро ответил Витька.
- А битва на Чудском озере?
- В тысяча двести сорок втором.
- А каково ее значение?
- Она остановила продвижение крестоносцев на восток.
Вопросы сыпались один за другим – из древней истории, из новой, из отечественной, из истории других стран, о войнах, о государственном строе, о науке, культуре… В этом беспорядочном ворохе проскочили заодно и несколько вопросов по тому материалу, который задавали на сегодня. Витька, не заметив подвоха, отвечал без запинки. Наконец, директор удовлетворенно кивнул:
- Достаточно, Витя! Садись, «пять»! Вот это действительно «пятерки» заслуженные! Как говорится, хоть среди ночи разбуди и спрашивай… Даже про Второй съезд знаешь. И про отмену крепостного права.
Витька растерянно и виновато оглянулся на Алима. Тот сидел, опустив глаза в парту.
- Знания у тебя отличные, - невозмутимо проговорил Ковалев. – И не вижу ничего плохого в том, что ты успел к уроку подготовиться, а твой друг – нет. Тем более, у него после вашего ухода время было, это я точно знаю… Садись, садись!.. И не переживай… Ярославцева!.. Можешь отвечать с места. Скажи, Марина, когда было восстание под предводительством Пугачева?
- Не помню, - пролепетала покрасневшая, как рак, Марина. – Это ведь в седьмом классе проходят. А сегодня повторять не задавали...
- А что ты можешь сказать о Степане Разине?
Марина пожала плечами и опустила глаза.
- Та-а-ак… - зловеще протянул Ковалев. – Заметьте, я задал вопрос не по Древнему Риму и не по Урарту, а из истории России, которой мы должны гордиться. Это что же? Люди жизни не жалели, а вы о них знать ничего не хотите? То, что вы сейчас в школе учитесь, - это же не с потолка упало! К этому постепенно шло! Да если бы не было этих крестьянских бунтов, если не было бы Разина, Пугачева, Болотникова, восстания декабристов, стихов Некрасова, «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищева, и еще многого другого, то и отмены крепостного права не было бы! И ликбезов после революции не было бы! И всеобщего обязательного среднего образования не было бы! И ты, Ярославцева, вполне возможно, не за партой бы сейчас сидела, а гусей пасла!
- Бедные гуси! – жалостливо вздохнул Юрка, скорчил плаксивую гримасу и, послюнив палец, нарисовал на щеках две вертикальные влажные полоски – якобы следы от горючих слез, пролитых в порыве сострадания.
- Пожалуйста, без комментариев, Филимонов!.. - директор едва удержался от улыбки (ну, невозможно на этого парня смотреть без смеха!). – Хорошо, Марина, расскажи, что ты знаешь о Втором съезде партии. Это проходили не в седьмом и не в восьмом классе, а на прошлом уроке, судя по записи в журнале. Конкретных вопросов уже не задаю: что знаешь… если знаешь.
- Я не выучила, - со слезами сказала Марина.
- А об отмене крепостного права что-нибудь помнишь? – и, поскольку ответа не последовало, директор вздохнул: - Прискорбно!.. Садись, «два»!
- Не ставьте! – испуганно вскрикнула Марина. – Я выучу!
- Извини! Уже поставил… В данном случае, дорогие мои, - хирургия! Только хирургия! Терапия бессильна, поскольку болезнь слишком сильно запущена. И не считайте это каким-то самодурством с моей стороны. Все обычно и просто: ученики должны подготовиться дома к следующему уроку, а учитель проверяет, как домашнее задание выполнено. И совершенно не важно, какой именно учитель пришел на урок, хоть из соседней школы кто-нибудь, - знать вы должны в любом случае. И ориентируется учитель, если пришел в новый для себя класс, на запись в журнале: тема урока есть, домашнее задание есть. Все! И он будет спрашивать именно по всему этому. Вы не маленькие, сами прекрасно понимаете. Но, к сожалению, к уроку сегодня не готовы. И уважительных причин, насколько я понимаю, у вас для оправдания нет… Поэтому оценки соответствующие… Тем более, я принял классы от другого учителя, и должен видеть реальную картину. А от этого и начнем «танцевать».
В классе стояла гробовая тишина.
Таня написала что-то на обложке учебника и толкнула локтем соседа. «Не расстраивайся, каждый нормальный ученик просто обязан когда-то получить «двойку», хотя бы одну за десять лет», - прочитал Алим и улыбнулся. Сидящая впереди него Руслана чуть откинулась к спинке стула, завела руку за спину и, не оборачиваясь, положила на его парту сложенный вчетверо листок. «Скорблю по поводу твоей «пары», однако не могу не сказать, что сегодня я в настоящем восторге от твоего отца», - было написано угловатым почерком Борьки Холодова.
- А вот и второй в классе человек, который и сегодня к уроку подготовился, и то, что раньше учили, на «пять» знает! – через некоторое время подвел очередной итог директор, ставя «пятерку» Оле Поляковой. – Стеблев, рискнем?
С легкой паникой на лице к доске вышел Андрей Стеблев. «Четыре»… Хотя и не очень твердая…
Последний из отвечающих на этом уроке – Юрка – наповал сразил одноклассников, тоже получив «пятерку». Сам же он легкомысленным тоном заявил на перемене, что успел просмотреть параграф со Вторым съездом, пока отвечали другие, а про крепостное право он с седьмого класса помнит, ну и остальное из того, что спрашивал директор, так… наугад… Но, оказывается, он помнит многое – сам не ожидал!.. Впрочем, для Филимонова это было в порядке вещей.
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного произведения.
Совпадения имен персонажей с именами реальных людей случайны.
______________________________________________________
Предлагаю ознакомиться с другими публикациями