Когда Си Цзиньпин пришел к власти в Китае, многие видели в нем еще одного партийного работника. Но под его руководством западная экономика попала в зависимость от Китая.
Вы можете получить представление о том, как мыслит Си Цзиньпин, самый влиятельный человек во второй по величине экономике мира, если взглянуть на его двухтомный труд «Управление Китаем». Многие люди находят книгу нечитаемой, но если вы все же попытаетесь, то найдете фразы вроде: «Китайский социализм — это чистый социализм и никакая другая система. Нельзя отказываться от основных принципов научного социализма, иначе мы не можем больше говорить о социализме». Или: «Чтобы реализовать китайскую мечту, необходимо поощрять национальные чувства. Это национальные чувства с патриотическим ядром и духом времени с ядром реформ и инноваций».
Долгое время на Западе считали Си Цзиньпина очередным аппаратчиком. Многие только сейчас осознают, насколько Китай изменился с 2012 года, когда визит лидера США Нэнси Пелоси на Тайвань опасно обострил отношения между Вашингтоном и Пекином.
Чтобы понять глобальное значение Китая сегодня, необходимо отмотать назад почти 20 лет: именно 2001 год изменил так много вещей для Китая и мировой экономики. В благодарность за поддержку в «войне с тeppopом» США поддерживают вступление Китая во Всемирную торговую организацию (ВТО). Членство создает условия для иностранных инвестиций, которых очень хочет Пекин. Взамен Китай должен создать справедливые условия для иностранных компаний и предотвратить пиратство продукции и кражу технологий.
В результате вступления в ВТО начинается, пожалуй, самый мощный экономический подъем в мировой истории: осуществляются миллиардные инвестиции, в страну устремляются сотни тысяч иностранных компаний. Валовой внутренний продукт растет на восемь, девять, десять и даже двенадцать процентов в год. «Мы не можем позволить себе не быть в Китае», — вскоре заявили многие западные компании. Китай – рынок будущего.
Но западные компании продолжают жаловаться на коррупцию и пиратство; а когда дело доходит до публичных тендеров, в игру всегда вступают китайские государственные компании. Все это не в духе правил ВТО, а также есть большие проблемы с соблюдением и защитой прав человека.
Но, по крайней мере, мир ждёт — и почему бы не дать Пекину еще немного времени? Так думают люди в значительной части западного мира. Когда в 2008 году финансовый кризис поставил мировую экономику на грань краха, именно Пекин восстановил ситуацию, предоставив огромный инфраструктурный пакет.
Когда в 2013 году к власти пришел новый президент Си Цзиньпин, многие поначалу не заметили нового курса. В самой стране он наиболее известен своей женой: Пэн Лиюань — известная певица. Как и многие представители его поколения, Си был сформирован Культурной революцией. Его отец, революционер в первом поколении, тоже попал в немилость. Поэтому Си провел свою юность в провинции Шэньси, где он жил в пещере и работал на ферме.
В 1974 году 21-летний парень вступил в партию. Вывод состоит в том, что Си видел, что полностью посвятил себя этой организации, как единственный шанс на выживание. Примерно с 2000 года он поднялся вверх по партийной иерархии, став губернатором провинции Фуцзянь, позже провинции Чжэцзян и лидером партии в финансовом центре Китая Шанхае. В 2008 году он наконец был назначен преемником президента Ху Цзиньтао.
С тех пор Си укрепил свою власть с помощью популярной антикоррупционной кампании. Но с годами становится все более ясно, какой новый ветер дует в Пекине: он отменяет свой собственный срок полномочий; он реорганизует правительственный аппарат в свою пользу; скоро Си соберет столько власти, сколько до него имел только Мао Цзэдун.
В Китае усиливается слежка и цензура, как и националистическая пропаганда, готовящая народ к разборкам с США. Си неоднократно говорит о «серьезных изменениях, которые происходят только раз в сто лет»; говорят о «китайском возрождении», что, конечно же, включает и «воссоединение» с Тайванем.
В 2014 году Си объявил о концепции «Нового Шелкового пути»: китайские государственные компании теперь должны активизироваться за рубежом. Инфраструктурные проекты нацелены на то, чтобы решить сразу две проблемы: создать новые рынки сбыта и сблизить с ними часто автократические правительства целевых стран. Поскольку провинция Синьцзян, населенная уйгурами-мусульманами, играет ключевую роль в миграции на запад, примерно в это время там начинается жестокое подавление меньшинства.
В то же время новая доктрина призвана сделать Китай более независимым от мировой экономики. С одной стороны, теория двух циклов призвана поддерживать в значительной степени самодостаточный внутренний рынок и в то же время быть более тесно связанным с мировой экономикой. В конечном счете, однако, речь идет о большем контроле. Экономика в Китае не должна определяться мировой экономикой, скорее партия должна иметь влияние на мировую экономику.
И действительно, в последние годы коммунистической партии удалось использовать большие рычаги воздействия: такие производители автомобилей, как Daimler, VW и BMW, уже давно зависят от крупнейшего в мире потребительского рынка, на котором они продают около трети своих автомобилей. Тысячи западных поставщиков среднего уровня, которым пришлось следовать за своими клиентами в Китай, оказались в ловушке. Когда дело доходит до редкоземельных элементов, необходимых, например, для производства смартфонов, Китай фактически является монополистом. Сейчас 60 процентов алюминия поступает из Китая.
Зависимость Запада наиболее очевидна в энергетическом переходе: около 80 процентов всех солнечных элементов производятся в Китае. Около 50 процентов поликремния, важного для фотоэлектрической энергетики, поступает с четырех крупных заводов в неспокойной провинции Синьцзян и потенциально производится с использованием принудительного труда.
Кроме того, для производства солнечных элементов требуется много энергии, и она поступает от угольных электростанций. Половина всех строящихся угольных электростанций в мире находится в Китае. Есть десятки примеров того, как Пекин неоднократно политически использовал свою власть над тем или иным сырьем.
Не все эти события могут быть результатом продуманной промышленной политики Пекина, а скорее результатом полного отсутствия западной промышленной политики. В то время как этот недостаток уже был признан в США примерно в 2018 году, а курс на разъединение в настоящее время является межпартийным консенсусом, осознание этого в ЕС проявляется очень медленно.
После почти десяти лет правления Си Цзиньпина даже самый большой «обниматель панд», как называют западных поклонников Китая в промышленности и политике, должно быть, осознал: Китай не открывается — он скорее закрывается благодаря политическим установкам Си Цзиньпина и его следованию геостратегической цели. Европа, вероятно, может отреагировать на это только всеобъемлющей, основанной на ценностях торговой и промышленной политикой: уменьшить одностороннюю зависимость, но также четко обозначить преступления в области прав человека.
Оригинал статьи: Der Standard