Начало.
Галина Васильевна неотрывно смотрела на сына, который выходил из машины. Влад, сухо улыбнувшись, поклонился матери.
Он молчал, стоя у двери машины, как бы вежливо ожидая указания, куда идти. Галина Васильевна продолжала разглядывать сына, всё ее тело мелко подрагивало. Потом она судорожно всхлипнула, быстро подошла к сыну и уткнулась лицом в его плечо.
На секунду Горин, казалось, окаменел, но потом Полина заметила, что он смотрит поверх головы обнимавшей его матери. Надвигался взрыв, извержение вулкана! Не нужно было слов, она хорошо знала выражение его лица, предвещавшее бурю. Его левая рука судорожно сжалась в кулак.
Но тут его взгляд натолкнулся на Полину. Она испугалась того, что его мать ничего не замечала. Он не мог говорить, по-видимому, его душила ярость, лютый гнев, неизвестно на что и на кого. В воздухе витал дух сильной опасности.
Полина в ужасе замерла, безмолвно моля о спасении.
Владислав в изнеможении закрыл глаза, глубоко вздохнув, он поднял подрагивающую правую руку и нежно положил матери на голову. От этого прикосновения ее прорвало: она зарыдала взахлеб.
Самый рискованный момент, похоже, остался позади. Владислав стоял неподвижно и неловко гладил мать по волосам. Его движения были осторожными и неуверенными, как будто он держал маленького ребенка, с которым не знал, как обращаться. Но его левая рука все еще оставалась сжатой в крепкий кулак.
Галина Васильевна чуть отклонилась и подняла лицо, нервно теребя пальцами воротник сына.
- Владик, - она поймала его правую руку и прижала к своей груди. - Молись Господу нашему! Я постоянно в молитвах! Это… Это чудо, что с тобой стало!
- Улучшение, - вмешался доктор Скворцов. - Улучшение, основанное на строго научном лечении, но до выздоровления еще далеко…
- Чудо! Мы должны опуститься на колени и воздать хвалу небу! - Галина Васильевна судорожно сжала руку сына. - Ты обязан это сделать первым, Владислав! Наказание было ниспослано тебе за грехи. Но сейчас ты прощен и должен благодарить Господа за чудесное избавление! - Она наклонила голову. - О Господь всемогущий, кто дарует жизнь и отнимает ее, кто за все наши грехи…
Горин самостоятельно освободился из объятий матери и быстро пошел к дому. Галина Васильевна в одиночестве закончила свою скорую молитву, беззвучно шевеля губами, а затем также ушла в дом. За ней по пятам последовал доктор Скворцов.
В холле он на какую-то минуту оказался один. Потом он услышал сзади звук приближающихся торопливых шагов. Обернулся, ожидая увидеть Полину, однако за ним стояла мать, все еще бормотавшая себе под нос какие-то набожные бредни. Он забыл ее… Почти забыл. И вспомнил только тогда, когда она с рыданиями бросилась к нему на грудь. Тогда же он осознал, что она-то и обрекла его на жизнь в тюремной камере, на общение с Обезьяной.
В холле Владислав, еле сдерживаясь, избежал ее объятий. Он чувствовал, что мир потеряет для него равновесие, если в поле зрения сейчас же не появится Полина. И вот он увидел в проеме дверей ее хрупкую фигурку. Все хорошо. Теперь Владислав снова мог контролировать себя. Итак, она была рядом, это значило, что он может спокойно продвигаться дальше. Держа руку на изогнутых перилах, Влад стал подниматься по лестнице из красного дерева.
Он был хозяином в этом доме. Это ощущение казалось странным, смущающим и одновременно справедливым. Он не имел понятия о том, когда последний раз ходил по этому холлу, поднимался по этой лестнице, но знал наверняка: все это принадлежит ему. Все, что есть здесь, должно повиноваться ему. Даже мать находилась здесь с его соизволении.
Вдруг Владиславу пришло в голову, что сам он по-настоящему никогда не жил в этом доме. Никогда не был хозяином. В памяти остались времена далекого прошлого: год, проведенный на Бали, дорогие вечера в честь его сестер, дорога домой - в свой дом в Москве. Вот где был его дом! Сердце защемило при воспоминании.
Вот теперь он туда и поедет, сейчас, когда он получил свободу. Домой. В свой дом.
В гостиной Горина поджидали две сестры, он неслышно подошел к раскрытой двери и взглянул на них. Сестры его не видели и переговаривались между собой приглушенными голосами, было видно, что они чем-то обеспокоены и очень нервничают. За спиной Влада на лестнице раздался громкий звук шагов, сестры обернулись и увидели брата. Как странно они посмотрели на него!.. Как будто он был мертвецом. Прозрачным. Ходячим трупом. Владислав глядел на их изумленные, испуганные лица и начинал понимать, что происходит. Он знал, что они ждали. Безумца, скованного цепями, которого занесли бы наверх на носилках. Неудивительно, что они волновались.
Галина Васильевна, подойдя сзади, взяла Влада крепко за руку и ввела в гостиную. Она продолжала говорить, захлебываясь, быстро, суетливо и назойливо. Владислав сразу же утомился.
Валерия… Он выхватил ее имя из речи матери и вспомнил: Лера. Вместе с именем первой сестры к нему пришло и имя второй - Алина. Сестры поднялись с кресел, подошли к брату и робко коснулись губами его щеки, шурша кружевными рукавами и взмахивая пухленькими ручками, которыми несмело ощупывали его. Владислав смутился, не зная, как себя вести, как отвечать на их поспешные неуловимые улыбочки. Платья сестер казались ему слишком яркими и пестрыми, а прически удивляли обилием различных локонов и завитушек.
Владислав снова обернулся в поисках Полины, но увидел только доктора, который заканчивал восхождение по лестнице. Влад понял, что она все еще стоит внизу, в холле.
Владислав повернулся и вышел из гостиной, дойдя до середины лестницы, он подал голос, чтобы привлечь ее внимание. Полина подняла глаза, и он увидел на ее лице выражение долгожданного облегчения. Он не двигался с места до тех пор, пока она не поравнялась с ним.
Владислав до сих пор не сказал ни слова в обществе своих родственников и знакомых, Он молчаливо прошел обратно в гостиную, где велась бессмысленная приглушенная беседа.
