оглавление канала
А он, вздохнув тяжело, словно скорбя о судьбах всего человечества, проговорил. – Ну, рассказывай, что там у тебя стряслось.
Я, не придумав ничего нового, повторила то, что уже сказала ему на улице. Он помолчал в задумчивости, а потом проговорил:
- Конечно, лучше бы мне самому на парня твоего взглянуть. Но, это, думаю, успеется. А почто ко мне -то пожаловала, а не в город повезла?
Я слегка пожала плечами.
- Далеко до города, боюсь, как бы хуже не сделать. Жар я ему сняла, на рану луковицу печеную привязала. А дальше не знаю как ему воспаление снять. Парень молодой, организм сильный, должен бы сам справиться, только, опасаюсь, как бы в ране заражение не началось. Мои-то орлы, вместо того чтобы рану водкой обработать, решили, что лучше внутрь залить. Ну, а в фельдшерском пункте, конечно, обработали, только, опасаюсь, не поздно ли? А с лекарствами там туго, наверное, сам знаешь.
Я замолчала, ожидая от старика ответной реакции. Он, кряхтя и вздыхая поднялся с лавки, и отправился в закуток за печкой, где у него сушились травы. При этом, на мой взгляд, слега переигрывал, стараясь показаться более старым и немощным, чем был на самом деле. Я помнила, КАК он встретил меня на крыльце. Князь- не князь, воевода- не воевода. Но очень близкое, как к одному, так и к другому. Я усмехнулась. Эх, дед, если ты решил поиграть, то чуть припоздал в своем стремлении мне мозги запудрить. Ох, и интересный же персонаж, ох, интересный, и не простой, как китайская шкатулка с секретом.
Старик погремел за печкой, пошуршал, что-то упало на пол, и раздался его ворчливый голос:
- Ах, чтоб тебя…!!!
Я воспользовалась моментом, и, вытянув шею, заглянула в спальню. Комната была довольно вместительная. В ней стояли две кровати, заправленные лоскутными одеялами, и старый шкаф. Насколько я могла судить, вся мебель делалась вручную из дерева, и выглядела спальня ну точно, как из сказки про трех медведей. Над одной кроватью на стене висел карабин, кстати, ничуть не хуже моего. А я должна была заметить, что для простого старика – знахаря, живущего отшельником в тайге, это было весьма дорогостоящее удовольствие.
- Ну что, разглядела…?
Голос прозвучал за моей спиной так неожиданно, что я чуть с лавки не свалилась, и схватилась за сердце, которое с перепугу вознамерилось обвалиться прямо в пятки. Когда он вышел из своей лесной «лаборатории» я не услышала, и поэтому перепугалась от внезапного звука его голоса. А еще, мне было ужасно стыдно, словно меня застали за каким-то неблаговидным делом.
- Прости, пожалуйста. Но, я о тебе так много слышала, что любопытство пересилило. – Залепетала я, стараясь оправдаться, и опустила глаза, боясь поднять взгляд на старика, и злясь на себя при этом за несвоевременную и, совсем неуместную глупость.
Он усмехнулся в усы, стараясь быть похожим на доброго дедушку. Но, взгляд его синих пронзительных глаз, совсем не вписывался в этот мирный образ.
- Я тоже о тебе слыхал. Ладно, чего уж там. Гляди, коли есть охота. – И старик повел широко рукой, как бы приглашая меня осмотреть его дом.
Но, охота у меня уже прошла. Хотелось побыстрее забрать снадобья и покинуть это место, желательно, насовсем. А еще, меня раздирало любопытство, которое так и чесалось вопросами на языке. Хотелось у него спросить, что и от кого он обо мне слыхал. Хотя, если разобраться, какая мне разница? Покопавшись чуток в себе, поняла, что это бес тщеславия во мне говорит. С подобными «бесами» я научилась справляться очень легко. Удивляло другое. Откуда он, этот самый бес выскочил-то! Вроде уж не молоденькая девочка, которой необходимо одобрение посторонних, или их похвала. А вот, поди ж ты! И, вообще, я никак не могла разобраться в своих эмоциях. С одной стороны, дед у меня вызывал некое опасение, а с другой стороны, мне казалось, что я знаю его всю свою жизнь. Скажем, случись попасть в неприятность, я смело подставила бы ему спину. Но, в то же время, хотелось держаться от него подальше. Вот же, блин, встряла опять! Ладно, со своими чувствами у меня еще будет время разобраться. Сейчас главное, Кольку на ноги поднять. И я, отбросив всякие глупости и рефлексии, посмотрела прямо ему в глаза, и серьезно сказала.
- Прости. Виновата.
Мне показалось, или в глазах у него мелькнула тень изумления? Я слегка поерзала на лавке, стараясь чтобы желание, как можно быстрее покинуть этот дом, не очень явно читалось на моем лице, и посмотрела выжидательно на старика. Он тихонько покачал головой, словно отвечая своим мыслям, потом, поставил передо мной флакончик с темной жидкостью внутри, закупоренный пчелиным воском, и холстяной мешочек, затянутый и завязанный кусочком веревки.
- Вот это, - он ткнул пальцем в мешочек, - заваришь, как все травы завариваешь, и будешь поить его на ночь, но не больше, чем по пол стакана. А вот из этого, - он указал на бутылочку, - будешь делать ему компресс два раза в день: утром и вечером.
Я протянула руку, чтобы забрать приготовленные снадобья, и тут с опозданием поняла, что не спросила, как мне с ним рассчитаться за его доброту. Рука моя повисла в воздухе, я подняла на него взгляд, и, слегка смущаясь, спросила:
- Как я могу тебя отблагодарить?
Старик усмехнулся.
- Рано благодарить. Вот вылечишь своего парнишку тогда и поговорим о благодарности. Но, учти, денег я не беру. А теперь, ступай себе с Богом.
Я кивнула на его слова, взяла со стола бутылочку с мешочком, и собралась уйти. Но, в дверях притормозила, и, обернувшись, спросила:
- Как тебя зовут?
Старик глянул на меня с усмешкой и пробурчал:
- Зови меня Проном[1]…
Я кивнула головой, и собралась ему представиться.
- А меня зовут…
Он прервал меня:
- А как тебя зовут, я знаю. Вести в тайге распространяются быстрее огня. – Усмешка на его губах стала шире.
Я опять кивнула, словно так все и должно быть, и вышла из избы. Люська стояла у березки и беспокойно переступала ногами. Ее уши напоминали локаторы, и были в постоянном движении. То ли она отвыкла так сильно от тайги, и никак не могла привыкнуть к ее запахам и звукам. То ли, ее что-то очень волновало.
[1]Прон – старославянское имя, образованное от имени бога Перуна