оглавление канала
За этой горкой, судя по карте, начиналась низина, где впадал в речку Черемуху ручей Долгий, конечный пункт моего путешествия. Я очень надеялась, что старик еще жив, и что он мне поможет. Когда я говорила Санычу, что мои знания по сравнению со знаниями старика, просто мелочь, я нисколько не кривила душой. Разве могут мои жалкие познания сравниться со знаниями стариков, накопленными не за одно тысячелетие? Я не была ни настолько глупа, ни настолько самонадеянна, чтобы думать так.
Люська тем временем забралась на горку, и к моему большому изумлению, и к радости, даже не разу не замедлила ход и не всхрапнула. Я ее погладила между ушами.
- Да, ты, девочка, не настолько стара, как хочешь казаться! Ты еще ого-го… - Кобыла опять радостно зафыркала. А я продолжила с ней беседу, стараясь за разговором скрыть свое волнение. – С тобой просто никто не разговаривал давно, вот ты и загрустила. Надо попросить Саныча, чтобы он тебя ко мне прикомандировал на службу, со мной не соскучишься.
Люська опять замотала головой, словно понимая, что я говорю. И чувствовалось, что ей мои слова пришлись по душе.
С горки открывался потрясающий вид на округу. Зеленая долина, поросшая суровыми елями и свечками стройных пихт, стремящихся в небо, будто космические корабли на старте. Кое-где строй этих исполинов разрывали небольшие поляны, покрытые легким росным туманом, словно серебряное шитье покрывало скатерть. Две ленты, ручей и река сходились в один поток, образуя на этом месте небольшой водопад, который играл и переливался радужными полосами под лучами восходящего солнца. Как и рассказывал Саныч, между ними стояла изба. К своей радости, я заметила тонкую струйку сизоватого дыма, выходившего из трубы. Значит, живые есть. Я понукнула слега кобылку, и та заспешила под горку.
Пока я спускалась вниз, мне в голову пришла мысль, что слово «изба» происходило от слова «избыть», то есть переждать, перетерпеть, избавиться от опасности. Когда на города наших предков нападал враг, всех женщин, детей и стариков прятали в крепи лесов в деревянных домах, которые строились там не как постоянное жилье, а как временное убежище. И страну нашу тогда иноземцы называли страна Гардарика, то есть, страна Городов. Не знаю, с какого такого ляда мне подобные мысли сейчас лезли в голову. Не иначе, как от волнения, которое меня обуревало с приближением к скиту.
А вдруг, старик уже умер, и там живет кто-то другой, тот, которого я видела прошлой ночью? Нет, так дело не пойдет! Лучше уж думать об этимологии слова «изба», чем саму себя пугать непонятно чем. Но, времени ни на этимологию, ни на испуг у меня уже не осталось. Я раздвинула ветки старой ели, и мы с Люськой оказались на краю поляны. Я остановила лошадь внимательно оглядываясь вокруг. Настороженное состояние не покидало меня с тех пор, как я увидела этот скит с вершины горки. Объяснить самой себе этого я не могла. Хотя, в тайге расслабляться и не приходится, но тревога, посетившая меня, была несколько иного рода. Словно, стоит мне выйти на эту поляну, и я перешагну какую-то судьбоносную черту, и возврата к прошлой жизни у меня уже не будет. Я колебалась не дольше минуты. Вспомнила Кольку, мечущегося в жару в моей домушке, и решительно направила лошадь прямо к избе.
Люська тоже как будто что-то чувствовала. Ступала очень осторожно, словно по тонкому льду и постоянно всхрапывала и трясла головой. Я ее успокаивающе гладила по шее, и тихонько повторяла:
- Спокойно, девочка, спокойно… Все хорошо.
Над поляной легкой кисеей стоял как будто влажный морок, качаясь в воздухе и искажая окружающее пространство. Что за черт!! Я протерла глаза. Дымка не исчезла, а начала колебаться быстрее. На ней, как на мыльном пузыре появились расплывчатые радужные полосы. Если бы я могла предположить, что этот морок живой, то я бы сказала, что он почувствовал вторжение чужого. Удушающая тишина будто размазывала все звуки. Журчание воды доносилось словно издалека. Я стиснула зубы и вцепилась в поводья лошади так, как будто от этого зависела моя жизнь. Пришла мысль, что, наверное, бессонные ночи не очень хорошо отражаются на моих восприятиях окружающего мира. Ладно, вот сейчас Кольку на ноги поставлю, а там и отдохнуть можно будет. А ехидный голос внутри меня с язвительным смешком заметил: «Ага… Одно закончится, а другое начнется… Так всегда и бывает…» Но, спор самой с собой пришлось прервать, потому что мы уже подъехали близко к самому дому.
Я спешилась, привязав поводья за небольшое дерево березки, стоявшее недалеко от крыльца, и стала с любопытством осматриваться. Дом впечатлял своим внешним видом. Когда-то это был скит, и построен он был эдак лет, не знаю сколько, назад, если судить по тому, что я видела. Огромные лиственничные бревна, из которых была сложена изба, выбеленные солнцем и дождями, напоминали высеченные из камня. Оставалось только догадываться, какими сильными должны были быть руки, построившие это. Сооружения из лиственницы могли стоять больше тысячи лет. А тут, даже моей фантазии не хватило придумать, сколько стоял этот дом. Крыша, покрытая тесом, поросла мхом, среди которого нашли себе приют мелкие луговые травы. Если бы я обладала достаточной фантазией, то могла бы представить, что это дом принадлежал трем медведям из известной сказки. Такое все было фундаментальное, грубо вытесанное, я бы не побоялась слова, грандиозное, больше похожее на небольшую крепость. Узкие окна, словно бойницы, смотрели на меня темными стеклами, словно прикидывая, друг я или враг. И, если бы из них сейчас в меня вдруг полетели стрелы, то я, наверное, нисколько бы не удивилась этому.
Недалеко от дома, на самом берегу ручья был сделан небольшой бассейн. Причем, я затруднялась сказать, сделан он был руками человека или тут постаралась Матушка-Природа. Скорее всего, это был коллективный труд. Человеческие руки просто аккуратно очистили каменное ложе, и немного подправили то, что было создано естественным путем.