У моей мамы есть подруга Лена. Её шестнадцатилетняя дочь Оля переживает тяжёлый кризис: гуляет до глубокой ночи вопреки наказам, дерзит родителям, самовольно делает татуировки, связалась с сомнительной компанией, хлопает дверьми, бездельничает — всё в духе переходного возраста. У них тотальный дисконект.
Имена героев истории изменены
Однажды мы с мамой заскочили к ним в гости без предупреждения, а у них дома детская опека. Мы уже думали уходить, как Лена убедила, что всё в порядке, и предложила подождать в комнате.
Я почти ничего не слышала, но по обрывкам слов сотрудниц опеки было ясно, что «мать сильно переживает, тебя могут увезти в лес, нужно думать о будущем, почему не слушаешься родителей, для несовершеннолетних детей существует комендантский час».
Тон женщин, включая мать девочки, был очень настойчивый, нравоучительный и временами жалобный. Как будто они сначала запугивали её, а потом уговаривали. Что отвечала Оля, я не слышала, но периодически она плакала.
На самом деле не особо важно, о чём конкретно шёл их разговор. Важно то, какая была обстановка: три тётеньки сидели напротив подростка и учили уму-разуму. Мне кажется, именно из-за тона и атмосферы попытка воспитания изначально была обречена на провал.
Более того, если среди них был психолог, то можно смело ставить перед ним приставку «псевдо». Грамотный психолог вне зависимости от ситуации занимает нейтральную позицию и наводящими вопросами пытается разобраться в причинах конфликта, плавно подводя разговор к общему знаменателю.
Когда органы опеки ушли, мы все вместе сели пить чай. Лена и нам пожаловалась, какая непослушная у неё дочь, перечисляя всякие доводы. Оля молчала. Мне тогда хотелось взять её за руку, отвести в ближайшее кафе, рассказать ей про свою первую любовь и обсудить модные штаны палаццо, посасывая из трубочки молочный коктейль.
Я понимаю Лену. Она не спит ночами, переживая за дочь. Не хочет стать претендентом на участие в шоу «Беременна в 16», боится услышать трагические вести и совсем потерять контроль над дочерью. Всякие надежды повлиять на дочь самостоятельно умерли, поэтому Лена просит о помощи людей со стороны.
Но вопрос: если родители не могут договориться с ребёнком, сможет ли это сделать кто-то другой?
Не станет ли хуже от того, что мать жалуется на свою дочь чужим людям, развесив перед ними грязное белье?
Подозреваю, что из всего разговора Оля ещё раз сделала вывод о том, что ее никто не понимает и не принимает.
На месте девочки я бы, наверное, провалилась сквозь землю от стыда, задохнулась бы от силы протеста и ещё больше закрылась от родителей.
С другой стороны, говорить об опасностях и последствиях такого поведения, конечно, нужно. Иначе у ребёнка совсем откажут тормоза…
Мне кажется, тут нужен какой-то другой подход, более тонкий и хитрый. Очень важно не усугубить ситуацию, что, по моему мнению, и сделала Лена.
Как бы вы поступили бы на месте матери?
Всем желаю незаметных подростковых кризисов, и давайте дружить — подписывайтесь, ставьте лайк 👍