Реальные случаи моей жизни.
Место: г. Бронницы, сентябрь-октябрь 1983.
Второй курс техникума ознаменовался поездкой «на свёклу». Интересно, у всех, кто ездил, это занятие называлось «на картошку», а здесь было принято именно так. Привезли на автобусах, поселили в трёхэтажное здание, говорили, что это гостиница, а что - всё очень может быть. Расселились. Расположились. Наша комната на десять коек. У девчонок не знаю – не заходил. Столовая не далеко, но не рядом.
Наблюдали за порядком и нравственностью наши же физруки, и пара других преподавателей.
Собрали, для доведения распорядка дня и правил внутреннего порядка. Далее: разнарядка наших полевых работ…
Погоды стояли дивные. Семнадцатилетние девчонки, парни и без родителей — ух! Точь-в-точь как в пионерском лагере, только «подъём» раньше, да «отбой» позже. И накормят, и напоят, и развлекут…
Прекрасно помню: раннее утро, туман, густой, как вата, действительно дальше вытянутой руки ничего не видно, только силуэты. Слышны утренние недовольные, недовыспавшиеся разговоры, кашель, запах табачного дыма. Шли на завтрак, это был второй или третий день.
Расселись. Принялись за еду. Сквозь столовый шум слышу подозрительный гул. Сосредоточился. Покрутил головой. Определил от куда. Гул шёл от ближайшего окна. Стараясь быстро дожевать то, что уже было во мне, одновременно я делал привлекательные движения руками, чтоб мои приятели обратили на меня внимание. Ура, обратили. Я спросил слышат ли они то, что слышу я? Да. Наконец, они тоже услышали.
За зановесочкой, которая украшала окно, мелькала тень. Быстро запихнув, туда, куда полагается завтрак. Я двинулся поближе к гулу. За этим столом, который находился рядом гудящим окном никто не сидел. Подошёл, чуть оттопырил занавеску и… Такую огромную осу я никогда не видел. Естественно, тот ужас который я испытал, в разы увеличил и без того большие размеры этого существа. Для меня, эта летающая «сарделька», с неслабым гулом билась в стекло. Казалось, что ещё мгновение и стекло треснет.
Теперь это заметили все, кто находился в столовой. Визг, мат, ругань, гогот, топот – теперь это ассорти владело столовой. Меня вынесла зацепившая меня толпа. Через некоторое время «чудовище» было уничтожено с помощью полненького работника столовой, кастрюли и крышки. Говорили, что это шершень, хотя утверждать не буду. Никогда такого не видел. Зато разговоров было на неделю, не меньше.
Теперь стало понятно, почему осенние работы у нас назывались «На свёклу». Нам раздали огромные ножи. Это теперь я бы назвал бы их мачете. Привели на огромное поле и сказали: «От сих и до обеда». Было почти понятно, после краткого объяснения: наклонился, за ботву вытащил здоровенную кормовую свёклу, перехватил, рубанул ножиком по ботве. Ботва под ноги – свёклу в сторону. Потом, или в шассик (такой транспорт с бортовым кузовом впереди), или сначала в сетчатые мешки, а потом уже в него, в шассик. Конечно, когда приедет.
Мы потренировались, разделились и начали. В недолгих, рубанув себе по пальцу, сразу понял, что и как. Порадовался, что нож совершенно тупой. Пока некоторые пытались работать с тупым ножом или вообще без него, выкручивая ботву из свёклы – я начал думать, как ускорить процесс. Поскольку я был старостой группы, решил и побригадирить. Сопротивления среди своих ребят не встретил. Оставив их работать пошёл узнавать – где возможно недонож превратить в инструмент первой необходимости. Через три часа, мы были в лидерах...
Бывали дни лени. Вот не хочу и всё. Сидишь, на мешках свёклы, куришь, смотришь как другие работают… А вот как на обед собираться так как прорвёт: хватаешь свой нож и давай налево-направо. Напарник был на моё благо молчаливый, понимающий Алексаша Иншаков. Единственный кто терпел меня и не спорил. Так вот для такого он придумал название - «АНДРЮФИЛИС». И как только начиналось проявление, он с горечью говорил: «Приступ Андрюфилиса». Болезнь оказалось заразная. Даже приходили «врачи», которые «просили» не слишком усердствовать в уборке урожая.
Иногда, в выходной нас выстраивали и говорили о необходимости наводить порядок в жилых помещениях. Конечно дежурства там, график, влажная уборка – всё присутствовало. Но мы все ждали, когда один из физруков, пожилой дядечка, с сиплым голосом нам говорил о важности чистоты и потом произносил одни и те же слова, иногда меняя их местами, при этом потрясывая указательным пальцем над собой: «ОКУРОК, УБОРКА, СИФИЛИС». Нас сотрясал практически истерический гогот… Потом долго слышалось изо всех комнат, ставшие неразделимые слова предшественники уборки.
Нам везло, что дожди были в основном по ночам. Дневные тоже были, но короткие. Как-то и не обращаешь на это внимание. Организм молодой, здоровый. Да и тем более была рядом котельная, прямо вот. Но не доводилось ей воспользоваться. Как-то раз, дождик начался во время очередного «Приступа Андрюфилиса». Промокли все. Спрятаться было всё равно негде, вот и работали. Вообщем, пока туда-сюда, решили пораньше вернуться, чтоб переодеться, подсушится и отдохнуть до ужина. Пока шли с этого дальнего поля, застал ещё дождик, уже посильней, но короткий. Вымочил полностью. Теперь хоть отжимай.
Подходим к нашей «гостинице» как раз рядом с котельной. Смотрим ворота приоткрыты, обычно там здоровенный замок висел, где сушилка. Мы туда. Заглянули, крикнули – тишина. А воздух тёплый шпарит, красота. Вот и решили погреться. Чуть посидим, погреемся, скинем куртки и пойдём переодеваться. Зашли и присели на расставленных скрипучих кроватях. Прямо в чём были, не раздеваясь. Воздух тугой, почти горячий, напор сильный. Разговаривать не получалось из-за шума огромного вентилятора который и создавал это так нужное сейчас тепло. Тепло обволакивало и тянуло прилечь, так, на минуточку…
...Меня что-то тянуло, сил сопротивляться не было. С силой открыл глаза и увидел радужные круги, яркие такие… Снова дёрнули. Снова открыл глаза. Через силу посмотрел в ту сторону, куда что-то тянуло и дёргало. Сквозь синеватый воздух был какой-то мужик. Он и тянул меня за рукав. При этом смешно открывал рот, видимо что-то говорил, но ничего не было слышно. Наконец у него получилось стянуть меня с кровати и протянуть немного по полу. Я попытался подняться и спросить, что собственно произошло. Не получилось. Получилось встать на четвереньки и то пошатываясь. Так меня и выволокли за шиворот… На полянке, рядом со воротами валялись и стонали уже двое наших. Так, я третий. Где ещё один? Я пополз обратно, за тем мужиком. Понимая, что, что-то произошло, но совсем не понимал, что именно.
Вскоре мы все четверо стояли на четвереньках. Нас всех мутило, кружилось голова, дышать не хотелось, но организм требовал глубокого вдоха…
Рядом находился этот мужик и причитал совершенно непонятными тогда словами, густо смазанными матом: «Дышите, дышите, плюйте… вот вода, мочите шеи… нет, ложится не надо… И как это вас угораздило, ведь на пять минут открыл… А если бы не посмотрел и закрыл бы вас там… Вот дурачьё… ведь это выхлоп от дизеля… Шею, шею мочи… Пей, пей, пусть потошнит… легче станет…». Прибежал Серёжка Панов, небольшого роста, с крепким телосложением, прекрасный рассказчик. Он не пошёл с нами греться, решил сначала переодеться. Он нам и рассказал всё. Потом… На ужин мы не пошли…
Недели уж три миновало как мы были «На свёкле». Освоились полностью. Организм адаптировался. Даже ножами давно уже никто не резался. Конечно была и картошка и даже капуста, но это так скорее для развлечения.
Осень радовала теплом и разноцветием листвы. Вечера были прохладнее, ночи холодней. От соседствующих бабулек кто-то принёс антоновку. Я до сих пор такую «антоновку» не встречал. Размером с небольшую дыню «колхозницу». Приятного жёлтого цвета. Твёрдая как камень. Советовали, чтоб вообще её откусить или отрезать, надо, чтоб это яблоко за окном помёрзло. Как раз ночи были ясные, звёздные и морозные. Попробовали. Постояло за окном. Теперь оно было не жёлтым, а каким-то янтарным. Отрезали, действительно, отрезалось нормально, мякоть была прозрачная. На вкус, с лёгкой кислинкой, очень сочное и довольно сладкое яблоко, с едва уловимым медовым вкусом (… даже сейчас слюну сглатываю вспоминая…). Два яблока на подоконнике заглушали своим ароматом все остальные «ароматы» нескольких живущих, курящих парней.
Сообщили, что скоро по домам. Сразу накинулась какая-то грусть. Все старались запомнить этот месяц сельхозработ. Практически наперебой рассказывая друг дружке всякие случаи с одинаковым началом «А помнишь?»…
Помню, как учился водить трактор «Беларусь», с огромным количеством положений рукояти переключения всевозможных передач. И получалось. Как с Алёшкой Кусиным, обнявшись ехали в кузове шассика, на куче кормовой свёклы. И горлопанили песню «Взлётная полоса, это начало дня…». Как в начале резали руки и пальцы своими большими ножами. Как жарили кабачки на разведённом костре из ботвы. Которые случайно выросли вместе с кормовой свёклой. Как неунывающий Серёжка Рогов, со своим через раз работающим магнитофоном, каждое утро заставлял нас слушать БИТЛЗ «Гёрл», особенно просил заткнуться всех и прослушать «соляк» (в конце песни там на гитаре так «ПиУ-Пиу-пИУ...»), который сейчас, вот-вот начнётся. И мы замирали, и слушали… Как пугали всю «гостиницу», где жили. Помню, как промокли и решили погреться, как потом оказалось в самой, что ни на есть выхлопной трубе. Благо, что не так сильно отравились угарным газом. Оставаясь мы там ещё пять минут, Вы бы это уже не читали… И Серёжка Панов, как всегда, перебивая всех, яростно жестикулируя стал рассказывать, вернее пересказывать только прочитанную книжку. О мужике, который каким-то неведомым способом оказался на острове. А на этом острове что-то происходило, что-то сверх тайное. И он там узнал, а те за ним погнались. А он бежал, стал прятаться. А они собак пустили. А он оказался кинолог и этих собак переманил… Мы сидели кругом, слушали, изредка грызя антоновку, смотря как Серёжка не только рассказывает, а ещё и показывает. Вводя нас в такое заинтересованное, эмоциональное состояние, что начинаешь это представлять и видеть… Наконец, Серёжка замер, на одном из исключительно интересном моменте… Мы наперебой загалдели: «А дальше? Дальше, что? Давай, не томи, дальше рассказывай!!!». – А дальше… - начал он таинственно, - Дальше, какая-то сволочь вырвала листы, газеты им мало, чтоб жопу вытереть… Вот нафига, так поступать… Подумаешь, забыл там книжку, а они и рады. Вот нет, чтоб самого начала оторвать, так они… вот ведь гады… Теперь надо такую же искать, чтоб узнать, чем закончилась! – уже почти криком, вывалил он на нас такое объяснение. – А нам то зачем рассказывать начал? – недоумённо спрашивали мы его. – А чтоб вы тоже мучились, что я один страдать буду?...
Автобусы везли нас в цивилизацию. Было грустно…
Нам заплатили. В среднем, по восемьдесят рублей. Ну как тут не отметить. Договорились у кого, когда, сколько и чего брать. Торт «Ленинградский» и «Киевский» - присутствовали. Горячительное, по чуть-чуть. Снова «А помнишь?»…
Я очнулся на лавочке, под продолжительную тряску за воротник куртки. Еле подняв голову я попытался сфокусировать расплывчатый взгляд на том, кто так делал. Получилось не сразу.
Передо мной стоял милиционер. Я честно ответил милиционеру, который поинтересовался: откуда я такой, что за повод, чего тут сижу и… ещё чего-то. Мои ответы, прекрасно звучащие в моей голове почему-то трансформировались в тягучее: «МУ-ММУ-МУМУ…». Но он прекрасно меня понял. Поднял с лавочки и бережно поддерживая меня за руку, не забывая о своей толстой папке, которая была в другой руке. Подвёл к моему дому…
Запомнил его фразу: «Я тебя не знаю и постарайся, чтоб я тебя и не знал». Спасибо Вам, товарищ майор, наш местный участковый. Кстати, больше я с ним не встречался… НО, осталось взобраться на десятый этаж. Побоялся ехать в лифте…
Как же мне было плохо утром… На моё «шевеление» в комнате, зашла мама, присела рядом. Тихо сказала: - Папа ничего не знает. Я ничего ему не сказала. И постарайся, чтобы я тебя таким не видела… Я пообещал… Я сдержал…
... Ах, почти сорок лет прошло, а переживаю как заново. Как у Вилли Токарева, в песне про рыбалку: «… Я это помню, это было как вчера…».