...Кот уже несколько дней сидел в засаде, наблюдал из машины за служащими бутика. С учетом поставленной перед ним задачи, его не интересовали управляющий и его зам - их пасли другие. Интерес Кота составляли женщины - четыре продавщицы и кассирша. Через несколько дней остались только две претендентки - трёх самых красивых и замужних Кот исключил. Во-первых, в силу того, что они были именно красивыми и замужними; а, во-вторых, судя по всему, дамочки были счастливы в браке и в материальном плане очень хорошо обеспечены. От цепкого взгляда Кота не ускользнуло ни их беззаботное настроение, которое всегда выдает отсутствие семейных проблем, ни их недешевые наряды, ни то, где именно они обедали. Отправляясь в ближайшее довольно дорогое кафе, девочки не экономили на себе - заказывали, что хотели. Потом, хорошо покушав и отдохнув, они неторопливо брели обратно в бутик, чтобы доработав последние часы, быстро собраться, сесть в поджидавшие их у входа машины, уехать домой к детям. Хорошенькие пигалицы были явно из той когорты, которая никогда не забивала себе голову никакой «чушью», смотрела на вещи трезво, с практической стороны. Главным в жизни для такого сорта женщин были не «отношения», не романтика, с её душевными переживаниями, а удачное замужество: с детьми, «кастрюлями», редким сексом, а еще не пыльной, не тяжелой - для своего удовольствия - работой. Они были до такой степени «приземленными» и «сытыми», что просто ленились искать развлечения на стороне, заводить интрижки. Даже читая захватывающие женские романы, они всегда читали их с холодным сердцем и «включенными мозгами». Да, они, такие бабы, были скучными и нудными, но зато на сто процентов верными своим мужьям. А это для дела Кота было совершенно неприемлемым. Ему нужен был другой типаж: беспринципный, алчный, похотливый... Или, на худой конец, обиженная судьбой некрасивая дура, которую можно было легко развести «на чувства и любовь».
И Кот такую дуру нашел.
...Он «пас» её уже неделю: следил, выяснял все обстоятельства быта, вел разведку относительно семьи и ближайшего окружения. Скоро он знал о ней всё: где, когда эта несчастная родилась, с кем жила, как жила, с кем дружила. И здесь, как следовало ожидать, было без сюрпризов. Продавщица маялась в крохотной коммуналке с престарелыми родителями, была матерью-одиночкой, к тому же малообеспеченной. И судя по всему, до такой степени малообеспеченной, что буквально голодала. Кот видел, как она выходила в обеденный перерыв с остальными сослуживицами в город, потом отделялась, не шла вместе с ними в кафе, а направлялась к рынку, к маленькой чебуречной. Быстро оглядевшись по сторонам, — не видит кто? - она затем всегда покупала самую недорогую пресную лепешку, отламывала от нее кусок поменьше (больший, для семьи, прятался в сумку), начинала с жадностью есть. Она ела его, запивая обыкновенной водой. Воду девчонка приносила с собой, потому что бутылочка, из которой она пила, всегда была одна и та же - маленькая без этикетки с зеленой крышечкой поллитровка. А еще Кот обратил внимание, как именно ела своё тесто его будущая любовница: вцепившись в кусок крохотными и худыми, как у полевой мышки лапками, она держала его перед собой у груди, то и дело с жадностью отрывала еще горячий шмат, начинала торопливо жевать. Она стояла столбиком, с прямой спиной, мелко ворочая узкими челюстями. Она ела свой скудный обед, ни на секунду не забывая об опасности: маленькая подвижная на тонкой худой шее головка то и дело поворачивалась, оглядывалась по сторонам, кого-то высматривала. Иногда, если ей казалось, что она видит начальника или сослуживицу, девушка впадала с тихую панику, на мгновение замирала, впивалась взглядом в идущую по улице фигуру; потом, уяснив, что ошиблась, вновь принималась жевать. Зрелище было уморительным, и Кот, развалившись у себя в машине, из которой вел наблюдение, в такие минуты не скучал.
Доев кусок, продавщица переводила дух, усаживалась в углу скамейки, поглядывала на часы, ожидая окончания обеденного перерыва. Кот заметил, как она смотрела на проходивших мимо людей - особенно на женщин, особенно на молодых и красивых, идущих со своими кавалерами. Она мерила их взглядом, засматривалась на их красивые фигуры, наряды и «отношения». Иногда она хмурилась, вздыхала, видимо вполне трезво отдавала себе отчет в том, что, будучи страшненькой, никогда не сможет их иметь. И в тайне тоскуя о своем несложившемся женском счастье, сожалея о том, что такой уродливой родилась, не то, чтобы переживала или страдала по поводу горького своего одиночества, а как всякий обреченный, вполне уже уяснив свою судьбу, считала бессмысленным и плакать, и надеяться. Она просто сидела, просто смотрела на жизнь со стороны... Дальше она вставала, поправляла на себе одежду и прическу, подкрашивала губки, отправлялась на службу. Она не имела права быть слабой…
А еще она очень дорожила своей работой, боялась ее потерять. Впрочем, на службе ее ценили. Она была хорошим работником. Взяв однажды случайно на подмену (неким было заменить серьезно заболевшую сотрудницу), хозяевам ювелирки скоро пришлось отказаться от идеи уволить ее при первом удобном случае (едва найдётся кто-нибудь «поприличнее»), - новая сотрудница оказался просто бесценным приобретением. Серенькая и невзрачная в обычной жизни, она буквально расцветала за прилавком, чувствовала себя там, как рыба в воде. Она умела работать с людьми, знала свое дело, прекрасно разбиралась в тонкостях не только торговли, но и психологии. У нее появилась постоянная клиентура, которая, сделав однажды с ее лёгкой руки удачное приобретение, затем щедро раздавала лестные для бутика рекомендации, направляла в него своих друзей и знакомых. Следуя её советам, люди вдруг озаботились сохранением собственных сбережений, принялись переводить их в драгметалл, который всегда и всюду в цене. Скоро народ стал приходить в салон намеренно, чтобы выгодно конвертировать свои «деревянные» в «хорошее золото», обезопасить себя от инфляции и банкиров…
Бригада несколько ошибалась, полагая, что все продавщицы были соучастниками преступного бизнеса. Не все. Только одна, та самая Лара Куницына, которую вычислил и за которой охотился теперь Кот, была в «золотой теме». В ее обязанности входило поиск новых клиентов и их непосредственное обслуживание. За это ей доплачивали. Немного. Столь немного, что это не решало ее проблем: денег на жизнь по-прежнему не хватало, вынуждало экономить на всём.
Кот, выслеживая объект, то и дело прикидывал пути подхода к нему. Всё должно было выглядеть натуральным: нужная ему кикимора хотя и оправдывала свое определение, тем не менее была не совсем уж без мозгов. Присущая любому живому существу природная осторожность, помноженная на осторожность, связанную с занятием «левым» бизнесом, делали необыкновенно проницательной даже саму последнюю дуру. Нужно было что-то придумать. Однако это оказалось излишним...
Правы те, кто говорят, что ничто случайное не является в жизни случайным. Любое «случайное» на поверку оказывается заранее запрограммированной предопределенностью, в общем, судьбой. Которую, как известно, не обойти, не объехать…
Наверное, бедной Ларе было написано это на роду: бандит еще только примеривался, еще только размышлял, как ее заманить в свой силок, когда неожиданно с ходу получил то, что хотел.
…Лара съела свой кусок лепешки, направилась к скамейке. И вдруг... Это была катастрофа! ...Она подняла, растерянно уставилась на оторвавшуюся подошву, - износившаяся и не раз клееная обувь, наконец, окончательно развалилась... Она зарыдала.
- Поехали, я отвезу тебя в магазин, подберешь там себе другую обувку.
Она подняла голову: красивый в черной кожанке парень держал ее рваньё, насмешливо рассматривал. Потом повернулся к урне, швырнул его туда. Она рванулась следом. Он перехватил ее за руку.
– Поехали.
Она затрясла головой, опять заплакала
– У меня нет денег...
– У меня есть...
И, не слушая возражений, повел к машине.
...Чтобы не обременять расходами незнакомца, она старалась выбрать что-нибудь попроще, подешевле; он же, не слушая никаких возражений, заставлял мерить дорогие стильные модели. Подобрав по размеру и убедившись, что ей нигде не жмет, что ей комфортно, оплатил чек за несколько пар туфлей, вручил большой пакет
– Теперь это следует обмыть...
– Я на работе...
– Тогда после работы. К слову, меня Владом зовут.
Она смутилась еще больше, потупилась, пролепетала
– Лариса...
– Красивое имя. Ну что, Ляля, поехали, я тебя отвезу. Ты где работаешь?..
Она назвала адрес, и они, усевшись в его дорогую иномарку, поехали.
Он остановился, немного не доезжая до ее бутика, кивнул на светофор
– Мне направо - потом просто неудобно будет разворачиваться... Сама дойдёшь?
Она засуетилась, стала вылезать из машины. Он придержал ее за ладошку, заглянул в глаза
– Давай вечером встретимся на этом месте?.. Поедем, поужинаем куда-нибудь...
Она покраснела, передернула плечами
– Ты уверен, что тебе это нужно?..
– Поживём – увидим…
И больше не настаивая, хлопнул дверцей, плавно вырулил, уехал.
...Она то и дело косилась на себя в зеркальную витрину… Ну что говорить?! - просто уродина... Она хлюпала своим огромным, как птичий клюв носом, промокала платочком светлые лупатые глаза. Умом она понимала, что из этой встречи ничего путного не выйдет, - достаточно посмотреть какой он и какая она... Ну, посидит она с этим похожим на киногероя самцом в какой-нибудь недешевой забегаловке, ну, выпьет вина, съест листик салата, поболтает о погоде... А дальше?.. А дальше - опять пустота и одиночество. А еще мучительнейшие, до страданий, переживания. Ведь он, этот парень, ей понравился. Вот так взял и влез сразу в душу. На этом случайном свидании он растеребит её еще больше, еще больше привяжет к себе. Привяжет и уйдёт. Чтобы уже больше никогда не вернуться. И как после этого жить?.. Как раньше, не получится. Сегодня она, Лара, словно очнулась от долгой летаргии. И реальность, опьянив, дурманила голову. Ей вдруг как никогда прежде захотелось любви. А еще ласк этого большого и невероятно желанного тела...
Она вспомнила, как примеряла обувь.
...Они вошли в обувной магазин, и незнакомец кивком подозвал продавца
– Моей девушки нужны туфли. Хорошие.
Обслуга засуетилась, забегала.
...Он покрутил в руках поданные модели, набычился
– Я сказал, хорошие!..
И продавщицы, молоденькие девчонки, опять юркнули в подсобки, зашуршали коробками. ...Они приносили модель за моделью, а он придирчиво выбирал, не интересуясь ценой. Выбранные им прелестные башмачки сидели на ней, как на куколке.
Продавщицы рассматривали ее исподлобья, провожали недобрыми взглядами. Он взял ее под локоток, повел к машине, открыл перед ней дверцу, усадил, потом уселся за руль сам. Уже отъезжая, в зеркале, она заметила в витрине растерянные лица и глаза: вся обслуга магазина прилипла к окнам, рассматривала их машину, давилась непередаваемой завистью...
...Она не могла расстаться с этим чувством. Ей как наркоману хотелось вновь и вновь ощущать этот кайф, до сладострастия приятные любовные переживания. Ей как никогда вдруг захотелось быть «как все» и "женщиной". Почему, ну почему ее нельзя полюбить?! Она начинала волноваться, мечтать, суетливо метаться за прилавком, пока вновь не натыкалась на свое в зеркале отражение... Она была в отчаянии.
...Лара смотрела на часы, считала минуты и секунды, и едва стрелки указали назначенное время, за мгновение собралась, выскочила из магазина, торопливо пошла, побежала к заветному перекрестку.
Его не было.
Она остолбенела, потом обмякла, стала затравленно озираться. Теперь она удивлялась самой себе: почему эта простая мысль, что он, назначив свидание, не приедет, не пришла ей в голову раньше?..
Она сделалась невыразимо противной самой себе. Губы ее задрожали, глаза заплакали и, закрываясь от всего мира костлявыми своими кулачками, Лара прижала их к мокрым ресницам, остановилась, где стояла, стала оплакивать свое огромное горе.
- И о чем мы опять рыдаем?.. - Он приобнял ее за плечи, развернул к себе.
Ляля рыдала теперь уже навзрыд, нисколько не стесняясь ни его, ни проходившей мимо, смотревшей на них толпы.
Он всё понял... Ухмыльнувшись, что это хорошо, что это намного упрощает задачу по внедрению к ней в доверие, Кот прижал ее голову к своему плечу, гладил по волосам. Когда она, наконец, выплакалась, он стал вытирать мокрую от слез мордочку, всмотрелся в нее и едва не расхохотался: некрасивое, страшно не нравившееся ему прежде лицо, было сейчас прелестно забавным. Он улыбнулся. Она спросила одними глазами: что?! Он покачал головой, сказал вполне искреннее
– А ты хорошенькая...
– !
– Нет, правда, хорошенькая...
И ничего больше не поясняя, взял ее за воротник, повел к машине, которую оставил в соседнем проулке.
Теперь ему нравилась иметь с ней отношения.
(продолжение следует...)