Я уже публиковал ранее статью на канале, каким образом попал в санчасть во время армейской службы в ГСВГ (ссылка в конце публикации). Незадолго до учений вернулся обратно в своё подразделение.
Пришли однажды после завтрака, сидим в ленинской комнате в ожидании дальнейших указаний – то ли в бокс пойдём драить и без того надраенные боевые машины (БРДМ-2 – бронированная разведывательно-дозорная машина), то ли занятия по полит.информации будут. И тут дневальный на тумбочке кричит:
– Противотанковая батарея, строиться!
Срочники-первогодки (и я в том числе) пулей вылетаем из ленинской комнаты на построение, старослужащие нехотя за нами подтягиваются. Построились напротив кубрика, взводные офицеры заняли свои места в строю. «Деды» шёпотом пытаются разузнать у своих взводных:
– Куда пойдём?
Офицеры в дальнейшие планы не посвящают:
– Узнаете.
Из канцелярии выходит комбат с топографической картой в руке. Выслушав доклад взводного офицера о построении, комбат обвёл взглядом наш строй и объявляет:
– Сейчас идёте в каптёрку, берёте лопаты, кирки, ломик. Наша задача: выдвигаемся на учебный полигон копать капониры под БРДМ.
В учебке нас учили «закапывать» боевые машины и в теории, и на практике. Но там был песок, копать его легко. А в Германии почва каменистая, колотить камень киркой мне ещё не доводилось. Да и на учебном полигоне я ещё ни разу не бывал.
Поставив задачу, комбат обращается ко мне:
– Карты подписывал?
По Уставу отвечаю:
– Никак нет!
Комбат задаёт следующий вопрос:
– Плакатным пером писать умеешь?
Чуть заметно киваю головой:
– Так точно!
Комбат протягивает мне карту:
– В ленинскую комнату шагом МАРШ!
Отвечаю:
– Есть!
И направился в ленинскую комнату изучать врученную карту. Позади себя слышу как комбат командует подразделению:
– Бегом в каптёрку за инструментом и строиться внизу!
Захожу в ленинскую комнату, на столе разворачиваю подробную карту местности. Изучаю её, но понять не могу что это за карта – на ней нет города, в котором расположена наша воинская часть. Так сказать, нет точки отсчёта, нет «маяка», по которому можно было бы сориентироваться. Блуждаю по карте глазами, читаю незнакомые мне небольшие населённые пункты.
Спустя немного времени заходит в ленинскую комнату комбат, ставит мне персональную задачу:
– Нужно подписать карту красивым почерком.
На самой карте показывает мне где должна быть надпись, что на ней должно быть написано и высота букв (если не ошибаюсь – 10 см). Линейка, карандаш, ручка с плакатным пером и чёрная тушь – в тумбочке под телевизором. Смотрю на карту и как бы между прочим спрашиваю:
– А где тут капониры копать? Сообразить не могу, где здесь город и наша воинская часть.
Комбат разъясняет:
– Это не та карта. Скоро поедем на учения, вот там и будет эта местность.
Я вскинул брови:
– Ах, вон оно что...
Комбат кратко изрёк:
– Работай.
И вышел из комнаты, закрыв за собою дверь. Я достал из тумбочки всё необходимое для черчения, однако червячок внутри заегозил – мне интересно узнать, сколько у меня в запасе времени. Вышел к дневальному на тумбочке:
– До капониров далеко идти?
Рядовой на полгода старше меня по призыву уверенно говорит:
– Придут назад к обеду, не раньше. Времени навалом.
Посмотрел на настенные часы перед тумбочкой, прикинул – да, свободного времени выше головы, торопиться особо некуда.
По линейке сделал карандашом на карте разметку, отрисовал буквы. Отошёл на шаг, оценил эскиз – не, сухо получается и совсем не выразительно. И по новой перерисовал буквы. После чего я их закрасил тушью. Получилось очень симпатично, результатом своей работы я остался доволен.
Как и предсказал дневальный, подразделение вернулось в казарму к обеду. Сдали обратно в каптёрку инструменты, умылись, построение и в столовую. Естественно, я тоже вместе со своими сослуживцами. Карта осталась на столе в ленинской комнате.
После обеда мой взводный мне командует:
– В канцелярию!
Следую за офицером, в голове нехорошие мысли крутятся – неужто ошибку допустил, букву пропустил?
Заходим в канцелярию. Карта на столе, с улыбками на лицах её рассматривают комбат и взводные офицеры. Увидев меня, комбат говорит:
– Молодец! Красиво!
Словно доклад чеканю в ответ:
– Я старался!
Комбат кивнул на карту:
– Я вижу, что старался. Славянский шрифт на карте немецкой земли.
Оправдываюсь перед командиром:
– Не люблю я готический шрифт. Чужой он.
Комбат обнадёживает меня:
– А готический шрифт и не нужен! – постоял, поразмышлял и после короткой паузы добавил: – Славянский шрифт тоже не нужен.
Я удивился:
– Почему? Красиво же!
Действительно, буковки у меня вычурные под стиль древних рукописных книг. Загляденье, а не карта! Но комбат со мной не согласен:
– Художественная красота в военных картах не допускается. Только строгий плакатный шрифт! Всё ясно?
По стойке «Смирно» вытянулся в струнку:
– Так точно! – взглядом указываю на карту: – А с ней что делать?
Комбат махнул рукой:
– Так пусть остаётся.
Буквально через считанные дни рано-рано утром поехали на учения чуть ли не через всю страну с юга на север. Мне, командиру боевой машины, было интересно сидеть сверху на броне, обозревая вокруг пейзажи Германской Демократической Республики. На немецкой земле – советская военная техника, на карте немецкой территории – надпись славянским шрифтом.