Шестнадцатая глава книги Тома Бауэра, под названием «Помехи», начинается, словно в насмешку, с очередного праздника, после которого крепкое семейное благополучие внезапно пошатнулось. Меган проводила Рождество 2016 г. в Санта-Монике; в отеле к ней присоединились Томас и Дория. После праздничного ужина Меган предложила отцу заночевать в отеле — и он отказался. Томас Маркл уехал домой, в Мексику, не подозревая, что это была его последняя встреча с дочерью.
Уже в январе 2017 г. случилось то, чего опасалась Меган: Daily Mail опубликовала фотографии ее свадьбы с Тревором Энгельсоном (Бауэр не называет прямо, кто из родственников «слил» их прессе — первоначально не в DM, а в американский журнал, — но намекает, что, возможно, это была Трейси Дули, жена Тома-младшего, от которой журналисты ранее получили много семейных фотографий из личного архива). Родственники Меган изображались в неприглядном свете — рассказы о неблагополучной жизни Тома-младшего и Саманты перемежались с попытками исследования «окутанного тайной» прошлого Дории: почему Меган жила с Томасом в детстве, где была ее мать в течение целых десяти лет? Некоторые журналисты, однако, были настроены более позитивно: уже тогда Daily Mail начинала «покусывать» Кейт, сравнивая «старомодную и слишком правильную» герцогиню Кембриджскую с «гламурной актрисой».
Меган продолжала «жаждать огласки, но исключительно на своих условиях», воспринимая любые публикации, содержащие малейшую критику, как враждебные: «Казалось, она не желала признавать, что ее требование все контролировать в Лондоне неосуществимо». Примерно так же неприязненно она относилась и к дворцовым помощникам. Однажды Джейсон Кнауф позвонил Меган и предупредил: то, что она носит напоказ украшение с буквами М и H, только поощряет фотографов и журналистов проявлять лишнее внимание. Она восприняла его звонок как грубое вмешательство в ее личную жизнь: «Близкая к слезам, совершенно обезумевшая», она позвонила подруге и пожаловалась: «Я не могу победить. Они представляют все так, будто я виновата в этих фотографиях, будто я их поощряю. Я не знаю, что сказать».
Любая критика в адрес Меган делала Гарри все более нетерпимым. [Далее Бауэр рассказывает о том, как друзья Гарри не нашли с Меган общего языка на свадьбе Тома Инскипа, — этот фрагмент был напечатан в Times под названием «Гарри, должно быть, сошел с ума»: что его старые итонские друзья думали о Меган»; прочитать о нем можно здесь.] Его старый друг Том Инскип «был одним из первых, кто посоветовал Гарри быть осторожнее» и не спешить с женитьбой. Следующим был принц Уильям, который предостерег брата от излишней торопливости. Гарри разгневало то, что они, как ему казалось, объединились против него. Он рассказал об этом Меган. Оба они «сошлись на том, что стали жертвами расизма», проявленного друзьями и родственниками Гарри. Его отношения с Инскипом и Уильямом ухудшались.
Внезапно обострилась проблема ограничений, с которыми вынуждены были мириться члены королевской семьи — но не хотела мириться Меган. В январе 2017 г. она полетела в Индию в качестве посла World Vision — во главе кампании, направленной против дискриминации девушек и молодых женщин детородного возраста. Меган выступила с гневной речью, обличая «консервативных мужчин Индии», которые стигматизировали менструацию и отказывали женщинам в простейших гигиенических средствах, вследствие чего тысячи девочек были вынуждены пропускать школьные занятия и в целом испытывать ненужные страдания. Участие в этой гуманитарной кампании было совершенно нормальным для актрисы, но неприемлемым для потенциального члена британской королевской семьи: Индия входила в число стран Содружества, и резко критиковать большую часть ее населения было неуместно. По возвращении Меган в Лондон один из дворцовых чиновников объяснил ей, что в дальнейшем ей придется соблюдать некоторые ограничения. Меган «улыбнулась и отвергла его совет: она решила, что не собирается становиться сдержанной королевской особой».
«Учитывая ее новую жизнь и необходимость обновлений, Аарон Корш, продюсер «Форс-мажоров», планировал исключить персонажа Меган из сериала в конце сезона 2017 г. Ее агент Ник Коллинз тоже не приносил никаких обнадеживающих новостей. Ни один кинопродюсер не предлагал Меган главных ролей, ни один серьезный голливудский режиссер не заговаривал о ее участии в своем фильме или новом телесериале. Как она и опасалась, ее актерская карьера зашла в тупик. Ее доход после 2017 г. должен был резко упасть».
Возможность получения профита от блога Tig тоже исчезла: представители дворца предупредили Меган, что «те, кто живет в Кенсингтонском дворце» не ведут подобные блоги, — и в апреле 2017 г. она закрыла сайт, тепло попрощавшись с подписчиками (на тот момент ее аудитория составляла почти миллион читателей).
Тем временем дворцовые чиновники вынуждены были рассматривать вопрос о будущем Меган в разгар очередного серьезного кризиса. В 2017 г. в связи с очередным этапом рассмотрения дела Джеффри Эпштейна вновь выплыли на поверхность его связи с принцем Эндрю, что сильно беспокоило дворец — а особенно личного секретаря королевы Кристофера Гейдта. Популярность принца Чарльза, «старомодного зануды», резко снижалась — его образ наследника престола тоже необходимо было модернизировать. Дворец нуждался в активной поддержке принцев Уильяма и Гарри.
«Будущее монархии зависело от Уильяма и Кейт. Эта пара должна была стать той точкой, на которой могла бы сфокусироваться нация. В конце концов их детям также предложат представлять монархию. По такому сценарию, Гарри был бы сильно занят в течение следующих десяти лет, а затем его королевские обязанности сократились бы — и он был бы волен заниматься личной жизнью. Гарри согласился с этим планом, не упомянув о своем разочаровании. Организация нескольких благотворительных мероприятий и участие в нескольких общественных встречах не казались ему хорошей работой в долгосрочной перспективе. Жизнь в маленьком доме в Кенсингтонском дворце становилась безрадостной. Жизнь с Меган обещала спасение. Гейдт подозревал, что Гарри, попавший под влияние Меган, искал альтернативное будущее».
Пытаясь скоординировать действия четырех принцев — Чарльза, Гарри, Уильяма и Эндрю — так, чтобы они ненамеренно не нанесли ущерб монархии, Кристофер Гейдт слишком поздно обнаружил, что Гарри, поощряемый Меган, решил открыть общественности «всю правду» о своем психическом состоянии. В 2016 г., когда он «впервые рассказал о своих душевных страданиях на торжественном мероприятии в Кенсингтонском дворце», это привлекло публику на его сторону — многие хвалили его за честность и смелость. После этого Гарри дал интервью Daily Telegraph, в котором признался, что страдал от серьезных психологических проблем после гибели Дианы и обращался за профильной помощью. «Разговор о его личных проблемах становился приоритетом», он обещал и дальнейшие откровенные признания — и это не могло не встревожить секретаря Ее Величества, который предвидел потенциальный ущерб.
«Чтобы подтвердить непререкаемый авторитет королевы, Гейдт созвал 500 человек из числа королевского персонала со всей Великобритании на встречу в Букингемский дворец 4 мая [2017 г.]. Поводом послужило последнее официальное мероприятие 96-летнего принца Филиппа — 22219–е мероприятие с его участием, которое должно было состояться в августе. Гейдт сказал аудитории, что уход Филиппа на пенсию становится «возможностью сделать паузу, подумать и переориентироваться на семью». Он подразумевал, что рассогласованным действиям членов королевской семьи и потаканию их желаниям должен быть положен конец. Каждый должен работать, чтобы служить королеве. На действия всех дворцов будет наложено главенствующее вето Букингемского дворца.
Координация дворов Букингемского дворца, Кенсингтонского дворца и Кларенс-хауса была его несбывшейся мечтой много лет. Но реакция двух принцев на инициативу Гейдта была неприязненной. Его благонамеренная попытка привела к обратным результатам. Преследуя собственные интересы, Чарльз и Эндрю объединились в возмущении. Ни один из них не видел в Гейдте союзника. Оба просили королеву уволить ее личного секретаря».
Королева прислушалась к сыновьям, и Кристофер Гейдт оставил пост — так что он уже не мог повлиять на «саморазрушительные» беседы принца Гарри с прессой. Через некоторое время он дал интервью Анджеле Левин для Newsweek:
«Есть ли кто-нибудь из королевской семьи, — спросил Гарри журналистку, — кто хочет быть королем или королевой? Я не думаю. Но мы выполним свои обязанности в нужное время». Говоря от имени Уильяма и от себя лично, он поставил братьев на один пьедестал: «Мы участвуем в модернизации британской монархии. Мы делаем это не для себя, а для общего блага»... Еще более легкомысленным было предупреждение Гарри о том, что «нормальность» королевской семьи лишила бы ее тайны. «Это сложный баланс, — вещал он. — Мы не хотим разбавлять магию. Британская общественность и весь мир нуждаются в подобных институтах». Было что-то новое и в том, что Гарри, как конституционный эксперт, предположил, что он и Уильям будут решать судьбу монархии: «Мы хотим убедиться, что существование монархии продолжится, и ратуем за то, что она отстаивает, — сказал он, — но в дальнейшем все не может продолжаться так, как было при королеве. Будут изменения и будет напряжение, необходимое для того, чтобы сделать все правильно».
Это был «новый Гарри, освобожденный Меган» — и он «излагал свою правду», не думая о последствиях. При этом ни один дворцовый чиновник еще не осознавал важности влияния Меган на Гарри — «для большинства из них она оставалась невидимой».