Начало.
Через месяц после той драки, доктор Скворцов решил, что Горина можно свозить на встречу с матерью. Долго они обсуждали предстоящую поездку, всё же это было очень опасно — не понятно как поведет себя Горин в данной ситуации. Ехать решили на двух машинах — на скорой помощи и на обычной легковой доктора.
Мать Владислава Горина, Галина Васильевна, жила в Питере и поездка предстояла долгая. Полина смогла уговорить дядю, чтобы в салоне скорой помощи она с Гориным были вдвоем, а Ларина посадить в кабину к водителю. Она считала, что одна лучше справиться с настроем Горина.
В Санкт-Петербург они въезжали уже в сумерках. Проведя всего несколько месяцев за пределами большого города, Полина уже успела отвыкнуть от городских запахов, шума и многолюдности. Сейчас городская суета ее отталкивала, казалась неприятной. И внутри неё был страх — вдруг её увидит кто-то из знакомых мужа — всё таки исчезновение жены известного журналиста, скорее всего, не осталось незаметным.
Горин внимательно смотрел в окно машины, время от времени бросая на Полину косые взгляды, как будто подозревая, что вся окружающая обстановка иллюзии - создана ею. Она, может быть, и попробовала объяснить ему все, но только чувствовала, что Владислав сейчас ничего не поймет. А, может быть, и не нужно ничего объяснять. Она заметила в нем еле сдерживаемую радость и поняла: Горин думал, что возвращается домой.
Когда машина свернула на модные боковые улочки, он протянул ей связанные руки и с мольбой в голосе выдавил:
- Сними.
Машина вылетела на площадь.
- Прошу… - хрипло проговорил он, в его голосе чувствовалась уже не мольба, а угроза взрыва. Когда машина остановилась, дверь открылась и на тротуар упал свет. Полина увидела как вышла одетая в глухое черное платье вдовствующая мать Влада, которая решительно направилась к машине доктора Скворцова.
Полина нащупала в темноте связанные руки Влада, притянула к себе и лихорадочно стала распутывать шнуровку. Она едва успела закончить, как дверь машины открылась.
Веревки упали в темноту машины, Полина толкнула их ногой под сиденье. Владислав издал нечленораздельный звук, в котором можно было уловить нотки признательности. В сумрак кареты заглянул луч фонаря и тут же раздался мощный голос женщины:
- Владислав! - Она тут же замолчала, как будто не знала, как продолжить. Затем она вдруг сделала быстрый шаг назад, раздался шорох ее черных юбок. Галина Васильевна прикрыла глаза и положила руку на шею.
- Нет… не здесь! Уходите! - она широко открыла глаза, - Уходите все! Люди смотрят. Сейчас сбегутся любопытные. Кто-нибудь его наверняка узнает! О нет! - Она повернулась к доктору Скворцову и указала на темневшую вдали аллею, заворачивающую за дом. - Подъезжайте к этому входу! Да, туда!
- Нет! - неожиданно сказал Горин.
Его мать оглянулась так резко, что все сразу же затихли. Они с сыном вообще очень мало были похожи друг на друга. Галина Васильевна была седеющей блондинкой, в то время как Владислав - брюнетом. Ее кожа казалась слишком бледной, опять-таки в противоположность сыну. Фигура женщины была тоньше и стройнее, а цвет ее глаз лишь слабо отражал небесную синеву глаз Влада. Но теперь ее лицо осветилось небывалой надеждой. Полина так хорошо знала это выражение. Точно такая же страсть бывала в глазах ее сына, когда он занимался чем-то, что связанно с его работой. Она сделала пару неуверенных шагов к машине.
- Владик? Ты ска…
Запнувшись на полуслове, Галина Васильевна оглянулась на доктора Скворцова.
- В последнее время наметились определенные улучшения, - сказал доктор. - Я полагаю, Вы останетесь довольны.
Владислав подхватил свою шляпу и сделал знак Полине, что готов выйти из машины. Она повиновалась, помогая Владу сойти с подножки. Галина Васильевна молча смотрела на них.
- Это Полина... Полина Садлуцкая. Она больше других ухаживала за Вашим сыном. Особый случай. Мы не могли себе позволить обращаться с Владиславом, как с другими пациентами. При первой возможности я буду счастлив посвятить вас во все подробности, но мы добились успеха, вы сами это видите.
