О себе он говорил: «Танец--это жизнь. Я дышу через танец. Легкие не в счет».
Выходец из знаменитого чеченского тейпа Ишхой мощью собственного дара был способен запросто переступить через всевозможные рубежи: видимые на глобусе и незримые в глубинах души.
Ему было по плечу казавшееся неосуществимым. Своим феерическим и искрометным творчеством он сближал представителей рода человеческого, несмотря на их менталитет, вероисповедование, либо национальную принадлежность.
И на протяжении многих лет выполнять его святую миссию помогала ему, приверженцу превосходного Аллаха, его любимая мачеха – остроумная еврейка-одесситка, ставшая для него и подлинным другом, и мудрой советчицей, и всемогущим и вездесущим ангелом-хранителем.
Ему не исполнилось и семи, когда танец вошёл в его плоть и кровь. Он выступал на рыночных площадях, веселил гостей сельских свадеб, разъезжал с шапито по дальним аулам. Страсть наследника приводила отца в негодование: он не выпускал его из четырех стен, уносил рубашку и штаны, колотил пацана, дабы отвадить от негодного, по его мнению, занятия.
Соседские мальчишки обзывали его «скоморохом». Но вопреки всему Махмуд не бросал танцевать.
Когда вероломные фашисты напали на Советский Союз, Махмуд только-только переступил порог 16-летия. По велению сердца юноша очутился в специализированной концертной фронтовой бригаде. Они появлялись с выступлениями в госпиталях с раненными бойцами, на участках возведения сооружений оборонительного порядка, случалось выходить и на передовую. И вот там как-то раз рядом с парнем вонзился в землю снаряд, осколок от которого повредил ногу Махмуда. Однако, собрав волю в кулак, юный артист исполнил номер до конца, скрылся за занавесом и упал там без чувств. Врач, оперировавший уже опытного артиста, заметил, что ногу то по счастливой случайности сохранили, но на танцах ему можно ставить крест. Вопреки всему Эсамбаев пошел на поправку и возвратился к любимому занятию.
Между тем, отец артиста был любвеобилен до жути, всё-таки 11 жён в разное время--это вам не фунт изюма. А вот наш герой в этом плане являлся образчиком верности и стойкости. Он шел по жизни с одной-единственной дамой сердца, дочерью великого армянского народа и профессиональным медиком Ниной Ханумянц, сделав предложение сей достойнейшей представительнице прекрасного пола после 17 с половиной лет знакомства. В первое время мачеха выражала видимое неудовольствие по поводу предпочтения Махмуда, однако, рождение внучки махом сгладило острые углы.
Как рассказывала наследница танцора, её мама, подобно любой подлинной верной и искренней спутнице жизни, никогда не выпячивала себя, но, ставя на первое место взаимопонимание, умение уступать, душевное тепло и ласку, обеспечивала супругу такой надёжный тыл, что он мог творить, не думая о проблемах и самозабвенно отдаваясь своему призванию.
С большим удовольствием цитирую Стеллу Махмудовну, да продлит милосердный Аллах её дни: «На самом деле как-то по жизни она очень хорошо его понимала и всегда способствовала его росту. Безумно радовалась его успехам, была просто настоящим ему другом и необыкновенной для меня мамой»
Скажу ещё вот о чем--наш герой не имел ни малейшего понятия о том, что такое звездные зазнайство и спесь. Отличаясь чуткостью и открытостью, он общался на равных с людьми, которые были в 2-3 раза его младше и в плане именитости не шли с ним ни в какое сравнение. Главными его принципами оставались сердечность и великодушие. И в наше жестокое время это достойно самого искреннего уважения.
Как предполагали одни, одареннейшего деятеля искусств, чей портрет принадлежит руке самого Пикассо, организатора благотворительного фонда, души не чаявшего в детишках, свела в могилу онкология, другие считали, что была несовместимой с жизнью его тяжёлая сердечная недостаточность.
Близкие же звезды придерживались мнения, что уходу их родного человека помимо прочего способствовали неутихающие переживания артиста за людей, погибавших в горниле ужасной и жестокой чеченской войны. Почки деятеля искусств работали еле-еле, да и болели так, что хоть на стенку лезь. Дабы хоть чуть заглушить ужасные ощущения, артист горстями глотал обезболивающие и антибактериальные средства. Что, естественно, ещё мощнее подтачивало его силы. Между тем в начале зимы 1999 года, когда любезный Борис Николаич ещё не передал бразды правления господину Путину, короля и гения танца вновь госпитализировали в небезызвестную флагманскую советскую больницу, являющуюся ныне главным медицинским учреждением Управления делами Президента Российской Федерации, и где в свое время поправляли здоровье высшие чиновники прекрасной советской поры, среди которых Иосиф Сталин, Климент Ворошилов, Семен Буденный, Георгий Жуков, Леонид Брежнев, Юрий Андропов, Константин Черненко, Вячеслав Молотов, а также были замечены бесценные зарубежные гости--товарищи Мао-Дзэ-Дун и Ким Ир Сен.
Но даже всей мощи медицинских кадров "кремлевки" не хватило, чтобы отбить Эсамбаева у старухи с косой.
Цитирую племянника мага хореографии: "Дядя понимал, что ум...ет. И мы тоже понимали. Когда я у него спросил, есть ли какое-либо желание, что нужно сделать, дядя сказал: „Пока будут силы – творите добро“…
Он у...р у меня на руках. За 15 минут до см...ти ему стало плохо. Рядом находилась его дочь Стелла, которая очень любила и уважала отца. Я не хотел, чтобы она видела последние мгновения самого дорогого человека, и попросил ее покинуть палату. Мой дядя у...р достойно, как мужчина, с именем Аллаха на устах…"
Замечу, что нить жизни народного артиста СССР прервалась в знаменательный день совмещения пары великих торжеств – православного Рождества Христова и мусульманского окончания благословенного поста Рамадан, иншаАллах. А ведь такое случается чуть ли не раз в 50 лет. Бытует представление, что коли человек уходит именно в данную дату, он любим Всевышним и попадает непосредственно в райские обители.
Замечу, что в соответствии с сакральными традициями, славные и достойнейшие чеченцы погребают сородичей в тех местах, где они появились на свет. Эсамбаев же огласил белый свет криком своего рождения в живописнейшем населенном пункте Старые Атаги. Но дело в том, что артист завещал устроить его последний приют на легендарном мусульманском кладбище в Москве, с тогдашним директором которого и актером Калягиным как-то в 1980-х мне пришлось, беседуя, сидеть на одной лавочке во дворе некой столичной больницы. Уважаемый Махмуд Алисултанович посчитал, что ввиду происходивших на его малой родине боевых действий нельзя допустить, чтобы во время проводов его в последний путь кто-либо пострадал, ведь могло случиться всё что-угодно.
В то же время деятели из московской мэрии предложили родне до мозга костей творческого человека, чуть ли не настаивая на своём, устроить его могилу на статусном Новодевичьем погосте недалеко от последних приютов наших корифеев Бориса Брунова и Галины Улановой. Однако, близкие покойного на данный шаг не пошли и сделали всё, как их просили--Даниловское и только оно. Правда, было обговорено, что с наступлением в прекрасной Чечне долгожданного мира, останки знатного балетмейстера переправят в его родные края.
Предоставляю слово тому директору Даниловского кладбища по фамилии Муравьев, с которым ваш покорный слуга точно не знаком: «Мне позвонили в час ночи 9 января и попросили быть на работе ровно в 8 утра. Как я понял, в тот день в Москве одновременно готовились две могилы для Махмуда Эсамбаева. Одна у нас, а другая – на Новодевичьем. Но по всем агентствам и каналам передавалась информация, что погребение будет все же на мемориальном кладбище. Кстати, у нас уже давно не производят новых захоронений, аж с послевоенных времен. Даниловскому мусульманскому кладбищу – более 200 лет. Об окончательном решении мы узнали только в тот момент, когда траурная колонна направилась в нашу сторону. На соответствующую подготовку у нас ушло три с половиной часа. Могилу рыли 7 человек…»
Между тем, проводы столпа и колосса искусства были проведены в полном соответствии с соответствующими мусульманскими канонами.
Простите за натуралистические подробности, но из песни слов не выкинешь--тело усопшего доставили к месту на только-только изготовленных деревянных носилках, поместили на специальный помост, обернули овечьей шкурой, положили в некий погребальный мешок и захоронили так, чтобы ноги покойника были обязательно направлены в южную сторону.
В предпоследний день октября 2001 года последний приют Эсамбаева украсил великолепный надгробный монумент работы рук Андрея Ковальчука. Танцор, изображённый в полный рост на подножии из мрамора, олицетворяющем сценические подмостки, безумно хорош. Легендарная папаха, в которой ему разрешили сниматься даже на фото для паспорта, фирменное плавное движение кисти руки, полные страсти и задора глаза.
Махмуд Алисултанович, спите спокойно, в вашей родной Чечне теперь мир и спокойствие.
Благодарю за внимание.
