оглавление канала
Вскоре, ему все же пришлось выходить обратно к железной дороге, но, он пошел вперед, дальше, уже к другой станции. До заветной пещеры оставалось совсем немного. Он это чувствовал по яркости своих видений, которые стали посещать его уже не только в ночные часы, но и днем. Стоило ему только замереть в неподвижности и просто прикрыть глаза, как перед ним словно карта высвечивался весь предстоящий путь. Но, он также хорошо понимал, что без еды ему туда не добраться. Поэтому, пришлось задержаться на маленьком полустанке. Здесь не было товарных вагонов, которые требовали бы разгрузки. Большие поезда следовали мимо без остановки. Но, это значит, что и облав здесь не будет.
Его приютил старый обходчик, поселив в маленькой пристройке, больше похожей на небольшую кладовку, чем на комнату, пожалев пацана. Олег работал у него, помогая по хозяйству, которое было у старика довольно большим, или таскал за ним тяжелые инструменты, когда требовалось идти проверять пути. Денег он не брал, да и не было у старика денег. Олег работал за еду, откладывая себе на будущую дорогу, что мог.
На полустанке он прожил почти месяц. Немного поправился, набрался сил. Старик был с ним ласков, и, понимая, что такую жизнь мальчик ведет не просто так, ни о чем его не спрашивал. И вот, наступил день, когда Олег почувствовал в себе силы идти дальше. Нетерпение нарастало в нем с каждым днем. И он боялся, что может опоздать. Только вот к чему опоздать, он так до сих пор и не понимал. Но, вполне доверял своему внутреннему чутью, которое гнало его вперед.
Ранним утром, когда за окном еще только начинали гаснуть последние звезды, он, с потяжелевшим мешком за плечами, в котором лежали съестные припасы и кое-какие инструменты, необходимые для того, чтобы выжить в тайге, вышел в путь. Со стариком он простился еще накануне вечером. Тот его, по обыкновению, ни о чем не спросил. Только головой покивал и пробормотал с тяжелым вздохом:
- Ну, что ж, парень, дорога зеркалом…
Сначала Олег шел вдоль железнодорожного полотна, отходя в сторону, когда мимо проносились поезда. Километров через десять, он сошел с насыпи и направился в лес в сторону гор. Целый день он прошагал почти без остановки, как гончий пес, который чует след зверя и не может остановиться. К вечеру, совершенно обессилевший, он добрался до предгорья. Ему оставалось перевалить через гору, пройти по седловине, и тогда он бы оказался у ТОЙ пещеры. Он посидел на земле, тяжело дыша, а потом стал устраиваться на ночлег. У старичка обходчика он разжился кое-каким инструментом. В его распоряжении сейчас был небольшой топорик, топорище к которому он сделал сам, и довольно большой и хороший нож, который подарил ему старик. Как он объяснил Олегу, раньше с этим ножом он ходил на охоту, а теперь он стар, и охотничий нож ему без надобности. Пожалуй, это была самая дорогая вещь, среди нехитрых пожитков Олега. Он с любовью погладил острое, наточенное лезвие и рукоятку, набранную из кусочков прочного, отполированного годами, дерева. Потом, встал, и принялся готовиться к ночлегу. Следовало позаботиться о костре. В который раз он поблагодарил мысленно своего отца, за то, что он так многому успел его научить.
Он сидел, глядя на яркие языки пламени, уносясь мыслями в прошлое. Вспомнил, как они с Ванькой полезли в пещеру, и как потом встретили медведицу с медвежатами, и как их потом бранили их отцы. Все это было так далеко от него, словно прошло не шесть лет, а шесть веков, как будто это все было в какой-то другой жизни, радостной, светлой. Он вспомнил лицо отца, такое, каким он его запомнил в последний раз, искаженным гримасой боли, когда он пытался закрыть их с мамой от лавины камней. Боль заполнила всю его сущность. Он давно уже разучился плакать, не мог он позволить себе такой роскоши, как слезы, но, не в силах больше сдерживаться он закричал. Закричал дико, страшно, словно смертельно раненый зверь, подняв голову к небу, к равнодушным звездам, что смотрели на него сверху молчаливо и безучастно.
До перевала Олег добирался еще четверо суток. Ночами он жег костер, и сидел возле него до самого рассвета, сон не шел к нему. Какое-то лихорадочное, возбужденное состояние охватило его, когда он увидел ту самую седловину, по которой они с родителями добирались до пещеры. У него было такое ощущение, что там у этой проклятой пещеры его ждет мама. Где-то в глубине своего сознания он понимал, что эта глупая надежда на чудо никогда не сбудется. Но поделать с собой все-равно ничего не мог. Теперь он шел быстро, стараясь нагнать упущенное, как ему казалось, время, спеша попасть к пещере в ночь, когда на небе появится молодой народившийся месяц. Почему именно так, он не знал, да и не задумывался над этим особо. Просто, его внутреннее чутье говорило ему, что так надо, так должно быть. И если он опоздает, то придется ждать до следующего новолуния.
Он достиг пещеры, когда тонкий серп ночного светила только появился на небе. Возле самой пещеры не росли ни деревья, ни кустарники, только жесткие пучки травы кое-где пробивались сквозь щели и битый щебень, да высились камни, суровые серые глыбы, напоминающие очертаниями головы диковинных и жутких существ, поросшие мхами и лишайниками. Он нерешительно остановился у самого входа. Внутри клубился мрак, наводящий на него какой-то тоскливый ужас. Но Олег постарался взять себя в руки, и сделал несколько шагов внутрь. В глубине пещера была завалена камнями. Кое-какие глыбы удалось вывернуть спасателям, но дальше, туда, где осталась мама, они так и не добрались. Олег остановился нерешительно, почему-то, желания остаться на ночь в этой темноте, у него не было. Он решил, что будет лучше провести ночь снаружи, а днем, когда станет светло осмотреть завал. Хотя, в глубине души понимая, как глупо с его стороны было на что-то надеяться.