Море сверкало и переливалось в лучах августовского солнца, было таким чистым, теплым и ласковым! Просто сказка!
Из Ейска, после окончания смены в лагере, мы с Андрюшей уехали в Ундоры. У Славы летнего отпуска не было, и я планировала остаток лета провести с родителями. Мы помогали маме и папе на огороде и в ремонте дома.
Однажды поссорившись с папой (чем-то я ему не угодила)в запале я выкрикнула: "Да, я тут жуков собираю, а мой муж третий месяц один! Мама тебя на столько времени никогда не оставляла одного!" Мама услышала мои слова и сразу решила отправить меня к мужу в Воркуту. Как сказала бабушка Римма: "Враг силен!"
И вот я уже в Воркуте, в первый раз летом. Погода стояла самая превосходная, летняя. Было начало июля. Мой день рождения отметили в ресторане Юбилейный с Валей и Вадиком. Валя вышла в отпуск и собиралась ехать дикарём на море, предложила и мне поехать с ней дней на десять. Мой муж сказал, что ни с кем меня бы не отпустил, а с Валентиной отпустит.
Собралась я быстро. Летели мы через Москву. Самолёт на Адлер был на другой день. Мы побегали по магазинам, купили по красивому платью, босоножки, купальники. Ночевали у Валиной подруги, а наутро уже летели в Адлер. Прибыли в 11 утра, получили багаж и вышли на площадь перед зданием аэропорта. Народа - не протолкнуться! Кто ищет жилье, кто - такси, таксисты ловят пассажиров, бабульки квартиры сдают. Мы растерялись от такого изобилия информации. Тут к нам подходит таксист и спрашивает: "Девушки, вы приехали отдыхать или б...довать?" Мы: "Отдыхать! Конечно, отдыхать!" "Тогда, - говорит, - я могу отвезти вас к моим хорошим знакомым. Они живут прямо на берегу. Хозяйка замечательная." Взял наши чемоданы и положил в багажник. Дорогой он осуждал женщин, которые приезжают развлекаться, целую лекцию прочитал о падении морали. Мы прониклись к таксисту уважением. Вот, думаем, какой порядочный человек.
Привез нас Алик, как он нам представился, в Леселидзе, поселок, находящийся уже в Абхазии, на самой границе. Хозяева дома, где мы собирались снять комнату, были и в самом деле чудесные - дядя Миша и тетя Лена. Дом был очень красивый, небольшой, но двухэтажный, весь в металлических кружевах, покрытых серебрянкой. Дядя Миша был народным умельцем, вырезал кружева сам, гнул из проволоки. К дому примыкали двухэтажные пристройки для отдыхающих, сделанные все его руками. Мини отель своего рода. Двор был вымощен донышками от бутылок из-под шампанского. Во дворе росли две пальмы с мохнатыми стволами. В середине находился умывальник с красивой мозаичной раковиной. Вода у дяди Миши проведена по всему участку. Для отдыхающих была отдельная кухня, большая беседка со столом и скамейками по периметру. Тетя Лена стирала и гладила постельное белье, подметала в шесть часов каждое утро дворик, следила за чистотой. Жильцы, кроме нас с Валей, были сплошь семейные с детьми. Нас поселили сначала в пристройку, а на другой день позвали в дом, в прекрасную комнату с трильяжом, телевизором, двумя кроватями и пушистым ковром на полу.
Тетя Лена спросила нас, знаем ли мы таксиста, привезшего нас к ней. Мы, конечно, ответили, что не знаем.
- Этот Алик опасный человек, - сказала она.
- Однажды он привез двух девушек, а потом явился и забрал их покататься. Одна пришла сразу. А вторую через неделю подкинули на пляж, абсолютно голую, завернутую в драное одеяло. Девушка была без сознания, вся в синяках. Этот Алик, вместо покататься, привез подруг в ресторан в компанию горцев. Более благоразумная из них уговаривала подружку уйти, но той нравилось в веселой компании. Вино рекой, комплименты усатых джентльменов. Ее увезли из ресторана в аул и держали в наложницах, пока не надоело, - рассказывала она.
- Давайте, я скажу этому Алику, что вам у меня не понравилось и вы уехали неизвестно куда.
Мы, конечно, согласились, потрясенные рассказом хозяйки.
Таксист Алик приезжал, но, узнав, что мы "уехали", выругался и уехал сам.
А мы в первый день, как только устроились, пошли на вожделенное море. А оно было буквально в трёх шагах от дома, куда нас привезли. За это Алику спасибо.
Море сверкало и переливалось в лучах августовского солнца, было таким чистым, теплым и ласковым! Просто сказка! Я дорвалась до плавания, забыла про то, что нужно есть. Да и зачем ужинать, когда не хочется совсем. Валя звала меня хотя бы в магазин сходить, но бесполезно.
Каким-то образом мы ухитрились здорово обгореть. Вечером были похожи на два варёных красных рака. Тетя Лена, увидев нас, всплеснула руками:
- Боже мой! На кого вы похожи! Погодите, сейчас я дам вам сметаны. Намажьте друг дружку, быстрее заживут ваши ожоги!"
Она достала полбаночки сметаны и протянула ее нам. Я взяла сметану и от души поблагодарила хозяйку, рассчитывая, что сейчас мы намажемся и боль пройдет.
В комнате моя разлюбезная подруга выхватила у меня баночку и принялась вылизывать сметану без ложки, пальцем поддевая жирную массу. А мне был показан кукиш.
- Вот тебе! Не дала купить ничего на ужин, пробарахталась в море.
Я на нее нисколько не обиделась. Вот такая Валя! Прямая и резкая. А намазалась я Пантенолом, который предусмотрительно взяла с собой. И Валю намазала. Как мы сумели так обгореть? Она была смуглая, загорала каждый год до черноты. Я уже была на море, только на Азовском. Правда с того времени прошло больше месяца.
Я привезла, кроме Пантенола, книгу стихов французских поэтов эпохи Возрождения в прекрасном переводе. Валя принялась учить один из сонетов Пьера де Ронсара. Хотела сразить наповал Вадика своим романтизмом. Учила она сонет и дома, и на пляже. Я чуть не возненавидела и сонет, и Ронсара. Вот уж упорная была, моя Валя!
Вот этот сонет:
Когда одна, от шума в стороне
Бог весть о чем рассеянно мечтая,
Для всех сидишь ты, всем чужая,
Склонив лицо, как будто в полусне.
Хочу тебя окликнуть в тишине,
Твою печаль развеять, дорогая!
Бегу к тебе, от страха замирая,
Но голос дрогнув, изменяет мне.
Лучистый взор твой встретить я не смею,
Я пред тобой безмолвен, я немею.
В моих глазах смятение царит.
Лишь тихий вздох,провавшийся случайно,
Лишь грусть моя, лишь бледность говорит,
Как я люблю, как я терзаюсь тайно!
Вот так! По памяти писала. Может быть что-то забыла.
В один пасмурный день мы съездили в Гагры, походили по городу, полюбовались на фонтаны и набережную.
Купили мы в Гаграх по австрийским осенним сапожкам из тисненой кожи, с небольшим каблучком и острым носом, похожие на ковбойские, только с высокими голенищами. Такие удобные сапожечки! Мы радовались, как дети, примеряя их перед трильяжом, притопывая ногами на пушистом хозяйском ковре. И так повернемся, и эдак! Красота!
Наши десять дней подошли к концу, загорелые и довольные мы ехали в аэропорт. С дядей Мишей и тетей Леной простились, подарили им на память Воркутинский сувенир - панно из оленьего меха на стенку. Тетя Лена всплакнула, расцеловала нас и звала приехать на следующий год. Мы пообещали, что если вырвемся, кроме как у них, ни у кого не остановимся.
Потом в Адлеровском аэропорту мы повторяли ронсаровский стих, Валя все никак не могла запомнить злосчастный сонет. Самолётов пришлось дожидаться долго, а летели мы в разные стороны: Валя в Воркуту, а я в Ульяновск за Андрюшей.
В Адлере, несмотря на поздний вечер, было +29. Я была одета в тоненький сарафан, в босоножках. Когда сели в Ульяновске, стюардесса объявила, что за бортом +6. Я ждала, что подгонят автобус к самолету, но увы. Нас повели через все летное поле. Ветер раздувал мой сарафан, трепал волосы. Холодно жутко! В аэропорту меня встречала сестра Таня. Она заохала, увидев меня в прозрачном сарафане и чуть не босиком. Сама Танюша была в плаще. Я ей сказала, что, как только получу багаж, оденусь как альпинист сама и ей спортивные брюки дам. Так и сделали. Через пятнадцать минут я была в шерстяном свитере, шапке, куртке, джинсах и в новых австрийских сапожках. И Танечке выдала спортивный костюм и носки. Утеплились обе.
Дома в Ундорах нас ждал накрытый стол и мамины слезы радости. Проговорили пол ночи. Столько новостей накопилось! А уж как мамочка была счастлива! Все брала нас обеих за руки и прижимала к себе! Смеялась над каждым анекдотом. Милые мои! Как мне вас не хватает!
Таня уехала в Нелидово, она уже жила в нашей нелидовской квартире, разведясь с мужем. А мы с Андрюшей улетели в Воркуту. Там нас никто не встретил. Обиженные, мы взяли такси и приехали в закрытую квартиру. Картина Репина - не ждали. Не успели мы снять куртки, открывается дверь и заходит Слава, одетый как-то легко, не по сезону, и озирается по сторонам. Увидев нас, он начал возмущаться, почему мы не дождались его в аэропорту. Я обиженно фыркнула. А он мне говорит: "Тебя на улице ждёт Валентина, иди к ней!"
- А что она не заходит? Где она ждёт?
- Она в машине сидит у подъезда.
- В какой машине?
- Иди, сама посмотри!
Выхожу, ищу Валю в машине. Да, вот она! Сидит в какой-то машине, непохожей ни на одну мне знакомую. Муж говорит:
- Иди, садись к ней!
- А чья это машина?
- Наша, твоя, моя и Андрюшина!
Оказалось, что Слава только что купил машину. Ездил в этот день за номерами, провозился и опоздал в аэропорт. А Валя очень хотела нас встретить. Но, сюрприз не удался. Машина была Жигулями новой модели - восьмерка.
Я таких ещё не видела. У нее было только три двери. Две пассажирские и одна в багажник. Восьмерки только появились, были импортной комплектации. Наша была бежевого цвета. Машина была замечательная.
А сонет Валя Вадику рассказала сразу, как прилетела в Воркуту, и очень его удивила. Он потерял дар речи, никак не ожидая такого сюрприза от своей жены.