1221 - 1223 год. Истребляя Гурское Нагорье монголы сталкиваются с Аль-Тулаки. Людьми султана. Отборными отрядами крепостной пехоты, чей основатель не умел предавать и не учил сдаваться.
Штурм их крепостей, как и рассказ об этих людях затягивается.
Продолжение. Предыдущая часть и пробудившиеся львы, рычат ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
Чем больше выходит пота, тем меньше остается глупости
Отметив эту взаимосвязь давно, Хусейн гонял людей дни напролет. Напоминая, что упущенного утром - вечером не нагнать. Сбегавшиеся в Гильмендскую излучину простолюдины учились обращаться с копьем и мечом. Стрелять из лука и чинить упряжь. Добывать еду и чистить котлы. Находить воду в пустыне и истину в человеку.
Думать, думать, думать.
С первой волной прибилось много случайных. Готовых испытывать возможности, но не использовать их. Побеждать в следующий раз и жить завтра. Утешаясь мыслью, что куда-то можно пойти. Идти они не спешили. А когда решались, спешили уйти.
Жалкие, с цыплячьей душой. Привыкшие стоять неудобно и брать с краю. Выбирающие что проще, а не что хочется. Такие у них были дела. Такие были женщины. Такая жизнь.
Избирающий худшее, унижает избранника
Сказал бы Хусейн, если бы разговаривал с ними.
Для пустых бесед времени не было. Отряд прирастал людьми, а вместе росли и заботы. Выручал Шахзар, назначенный казначеем и притом умудрившийся не забросить и хлебного промысла. Казалось человек вовсе не спит, а его прижимистость стала легендой.
Ничего не теряя сегодня, он находил потерянное (другими) вчера и строго отчитывал за небрежность. Рук не распускал, но слово било больнее плети. Гонял ротозеев и гнал обидчивых. Считая, что если человека легко задеть, легче будет его не заметить.
Изгнанные прочь считали обиды сердца и копались в арыках (судьбы). Но с тех пор как Шахзар начал ведать хозяйством, никто из отряда не уснул голодным и не ходил босым. Казначей один из немногих, кому в присутствии Хусейна разрешалось сидеть.
А даром, такие права не давались.
Первым местом их пребывания стал его дом. После, когда люди пошли скопом - брошенный оазис. Когда-то земледельцы ушли оттуда из-за разбойников, чье время (уходить) наступило теперь.
Спокойствие сделалось полным и платили за него охотно. Другие в это время упражнялись, чтобы было чем (и кому) платить.
Выделялись способные.
Некоторые из которых могли руководить.
Младшими командирами, Хусейн поставил Фахруддина, Хабаши. А личным советником сделал Хасана Гробокопателя. Смурного мужчину немногим за сорок, больше известного как "И не таких хоронили". Унаследовав присказку от отца-могильщика, больше он почти ничего и не говорил.
Удальцы считали его недалеким и... туповатым даже, часто над этим посмеиваясь. На что он водил головой и с улыбкой крякнув вторил своё:
И не таких хоронили
Все (включая слабаков) подхихикивали. А Хусейн уяснил, что советника мудрее не сыщет и держал Гробокопателя при себе. Обещая:
Работы тебе хватит.
Тот отмолчался.
Но все понимали, чего он хотел сказать. Сын потомственного могильщика, из семейного дела Хасан был изгнан единокровными братьями. Сыновьями молодой жены старика. Отправляя его прочь, тот развёл руками... и таких они хоронили тоже.
Детина не отчаялся, промышляя поденным трудом. Умение в два взмаха вырыть могилу, а на третий её уровнять, пришлось на земле кстати. Хасана нанимали за кров и еду, а после он прибился к отряду.
Где работа нашлась по призванию.
В часы досуга он зарывал, а остальное время проводил с Командиром. И когда тому угрожали, а особенно когда льстили, отвечал на вопросительный взгляд:
И не таких хоронили.
И это было действительно так.
Чем бы не угрожал сегодняшний, вчерашний был страшнее. Кем бы ты себя не считал, накануне зарыли лучшего.
Фахруддин оказался изрядно ревностен, а Хабаши - Хусейн назначать не хотел, но ничего не мог сделать. Сын мешочника, он раскрылся во владении копьем. Легко делая четверых, пятого он делал калекой.
Заставлять его подчиняться посредственным, значило загубить талант. Что для любого (Руководителя) предосудительно. Но Хабаши был хвастлив и считал что другие думают также (как он) и думать по-другому нельзя. Это его и погубит. Так, что даже Хусейн не спасет.
В остальном люди подбирались по способности. Отгадывая загадки и не обходя испытаний.
Утопи собаку
Предлагал Княжеский Сын, или
Иди к Фахруддину.
Скажи чтобы тебя высекли.
Приказывал он же, не терпящим возражение тоном
Предлагал ударить товарища (за проступок). Наказать себя самому, боднув лбом стену. Рассказать о себе подробнее. Перечислить свои... недостатки. Поработать немного бесплатно.
Стоило человеку заколебаться, ему не светило старшинство. А метнувшихся (делать) гнали прочь из отряда. Чем больше выполняющих худые приказы, тем меньше останется выполняющих добрые. И вообще останется...
Особенно отличившихся. Кто шел пахать за возможность устроиться или с опаской направлялся топить... злющего пса размером с теленка, Хусейн с усмешкой расспрашивал: как может человек решаться на глупость.
Ну... ведь сказали же.
Мычали обычно. И Хусейн понимал.
Сойди он с ума, они пойдут следом. Потому что... сказали. НО! Готовый вредить себе и другим неполезен. А согласный быть битым, ничего кроме (битья) не заслуживает. Такие люди, были ему не нужны.
Худо-бедно, через хрипы и пот. Под началом Хусейна собралось три сотни бойцов. Умеющих думать раньше, чем делать и действующих сообща.
С ними, он отдавать долги и отправился.
Князья на распутье
Пока человек не впустит нового, старое его не отпустит
Князья Сабзавари слишком долго держались за старых султанов Гура, чтобы вручать себя Хорезму безвозвратно. Последней каплей стала битва у Андхуда. Злосчастное побоище, где малики потеряли многое, а султан всё.
Война между державами была не первой, но началась внезапно.
В предыдущие годы Шихаб ад Дин потерял немыслимое количество войск и брата. Его он воскресить не мог, а войска подготовил скрытно. Шестьдесят тысяч человек ворвались в Хорасан и захватив Джейхунские переправы, готовились к броску на Хорезм.
Расчет делался на внезапность, вероломство и злобу. Которой и для которой, Султан все последние годы и жил.
Казалось, что Хорезмийскому Мухаммаду остаются два пути. Воссесть на мерина благоразумной покорности или оседлать жеребца бегства. Но несносный строптивец решился драться. И не прогадал.
Вдобавок, люди его поддержали.
Земля собиралась под черные знаменами с полумесяцем. Люди все шли и шли, повторяя пословицу
Это не твое гнездо.
А потому убирайся из жилища, которое тебе не подобает.
К хорезмийцам примкнули Караханиды Самарканда.
Но худшим (из бедствий) стало несколько десятков тысяч проклятых кара-китаев. Признавая себя (временами) вассалами Гурхана, хорезмийцы запросили у повелителя помощи.
Так в тылу гурских войск появился полководец Таянгу и его люди.
Это привело Гуридов в замешательство, окончившееся паникой. Отряды беспорядочно уходили с переправ, несмотря на невежественное упорство султана. В порыве злости он приказал резать жилы коням и вьючным животным, пытаясь остановить бегство.
Не помогло.
Уходили без скарба, уходили без еды, уходили пешими. Единоверцы-мусульмане преследовать гурцев не стали, присыпав следы испуга золой насмешек. Но язычники пошли дальше.
Несчастливую, подыхающую, невыносимую себе самой армию зажали в местечке Андхуд Северного Афганистана. Здесь перерезавший собственную конницу Султан, попытался дать бой чужой...
Дальнобойные луки кара-китаев решили дело в считанные минуты и кто сумел добежал до крепости. В стене возникли проломы и пленение Шихаб ад Дина было ожидаемым, когда ему принесли письмо.
Я не желаю чтобы мусульманский султан попал в западню многобожников и был их руками убит.
Тебе надлежит предложить им выкуп, и отдать все.
Писал Самаркандский Правитель, обещая выступить посредником.
Слова оказались верными. Султан Гура вернулся живым, оставив позади сокровища, честь своего Дома и пятьдесят тысяч войска. Больше Гур не был великим, а вскоре его не стало.
Шихаб ад Дин не смирился, но потери были огромны, а воевать за него бесплатно никто не хотел. Восполнить недостающее решили набегом на Индию, издавна платившую за свои и чужие ошибки.
Алчные пошли следом, а лицемеры назвали деяние богоугодным.
В Индии отрядам Шихаб ад Дина везло.
Легко разбив войска безвестного раджи, они захватили его сокровища и казалось что жизнь налаживается. Обещая воздаяние прошлому.
НО! Живущий назло, добром не заканчивает.
Шатер Султана разбили на тенистом берегу Инда. Предавшись полуденной дреме он отдыхал от забот и зноя. Посчитав пространство у реки безопасным. Туда стража смотрела в полглаза, не заметив трех вынырнувших индусов.
Бросившись к шатру, они завершили великую жизнь кинжалами.
Войска покрыл мрак безнадежия. Сердца твердых обмякли как колени у женщин. Наследников не осталось и царство пошло вразброд. Каждый сам себе становился царем. А пересуды будто убили не индусы, но ассасины - были столь же интересны, сколь бессмысленны.
Последовавшая чересполосица мятежей и смут ставила старую знать перед выбором страшным. При всех ошибках Гуриды были таджикской властью, в отличии от хорезмийских Ануштегинов.
Потомков тюркского раба - банщика.
Но и в Султанате власть захватили такие же... Гвардейцы, гулямы, (рабы!). Все сплошь из тюрок. Они рвали державу как гнилой кафтан, и урча делили владения. Наглые, жадные, охочие до грубых удовольствий и низкой лести. Склонные отвечать на вопросы плевком, а возражения пресекать насилием. Таящие злобу и дующие на обиду.
Они напоминали злых детей, что оставшись без родительского попечения заставляют играть (всех) в свои игры.
Даже банщики казались злом меньшим. Тем более сотня лет власти добавила каких-никаких манер. Банщикам многие и присягнули. Среди присягнувших были и князья Сансабари. Оказавшиеся одними из самых надежных и стойких людей султана. Чью чашу им пить до дна.
Как и возвратившемуся отдавать долги Хусейну.
Брат за брата
Бренность дрожит за место, мудрость дорожит временем
Лучшие полки князей (Сабзавари) остались в полях Анхунда. Худшие сгинули на бесчисленных дорогах отступления. По обочинам белели недогрызенные шакалами кости.
С черепами игрались сорванцы-мальчишки.
Домой вернулось так мало, что многие жены и матери не плакали. Чем шире беда, тем она утешительнее. Но жалость (к себе) удел людей простых, а человек непростой - жалеть себя не должен.
Иначе кто их (простых) пожалеет.
Спасая землю от смуты Сабзавари лихорадочно искали людей, походивших на воинов - отдаленно.
Но и из походивших, воинов было мало.
Таджики увлеченно копались в земле (и в себе), но драться за нее не спешили. Не по трусости. Нет! Они были мужественны отчаянно. Но это было мужеством погруженного внутрь.
Скрытного. Робеющего себя выказать, громко посмеяться и прямо сказать возлюбленной о любви. Страшась отказа, они отказывали себе во всем. А когда кипятились, ярость выдавал пар бурчания и добела сжатые (чтобы не сорваться) костяшки.
Доведенные, они могли взвиться яростью вспученных глаз и вымученного оскорбления. Чтобы тут же уйти внутрь и себя пожирать. Потому учились новобранцы хорошо, а дрались плохо. Князья не сомневались, чем кончится дело встреться их взгляд с белозубым туркменом или кипчаком хитроглазым. И утешительных вестей не было. Пока...
Слуга не доложил, что прибыл некий Кутб ад Дин (Хусейн). Сын почтенного и брат павших. Пришедший возвращать... долги. Князь Мубараз ад Дин тут же вспомнил имена мертвых, которых не знал живыми. Как всегда вспоминает власть тех, кто ей нужен.
Встреча была трогательной. Растопив каменные сердца и заставив рыдать простодушных. Малики взялись за руки, а Мубараз ад Дин признался, что из-за волнения не может понять кого видит:
Вернувшегося из странствования отца.
Или считавшегося сгинувшим сына...
Зеленоглазый (Пройдоха!) и сам недоумевал... говоря что
Скорбел о двух старших братьях, а в лице Князя обрел троих
На обеде, Сабзавари обхаживал Гостя лично.
Протягивал лепешки и подливал мед. От запретного (вина) Хусейн отказался. Имеющий дело со смертью, трезвости изменять не должен.
Наедине, мужчины обговорили дело.
Верность Хусейна стоила князьям сестры, отданной без калыма. И двух крепостей, с правом не платить харадж. Брак вводил Хусейна в общество избранных, породнив с древними фамилиями. Войско и крепости делали положение в обществе крепким.
Взамен, он обещал держать землю, править суд и выставлять отряды по требованию. Жена была молода, но крепости обветшалыми. Хусейна встретил евнух Хлопотунья. Забытый гарем с приходившимися кем-то кому-то женщинами и стража, успевшая стать кое-кому мужьями.
Ну и чьи-то дети здесь тоже бегали.
Гарем Хусейн разогнал, женщин выдал за стражников, а евнуха... Его историю можно было-бы и предать (забвению), но её рассказал "И не таких хоронили", а он не бросался словами попусту.
Как всякий о смерти помнящий.
Подписывайтесь на канал. Продолжение ЗДЕСЬ
Общее начало ТУТ. Резервная площадка ЗДЕСЬ
Поддержать проект:
Мобильный банк 7 903 383 28 31 (Сбер, Киви)
Яндекс деньги 410011870193415
Карта 2202 2036 5104 0489
BTC - bc1qmtljd5u4h2j5gvcv72p5daj764nqk73f90gl3w
ETH - 0x2C14a05Bc098b8451c34d31B3fB5299a658375Dc
LTC - MNNMeS859dz2mVfUuHuYf3Z8j78xUB7VmU
DASH - Xo7nCW1N76K4x7s1knmiNtb3PCYX5KkvaC
ZEC - t1fmb1kL1jbana1XrGgJwoErQ35vtyzQ53u