ЧАСТЬ 1
Тишина хлестает её щёки, как опальным мечом, режет глаза прекрасная ночная мгла. В столь безлюдном месте как сейчас она ещё не была. Сквозь дымку сна просачиваются картины городского пейзажа. На улице Садовой, по которой она шла, было удивительно светло, пока луна скрывала свои тени, свет лил от фонаря. На его лампе покоились две старые, давно озябшие от ветра мухи. Сквозь стекла их тельца мягким светом просачивались на холодные руки Златы Марковны Бегл’ой. Подставив своё худое бледное лицо под старые лучи искусственного Солнца, она не могла даже представить, что этот маленький островок света будет последним в её жизни.
Где меркнет дневной свет, пускаются в пляс тени, охваченные новой жертвой, они преследуют её. Сквозь тишину проталкиваются звуки. Он ждал её, преследовал, боролся с тошнотой от надвигающегося света, но ждал. Стоя возле заброшенного здания, Город пел ей свои надрывные колыбельные, ночные сказки о своей жизни. На последней ноте он затих, но ненадолго, лишь новая струна рыданий, пронзала её след. Злата Марковна уже была в пути. Случайный, будто извиняющийся прохожий, бредший по дороге, встретился ей. Похожий больше на бродягу, чем на жильца дома №43 из которого он вышел, озираясь по сторонам. Он догоняет её, охваченная животным порывом, она бросается в открытую дверь дома.
- Горько! Горько! - молодые люди в подъезде чуть было не сбили её с ног, когда она услышала,- «Пока смерть не разлучит вас», - это показалось ей даже забавным. Ну что ж по крайней мере, она не одна и может переждать здесь неприятелей. Жаль, что в эту ночь ей подкинули врагов, жребий брошен, час пробил издали двенадцать. Под крики животных, она, как птица бросилась вниз по лестнице; жалобно треща преследователи гнались за ней. Она обнаружила открытую дверь, за которой её уже ожидала Дама.
«Я всю ночь ждала тебя. Я так долго просыпалась ото сна, что потеряла уже и себя. Я знала, что узнаю тебя. Ну что ж стыдись теперь», - эти странные надписи покоились на стене сырого подъезда, он как больной корчился от боли из-за густых срезов красок. Но эта надпись была свежая, как будто только что написанная.
Бросив последний взгляд на надпись, Злата Марковна вошла в квартиру.
Дама была высокой хорошо сложенной, но ужасно худой женщиной; её белые, как луна руки, покоились на голове маленькой девочки, её дочери, чей беспокойный сон нарушил своевольный приход девушки.
-Меня зовут Ирма К. Бадментош, - её бархатистый голос не похожий на колыбельную того страшного места, так сильно отличающегося от уютной и теплой квартиры Дамы, вдруг заставил девушку почувствовать себя как дома.
- Вы можете называть меня Ирма, впрочем как вам угодно. Что вы делаете в такую позднюю ночь на улице? Я видела, как вы забежали в подъезд. Вас кто-то преследовал? Вы от кого-то прятались, Злата?
Девушка не ответила, она была заворожена жаром камина, её разум оживал, а сердце наконец-то беспорядочно забилось в бешенном ритме. Их было двое, теперь она могла различить их силуэт.
-Ночь непроглядна, опасно бродить девушке одной, без сопровождающих, - сказала Дама.
И тут комната погрузилась во тьму.
Невдалеке, на крыше, Ночные снайперы выслеживали свою жертву. Пока девушка лежала на старом диване в квартире уже знакомой Незнакомки, Ирмы К. Бадментош, Они точили свои клинки, сидя на невысоком парапете крыши двенадцати этажного здания. Неприхотливые капли дождя теснили душную компанию города и только гордая Луна озаряла пространство вокруг себя, подсвечивая туманную дымку грязных переулков.
Квартира К. Бадментош имела ни с чем не сравнимое «лицо» своей хозяйки. Высокие потолки и окна, сквозь витражи которых отражался ночной свет, смотрели глазами Иуды, предавшего своего учителя. Свет, проходящий через зелёную часть витража с патриархом Иудой, падает на резную готическую комнату, освещая её необычным зелёным сиянием. Иуда, подняв голову, смотрит на солнце (его символизирует находящийся над его правым плечом глаз), а правой рукой указывает на свою левую ногу, через которую и проходит свет). Свет падает на фигуру Христа и каменный резной балдахин над ним, всё знаменует печаль тишины.
Хижина Бадментош состояла лишь из двух комнат, совмещённых между собой арочной межкомнатной дверью. В первой из них находились кровать, на котором спала маленькая девочка (её прерывистое дыхание говорило о её болезни) трюмо и пара стульев в углу комнаты, за двухстворчатым шкафом. Скорее всего, эта была спальня хозяйки дома. В то время как в соседней комнате, освещаемой лишь парой свеч, лежала на мягком, но очень ветхом диване Злата. В комнате пахло дымом, один фитиль догорал неспешно. Но ни это разбудило Злату Марковну, а пронизывающий помещение дикий холод, сквозь открытое окно слышались крики сирен.
- О, я должно быть разбудила вас, моя милая? - Приятный голос Ирмы К. вывел Златы из транса.-Я хотела проветрить комнату, не знала, что из улицы будет слышен такой шум.
-Что там случилось? - сказала девушка, подходя к Ирме К., стоящей возле окна.
На дворе виднелась сцена, где троих мужчин повязала полиция, четвертый вырывался из рук полицейских, но его вырубили электрошокером. Гул затих под звуки выстрелов и начался новый. Внезапно из-за угла выскочила машина, чуть было не врезавшаяся в полицейских, она повела за собой их хвост. На улице стало тихо.
-Кто это был?-спросила Злата, перебиваемая кашлем девочки из соседней комнаты, дочки Ирмы.
-Местные беспризорники, бандиты, - просто отметила их Ирма К. - Кто же ещё?- пожала она плечами.
-Мама, мааам! - сиплый голос снова известил о девочке.
-Вот, держите, дорогая,- сказала Дама, протягивая Злате чашку с бледно-золотым напитком, похожий на чай,- я сейчас.
Злата, сделав глоток, поспешила за ней. Огибая пространство между окном и выходом из комнаты, ей повсюду попадались книги. Она запиналась о них, казалось это был мини-кабинет с библиотекой без шкафа и прочего места хранения. Эти пыльные уродцы ютились на каждом шагу, протаптывая дорожку к знаниям. Так думала Злата, продвигаясь к месту болезни.
На пороге ей открылась сцена, как мать обнимает дочь, качая её на своих руках.
-Может я могу чем-нибудь вам помочь? Если нужны лекарства, то я могла бы сходить в ближайшую аптеку.
-Всё в порядке, дорогая, - улыбаясь одними губами, сказала Дама, - это всего лишь простуда. Да и к тому же сейчас не лучшее время для ночных прогулок, в городе не безопасно, останьтесь здесь до утра, а потом я ..
Новый приступ кашля не дал договорить Ирме.
-Не беспокойтесь за меня, лучше подумайте о вашей дочери. Здесь не далеко, - накидывая пальто на плечи, выкрикнула Злата из уже соседней комнаты,- я прогуляюсь. И впрочем, - заявила она уже в сапогах и кожаном берете, - полиция, должно быть уже поймала тех преступников, не волнуйтесь и спасибо за чай.
Способен ли преступник на милосердие? А палач неужели он казнит лишь только виновных в преступлении? А разве Смерть ни есть самое ужасное преступление из всех? Что есть свобода от наказания? Свобода от правил? Ото всех? Только лишь Смерть. И это ни есть свобода, а лишь жалкое подобие её проявления. Предательство. Возмездие. Страх. Вот, что двигало Иудой в ту ночь, и ни о каком милосердии здесь речи не идёт.
Злата вышла из подъезда, терзаемая этими мыслями, она вспомнила витраж в комнате Госпожи Бадментош и содрогнулась сама, не зная от чего, она пошла дальше.
Выйдя уже из магазина с продуктами и лекарствами, женщина решила срезать и пойти через переулок, который кажется ей пустым, в отличии от другой длинной дороги, прегражденной тем убийцей.
Однако, чем дальше она углубляется по выбранной дороге, тем быстрее её настигает страх.
Улица была пустынна, только было слышно как вдалеке какой-то юнец надрывно пел о своей жизни.
Идя по скользкому асфальту, Злата ни сразу замечает на нём труп. Лишь чуть было, не упав на колени рядом с ним, она видит как вся дорога от магазина, из которого она вышла и старого дуба возле набережной, покрыта алыми следами. Вдруг мёртвое лицо ожило и заговорило с ней:
-Ты – живых опасайся, а меня бояться не надо,- лицо слабо улыбнулось ей,- вот оно как бывает, а кто ж знал? Жизнь такая штука непредсказуемая, ну, да ладно. Ты лучше скажи, какого это, ну сама понимаешь,- он показал на затылочную часть, где у него была открытая рана,-я ведь был знаком с твоим братом, вы с ним похожи. Да ладно, не прикидывайся,- он посмотрел на Злату серьёзно, - я ведь всё знаю.
И лицо исчезло, вместо него появилось другое, точно такое же незначительное как и прежде:
-Кому говорю, эй, чудная! - Откуда ни возьмись перед ней появился тот труп, который уже стоял на ногах, размахивая перед ней пустыми бутылками.
-Что?
-Я говорю, деньги есть?
Она посмотрела на дуб, возле которого безвольной куклой лежал труп с глазами, возникшего перед ней нищего, но так и не нашла его.
-Вы живой?
-Хех, ну как видишь, ну, так что родимая, деньги есть? Подкинь монетку, глядишь, зачтётся на небесах.
Увидев, как Злата Марковна достаёт свой маленький потрепанный кошелёк из-под пальто, нищий неожиданно для всех: от Златы Марковны, от самого нищего и даже, от пробежавших мимо крыс, стянул пакеты с продуктами и пустился в бегство.
Ну, хоть лекарства для девочки оставил,-пронеслось в голове у Златы,- денег то всё равно не осталось,-рассматривая пустое содержимое кошелька и складывая его опять во внутренний карман своего пальто, Злата Марковна направилась к квартире Бадментош.
Ночное небо играло свои колыбельные на всюду бродивших по углам чудаков, и везде ей мерещились картины какого-то события, но только какого? Это Злате вспомнить так и не удавалось. Заходя в переулок, который вёл её прямо к дороге, идущей к дому №43, в котором и жила Дама. Злата ни сразу заподозрила неладное. Шайка разбойников уже дожидалась своего часа. Вдруг из ниоткуда раздался протяжный свист:
-Эй, гражданочка! Пакет не тяжеловат, может донести?
-Нет, спасибо, мне уже помогли, - идиотка, подумала она, поддалась на провокацию.
-Ха, да она с юмором, мне нравятся такие. - Сказал один из числа ночных проходимцев.
-Послушайте, у меня заболел муж, ему срочно нужны лекарства. Я оставила с ним свекровь, она у меня сами понимаете, так что, если я скоро не приду, она меня съест.
-А..
-Что? Деньги? Вот, сейчас,- и не успев, договорить больше ни слова, она кинула им свой пустой кошелёк и поддалась в бегство. Погони не возникло. Через несколько минут она уже была дома.
Как оказалось девочку звали Елизавета или просто Лиззи. Сестра Ирмы К. Бадментош погибла в автокатастрофе вместе с мужем, оставив на попечение их дочь родственнице. Ирма заботилась о Лиззи, как о родной дочери, хоть и приходилась ей крёстной тётей. Спустя практически час кашель девочки спал и она заснула. Запевая зелёным чаем, чёрствый, некогда малиновый пирог, Злата смогла наконец рассмотреть лицо девочки, сидя возле открытого камина, настолько маленького, что его трудно было заметить в комнате Госпожи Бадментош. Сейчас в нём не было огня, по-моему, и никогда не было, поэтому только свечи могли присутствовать при хрупком сопении белокурого ребёнка с большими голубыми глазами и маленькими, но пухлыми губами, которые безмятежно покоились на единственно-чистом лице в этом ночном и страшном городе.
Злата Марковна Бегл’ая в последний раз взглянула в лицо Иуды, подмигнула ему, и провалилась в сладкий безмятежный сон.
Утром, комната Госпожи Бадемнтош, которая ночью была похожа больше на келью, чем на обычную спальню, озарилась яркими красками: сквозь высокие створчатые окна без витража, комнату пронизывал свет. И казалось бы, ночные моления уступили месту тепла и Солнцу, которое не нуждается в защите небес от злых сил. Улыбаясь, новому дню, Злата наконец почувствовала, как ночная тревога спала на нет, и привела на замену чувство радости и Жизни.
Выйдя из подъезда, Злата замечает мужчину похожего на того, который следил за ней вчера вечером. Он неожиданно подходит к ней, мужчина тоже узнал её. И говорит женщине: «Не бойтесь, я здесь живу. То есть не здесь, но в этом доме. Я узнал вас». Разъяснив ситуацию, они посмеялись и познакомились. Также выяснилось, что они работают вместе в университете, поэтому засидевшись до позднего вечера на работе, они вышли в одно и то же время из стен здания. Как и сейчас.
Не заметив, как наступил снова вечер, Злата Марковна вышла из университета теперь уже со своим новым знакомым, Иваном Прокофьевичем Виргинским, преподавателем истории русской литературы девятнадцатого века.
-А ведь знаете, Злата Марковна, раньше было куда проще жить. Вот, к примеру, смотрите Вы, скажем на Луну, и, что Вы видите?
-Свет?
-Нет, нашу жизнь. Мы стали такие же одинокие, как эта, зависшая Луна на ночном небе.
-Постойте, Иван Прокофьевич, но люди же встречаются, ходят вместе, просто сейчас совсем другие условия для жизни, вот и всё.
-Да? (он посмотрел на неё, из-под очков его, в глазах виднелись смешинки) так почему же вы убегали от меня вчера?
-Я же не знала вас..
-Но ведь люди встречаются. И все же жили бы мы, скажем, когда правил Александр третий, Вы бы не гуляли в такой поздний час одна, и мы бы, так и не познакомились.
-О, ну вы и сказали, я бы многое тогда не делала в своей жизни. Жила бы с мужем или была вдовой, сидела дома и не работала, как многие делают и сейчас. Но в одном я уверенна, такая жизнь не по мне.
-И все же я благодарен Вам.
-Мне? За что?
-За нашу встречу.
-Ну, Иван Прокофьевич вы еще не.. (не успела она договорить как издалека показались знакомые силуэты. Город начинал терзать новые струны жителей. Он пробуждался, во мгле его горели старые жертвы.)
- О муженёк, ты уже вылечился? Видно, хорошая у тебя жена, заботливая! - сказал глухой голос, принадлежащий одному из членов разбойной шайки.
- Простите, не понял, - изобразил удивление, осведомившись у бандита, додумывая план бегства через мостовую, по которой они шли c Златой Марковной, Иван Прокопьевич.
- А, здравствуйте, опять вы надо же. Да, мой муж здоров как видите.
- Что происходит, вы знакомы с ними?
- (Шёпотом) подыграйте мне. Я потом всё объясню.
- Ну показывай карманы, муженёк.
Бывают моменты, когда весь мир погружается во тьму и в углу этой кромешной тьмы разрастается настоящий хаос. Как и сейчас в тени ночного кошмара неспешных путников ждала расплата за их медлительность.
Вдруг раздался чей-то вопль. Злата не сразу поняла откуда он. В голове крутилась лишь одна мысль: «Я ненавижу эти коктейли». Вскоре, осознав всю степень своей невезучести, Иван Прокопьевич начал новую попытку, по его мнению, утешительного вопля. Слегка приободрившись, он начал снимать свои наручные часы. Тем временем, отвлекшись от весьма странных и непонятных к этому часы мыслей, Злата решила взять ситуацию в свои руки. Идея должна была стать блестящей, но вышла слегка банальной:
-Стойте, подождите. У нас дома ребенок больной, он не здоров. Оставьте хоть деньги на лечение. А ты, что смотришь, - обратилась она к своему «супругу»,-сделай же хоть, что-нибудь? - и принялась помогать снимать часы с руки бедного профессора. - Иван Прокопьевич, извините, пожалуйста, я вам новые куплю (шепотом).
На следующий день, выйдя из подъезда, Злата Марковна обнаруживает около подъезда незнакомого мужчину. Понимая, что слишком долго смотреть на незнакомца неприлично, она собиралась двинуться дальше, как вдруг раздался смутно знакомый голос.
-Здравствуйте. Я часы вернуть хотел.
Остановившись в пяти шагах от него, Злата внимательно оглядела с ног до головы незнакомца: потертые джинсы, белая майка, поверх который небрежно свисала кожаная куртка, видавшая лучшие дни; но взгляд приковывал шрам на лице. На бледном измученном холодом лице просачивались шрамы усталости и печали. Когда бледнолицый начал говорить еще что-то, вроде про «справедливость и соперничество» двух ребят из его банды, как выяснилось, он был местной заводилой; потом его монолог перетек в сторону о какой-то Ромашке, не поделившего с каким-то Верте часы. Так речь зашла и о «пропаже», все это было бессвязно и непонятно для Златы, но факт, что он пришел отдать часы её изрядно удивил. Слухом она уловила отрывок про гравировку, которая представляла собой союз благоденствия из двух, в силу своей давности, автором известно только каких букв.
Протягивая пропажу, бледнолицый не ожидал подвоха:
-Скажите, зачем возвращать то, что можно дорого продать? - металл на ощупь оказался гладким, забирая наручные часы профессора она заметила на них едва различимую трещинку на циферблате.
Не ответив на её вопрос, парень лишь коротко бросил, как выяснилось на прощанье: «привет Лиззи» и удалился. На улице полил дождь. У златы не было с собой зонта. День обещал быть долгим.
(Дома у Ирмы Бадментош)
-Ирма, среди ваших знакомых есть светловолосый парень с такими лохматыми непослушными волосами, - Злата решила на себе показать примерную «густоту» волос, прибегнув к жестикуляции, что вышло не очень правдоподобно, но убедительно, - и с грустным лицом, -продолжила она.
-Не понимаю о чем ты. - Сказала Бадментош. -Портрет вышел впечатляющим, но мало ли на свете бледнолицых парней? Что-то случилось?
-А, у него еще татуировка на запястье в виде змеи, кажется. - продолжила надрывать свою память Злата, смутно, припоминая рисунок, на протянутой кисти. - Сегодня утром мне вернули часы. Помните я рассказывала вам про ограбление? Так вот, это был он. И он знает Лиззи. Ничего не хотите мне сказать, может быть, нам заявить в полицию. Откуда он может её знать? Вы знакомы с ним?
-Мне кажется, я понимаю о ком идет речь. Его зовут Павел. Печальная история, но не повезло, бывает. Как-то раз мы с его матерью виделись на похоронах моего мужа, она проработала с ним 30 лет в одной больнице. Добрая была женщина, всем помогала. Никогда лишнего ничего не спросит, чтобы не обидеть. Умерла она тоже тихо. Муж ушел от нее сразу после рождения Павла. После ее смерти, Паша, тогда чуть с ума не сошел, все винил отца.
-Они встречались?
-Да, было пару раз. Но все безнадежно, дорогая моя. Говорят, он часто звонил ей. До совершеннолетия Павла писал, с начала с угрозами, что отберет сына; потом просто просил деньги.
-А полиция, что?
-А, что она может? Угрозы для жизни нет, как «они» говорят. Телефонные звонки никто особо не прослеживает, все в порядке. - саркастично улыбается - её не стало и вдруг всем стало легче. Земле, которая её носила. Солнцу, которое ее грело и бедному Павлу, который чуть было не затянул на себе узел, стал дальше падать-падать, пока не провалился в невесомость. Я заботилась о нем как могла. Потом появилась странная компания, странные вечера, странные дни настали для него. Если бы не Валя, он давно бы пропал насовсем.
-А кто такая Валя? Это его подружка?
-Сестра. Они с моей Лиззи одногодки. Раньше они приезжали ко мне каждые выходные, потом все реже. Сейчас изредка заглядывают. Ты, не думай, он парень хороший, только измотало его, - последние слова она сказала практически беззвучно.
Злате снился странный сон. Ей снилось лицо девушки, она лежала на полу, чье лицо заливала кровавая пена. В руках она держала записку со словами «Злата» она протягивала листок бумаги по направлению к спящей Злате. Вдруг связь оборвалась. Вернулась явь.
На яву многие вещи становятся яснее, четче, реалистичнее, звучит травиально, на деле ясно. Страх становится удушающим, а липкий пот обволакивает каждую частичку тела, как бы парализуя. Во сне ты не можешь контролировать свои действия, ты скован в движениях, чувствуешь ли ты ритм своего сердцп? Отдаешь ли ты отчет своим ощущениям - нет. Реальность завораживает тебя изнутри, делает все происходящее еще более ужасным, чем могла приставить Злата.
Итак, неслышно, выйдя из квартиры Ирмы Бадментош, она должна была совершить еще одну ночную вылазку в свое поместье.
Асфальт был мягким после дождя, луна светила ярко, так ярко, что было больно смотреть на походящие дома. Войдя в свою душную квартиру, открыв, спрятанный под ковер, ключом дверь. Злата обнаружила в гостиной старинный комод, на котором покоилась предсмертная записка девушки из ее сна.
Она гласила следующее:
«Знаю, мы не были с тобой дружны. Да и куда там, я была любовницей твоего мужа. Но я хочу, чтобы ты знала, Злата, – ты достойна лучшего. Раз ты читаешь это письмо, значит меня уже нет в живых, поэтому будь внимательна. Я оставляю тебе всё моё наследство, которое досталось мне от отца. Завещание спрятано в ячейке, “я ненавижу эти коктейли”. Мой брат и его люди уже в городе, они будут следить за тобой, главное, ничего не бойся достань деньги и уезжай из города. Остерегайся змеи».