оглавление канала
Люська, мирно щипавшая травку вокруг березки, подняла голову и коротко заржала. Я подошла к кобылке, и принялась ее гладить по морде, приговаривая:
- Вот такие дела, милая… Конечно, твое дело сторона, стой себе, да травку жуй. А мне что делать со всем этим? Любой нормальный человек решил бы, что дед с ума сошел, - я подумала секунду, и отдавая дань справедливости, продолжила, - ну и я вместе с ним. Хотя, с другой стороны, смотря, что считать «нормальным». Не могу сказать, что все мои поступки вписываются в это понятие. В общем, встряла я опять куда-то… - Потом внимательно посмотрела в глаза лошади, и с сочувствием закончила. – Ну, и ты вместе со мной тоже попала…
Лошадь коротко заржала и радостно замотала головой. Я усмехнулась, если я и сошла с ума, то, наверное, уже давно. Кто же в здравом разуме будет серьезно откровенничать с лошадью? Люська вдруг взяла и положила голову мне на плечо, словно утешая меня. Я с чувством поцеловала ее в морду, и, тяжело вздохнув, направилась обратно в дом. Уж если мне и предстоит узнать еще что-нибудь более невероятное, то лучше это сделать сразу, так сказать, не растягивая это удовольствие надолго.
Прон ждал меня, сидя за накрытым к чаю столом, и с усмешкой встретил мое появление в доме.
- Ну, что? Отошла маленько? Давай чай пить. За чаем беседа потечет ровнее. Так всегда наши предки считали, а они, как ты знаешь, были мудры, и напрасно ничего не делали.
Я уселась обратно на лавку, напротив старика, пододвинула к себе чашку с чаем, и, словно делая шаг в пропасть, проговорила:
- Это ведь еще не все, что ты мне хотел сказать? – Вопрос был скорее риторическим, и ответа я не ждала. Просто уставилась на старца с ожиданием.
Он, не торопясь, отхлебнул чая из своей кружки, прикрыв от удовольствия глаза. А я посоветовала себе набраться терпения, хотя, так и тянуло заорать или, на худой конец, разбить что-нибудь, чтобы осколки брызнули во все стороны. Но, понимая, что результата от такой моей вспышки точно не будет, я просто сделала глоток чая из своей чашки, не сводя глаз с Прона. Думаю, старец прекрасно понимал, что творится у меня в душе в данный момент, и, также, оценил степень моей сдержанности. Потому что, через несколько секунд, поставив чашку на стол он заговорил с улыбкой спокойным голосом школьного учителя, объясняющего урок ученикам:
- Ты сама понимаешь, что, живя на земле так много тысяч лет, невозможно было бы представить, что гиперборейцы не оставили совсем никаких следов. Язык, письменность, умение обрабатывать землю и использовать полезные ископаемые, искусство, разные науки, в том числе понимание сущности вселенной. Много чего они передали как своим потомкам, так и другим племенам, живущим тогда на земле, и бегающим в шкурах. Не зря, во многих сказаниях и легендах народов, населяющих все материки мира, присутствуют «белые боги», сошедшие с небесных колесниц, и научивших людей всему тому, что способствовало их выходу из первобытного состояния. Но, главное богатство, которое они передали следующим поколеньям – это кровь. Кровь, которая текла в их жилах несла в себе память веков. Именно кровь делает людей такими, какие они есть. Дает им определенные способности. Порой, человек даже сам не понимает, какая сила скрыта у него в крови. В каждом из живущих есть хоть одна капля крови гиперборейцев. Это как с родственниками. Есть «дальняя родня», про которую говорят «седьмая вода на киселе», а есть «ближняя». Так вот, «ближней родне» дано много из того, чем обладали наши пращуры. Но, обходиться с этим даром нужно бережно. Хранить его и лелеять, взращивать, как из зернышка взращивают хлебный колос.
Он замолчал, глядя на меня, ожидая, по-видимому, моей реакции. А я сидела, как завороженная и смотрела на него широко открытыми глазами. Его рассказ настолько захватил меня, что я боялась даже шевелиться, чтобы не спугнуть ту сказку, мечту, которая окутывала меня, словно радужным сиянием. А Прон терпеливо ждал, когда я наконец выйду из этого состояния зачарованности. Не глядя, я взяла со стола свою чашку с чаем и принялась пить его большими глотками. Затем с шумом выдохнула, словно, все это время сдерживала дыхание, и, наконец произнесла:
- Если я правильно поняла, то ты вместе с Одином из «ближней родни»… - Мои слова прозвучали, скорее, как утверждение, нежели, как вопрос.
Прон широко улыбнулся.
- И, судя по тому, что я вижу и чувствую, ты тоже…
Я захлопала на него глазами, а потом выдала неожиданно даже для самой себя, не говоря уже о старике, тоном, каким я всегда говорила, когда убеждалась в чем-то, в чем меня долго и упорно разубеждали окружающие:
- Вот, я так и знала, что умею летать!! Я всегда это чувствовала!! Особенно, во время грозы!!
Старец в первое мгновение растерянно смотрел на меня, а потом разразился смехом. Его неожиданное веселье передалось и мне. Не знаю, с чего смеяться начал он, а у меня, видимо, организм таким образом разряжался от шока, после всего услышанного. За окном заржала Люська, но я не обратила на это внимания, чуть не катаясь по лавке от смеха. Люська не успокаивалась и ржала уже как-то жалобно, что и привело меня в чувство. Я, кое-как поднявшись с лавки, все еще не в силах до конца успокоиться и вытирая с глаз выступившие от смеха слезы, вышла на улицу. Картина, которую я там увидела, заставила меня замереть столбом на крыльце, словно я превратилась в соляной столб.
Один стоял рядом с лошадью и крепко держал ее за повод, что-то нашептывая ей в ухо. А напротив кобылки, на задних лапах, словно человек, сидел медведь Асхат и смешно шевелил носом, втягивая ноздрями воздух. Люська изредка принималась жалобно и негромко ржать, глядя на медведя перепуганными глазами. Я медленно опустилась на крыльцо и выдохнула. Нет, кажется, на сегодня с меня более чем достаточно. «Знакомство» медведя с моей лошадью стало последней каплей. Я обхватила голову руками и, от избытка эмоций, выдала такое замысловатое коленце не литературного содержания, которое никак не подходило воспитанной женщине. При этом, к моему величайшему стыду, я не испытывала ни малейших угрызений совести или сожалений. И поделать с этим я уже ничего не могла.