- Доктор, открой! Это Яшка. Там с телеги дядьку без головы скинули. – Стучал в окно беспризорник, коих в больших количествах породила гражданская война.
- Иду! – Крикнул ему доктор, пару месяцев назад официально назначенный на должность городского судебно-медицинского эксперта, но все еще не оставившего врачебную практику и помогавшего обитающим неподалеку сиротам.
- Мне с вами, дядь Вань?
- Желательно. - ответил мне доктор, застегивая жилетку. – Распорядись, чтоб запрягали.
- Да здесь не далеко. – Шипел в окно Яша. – Пешком быстрее управитесь.
Я натянул брюки и короткий пиджак, следуя примеру дяди, который независимо от ситуации всегда выглядел франтовато.
В этот утренний час мы представляли собой странную компанию: спешащий доктор, размахивающий чемоданчиком, еле поспевающий за ним мальчишка, в грязной куртке, рваном картузе и обрезанных штанах на веревке, замыкал процессию гимназист, словно возникший из довоенного времени.
- Не торопись, доктор, мертвому твои банки не понадобятся. – просил дядю запыхавшийся Яшка.
- В этом еще убедится надо. – отвечал он, задыхаясь от быстрой ходьбы.
На мостовой в высохшей лужице крови лежала отрубленная голова с выколотыми глазами. Отрезанные уши и язык были аккуратно сложены рядом, образуя пирамиду. Чуть поодаль находилось обезглавленное тело.
- Беги, Яш, в уголовный розыск за следователем Васильевым, а ты, Максим, зарисуй все, да поторопитесь. – Раздал нам указания доктор и приступил к осмотру.
Я числился помощником доктора и временно заменял, приписанного к милиции фотографа, пропавшего куда-то, так и не дождавшись ремонта сломанной разбушевавшемся задержанным фотокамеры.
Минут через тридцать прикатил конфискованный у расстрелянного ювелира АМО-15, гордость местного уголовного розыска. Машин в нашем уездном городе и с десяток не наберешь, каждая - чудо иностранных инженеров. Давно я мечтал прокатиться хоть на одной из них. У доктора была карета скорой помощи, но двум лошадкам до мотора в 35 было далеко.
- Давно убит? – Поинтересовался у доктора уголовный следователь Васильев.
- Этой ночью, кровь свернулась, и язык подсох. – Ткнул доктор карандашом в останки.
- Беспризорники здесь неподалёку обустроились, может это их рук дело?
- Может, если кто-то из них давно работает мясником или доктором. Видите, края ровные, не рваные. Нож острый должен быть и рука твердая. Убили не здесь. Совсем крови мало. Яша видел, как тело скинули. Ко мне прибежал, а я уже вам, товарищ следователь, об убийстве сообщил. Вот с племянником первыми прибыли на место преступления и уже все зафиксировали. Везите тело в морг, там точнее скажу.
Сбегали за извозчиком с телегой, которых не было слишком долго. Никто не соглашался мертвяка везти, пришлось накинуть «керенку».
- Хорошо рисуешь, - похвалил меня следователь Васильев. – Не хуже фотографии выходит. Учись у дядьки его премудростям, как раз лет через десять место криминалиста займешь.
Яша, озабоченно крутившийся в соседних кустах, тоже решил глянуть из любопытства.
- Живой-то он покрасившее был. Часто здесь ходил. – прокомментировал он мои зарисовки.
- Вот так мёртвого узнал?
- На руку глянь. Видишь, цепь у него на руке набита, никогда такой не видел, поэтому и заприметил.
Обрадовавшись ценному свидетелю, я передал его слова следователю, и нас с Яшей взяли в участок, чем он был очень недоволен и исподлобья поглядывал на меня до той поры, пока нас не пригласили в автомобиль. Гордые, мы неслись по улицам города до центральной площади, где рядом с клубом и театром размещался уголовный розыск.
Вскоре нас позвали в кабинет. Моей обязанностью было либо зарисовать подозреваемого с натуры, либо со слов свидетеля. Мне нравилось здесь находиться. У противоположной к входу стены стоял массивный стол с большим конторским стулом, на котором сидел Васильев. Сам стол, с аккуратно сложенными бумагами, печатной машинкой и лампой с зеленным абажуром, был покрыт такого же цвета сукном. Перед ним стоял хлипенький стул для посетителей. «Нечего тут рассиживаться, - любил повторять следователь, - очистил душу и гуляй в камеру на прочные нары. Любят преступники время тянуть на удобной мебели».
Я же всегда сидел на кожаном диване, стоящем вдоль стены рядом с железным сейфом и пальмой в кадке. Там удобно было держать блокнот и подозреваемые меня не видели.
В середине допроса в кабинет ввалился гражданин в форме и, поздоровавшись с Васильевым, сразу перешел к делу.
- Боец у меня пропал. С утра никто не видел.
- Так ты, Жилов, по кабакам посмотри, или по девкам поспрашивай, а не сразу к нам. Допрос у меня. Труп нашли изуродованный.
- Слыхал я уже о нем, поэтому сразу к тебе. Покажи труп, может он?
- Он это, точно он. – Подал голос Яша. – Видел я вас вместе. Из продразверсточников вы. На другой улице квартируетесь. Часто мимо ходите, а я на углу стою.
- Чего стоишь-то, «ворон» выглядываешь, которые рот раззявят да за кошельками своими не смотрят. – Нахмурился следователь.
- Стою, да стою, стоять не возбраняется. – Парировал Яша.
Жилов, который действительно оказался из налогового подразделения финансового отдела, прервав их разговор, он напомнил о цели своего визита. Яшу отправили в камеру, от чего тот совсем осунулся и чуть не плакал.
«Пусть посидит до утра. – Цыкнул на мои возражения следователь. – Кошельки целее будут, да и покормят его».
Морг находился в соседнем здании, и я на правах помощника доктора-криминалиста присоединился к процессии. Определить принадлежит ли найденный труп пропавшему бойцу, Жилов не смог: «Кто ж его поймет, искалеченного. Друг у него есть закадычный. Вместе расквартированы. Он-то точно скажет».
Послали за другом Тарасом Птичкиным. Тот, увидев изуродованное тело, тут же опорожнил желудок в вовремя подставленное мной судно. Я уже знал особенность большинства свидетелей и был наготове.
– Не могу я смотреть. На руке у него татуировка должна быть из цепи, а ближе к локтю еще одна, из букв «СВ»,– пробормотал, отвернувшись от трупа, Птичкин.
Доктор нашел татуировки, а я зарисовал особенности их расположения.
- Точно, Мишка. Я удивился, почему он дома не ночевал, всегда приходил. – Давал показания, пришедший в себя, Тарас.
- А ты что ночью делал? – Пытался разговорить его следователь, видя, что сосед что-то недоговаривает. Подозвав к себе помощника, он тихо распорядился привести обыск, и я отправился вместе с сыскной бригадой.
- А я руку кипятком обварил, чайник на себя опрокинул. – Показал Тарас перевязанное запястье.
В комнате Тараса и убитого был беспорядок: содержимое тумбочек вывернуто, кровати разобраны, а посередине комнаты лежал окровавленный нож. Удивившись такой быстрой находке важной улики, я как можно быстрее накидал план комнаты и поспешил к доктору. Неужели на ноже будут отпечатки соседа?
Пока снимали отпечатки, Тарас, постоянно клялся, что это не он, так как сильно повредил руку.
Тараса, сделав дактилоскопическую карту, закрыли в камере, до выяснения обстоятельств дела.
- Не Птичкин это. – Пришел с экспертизой доктор. –Отпечатки на ноже с картой не сходятся.
- Да знаю я, что не он. – Ответил Васильев. – Убийцу бы не выполоскало. Этих-то я много повидал. Пусть посидит пока. Теперь точно к нам НКВД нагрянет. Мало того, что банды орудуют, причем из женщин, втроем граждан по квартирам грабили, телеги пропадают, за продуктовую карточку убить готовы, так теперь еще головы друг другу режут.
Пока они спорили, я тайком навестил Яшу и передал ему хлеба.
- Ешь, не храни. Когда тебя утром отпустят, я еще принесу.
- Это плохо. Дело у меня. Я, как увидел, что с телеги скидывают, испугался сильно, сразу к доктору побежал, даже цепочку не подобрал, которая с душегуба слетела. Она так сверкнула от дальнего фонаря, зацепившись за руку мертвяка. Зуб дам, золотая.
Вернувшись в кабинет, я первым делом хотел все рассказать следователю, но тот даже слушать не стал, сказав, что доктор уже ожидает меня в вызванной бричке. Мы отправились домой.
Лежа в кровати, я все размышлял, как здорово было бы найти улику и доказать всем свою ценность как сотрудника. В свои восемнадцать лет, я на внешний вид еле дотягивал до пятнадцати, что особенно бросалось в глаза на фоне прошедших войну и комиссованных красноармейцев. Моложе двадцати восьми лет в милицию не брали, и я смотрелся среди них, как пришедший на службу к папеньке гимназист. Вот найду настоящую улику, и перестанут меня подначивать фразой: «Карандаш – оружие пролетариата».
Тихо выскользнув из дома, я отправился на место происшествия. В кустах шарила какая-то фигура. Я спрятался в подворотне и выжидал. Положив что-то в карман, человек двинулся вниз по улице, и я тихо пошел за ним.
Шли мы недолго. За бараком, облюбованном беспризорниками, фигура словно растаяла в темноте. Я, не таясь, завернул за угол и сам попал в ловушку. Бандит приставил к моему горлу нож и закрыл ладонью рот. Зажмурившись я приготовился к худшему. Чиркнула спичка, и открыв глаза, я увидел, грязное лицо рыжего мальчишки, слывшего за главного среди проживающих в бараке, беспризорников. Преступник дернулся, и я успел заметить на большом пальце его руки, татуировку в виде якоря.