МИССИЯ В МАРИУПОЛЬ И УЖАСЫ ВОЙНЫ.
Часть1 Часть2
Мы уже заочно знакомы с героем нашего времени, поехавшим за самым благородным зовом сердца – спасать и врачевать страждущих.
Отдельно хотим заметить – мы слышим о многочисленных иностранных наёмниках, которые едут на Украину убивать. Но про иностранных врачей, которые бы ехали в такие города как Мариуполь, Северодонецк, Горловка, Изюм, да и хотя бы в тот же Киев или другие города за линией фронта, мы ничего не слышали. Не исключаем, что такие есть, но сильно в этом сомневаемся.
Зато русских врачей, потянувшихся со всех концов нашей необъятной – если и не огромный поток, то точно достаточно.
Мы продолжаем рассказывать о миссии одного из них в Мариуполе.
Код7: Женя, как бы ты оценил состояние местных медиков, насколько они измождены, насколько у них есть силы продолжать своё дело?
Е: пройдя острый период, когда были обстрелы, когда шёл поток раненых, когда совсем не было врачей и было огромное количество пациентов, не было воды, не было еды – они перешли в определенной степени на какой-то другой уровень восприятия жизни и профессии. Они этим жили. Они жили не удивляясь, они жили-выживали, делая свое дело. Не стиснув зубы, что нужно потерпеть, потому что завтра всё кончится, а потому что так нужно и так сложилась жизнь. Это то, что меня всегда очень удивляло на военных фотографиях. Я имею ввиду фотографии Великой отечественной, когда бойцы уставшие, сразу после боя фотографируются. У них нет деланных радостных улыбок – спокойная уверенность и сосредоточенность. Без надрыва, без драмы. И здесь я увидел что-то похожее. Не угнетенных, депрессивных, лежащих калачиком, а спокойных и уверенных, хотя и сильно-сильно уставших.
Код7: ты мне рассказывал, что те, кто работают - это те, кто остался. Но были и те, кто бросил людей во время операции. Буквально умыли руки и ушли.
Е: да, такие были. Как рассказывали местные медики была такая ситуация: когда вся эта заварушка началась, они не знали, что есть гуманитарные коридоры в сторону Донецка, в сторону России. Сообщения, sms-оповещения шли только о гуманитарных коридорах на украинскую территорию. Медсестры рассказывали, что у них был ряд неприятных эпизодов, когда доктора снимались с операций – мол всем привет, я пошёл в эвакуацию. Пациент под наркозом, идёт операция, а врачи просто уходили.
Код7: а людей удалось спасти, завершить операцию? Или пациенты погибали?
Е: удалось, слава богу - такого что погибли не было, потому что оставались анестезиологи, медсестры и т.д. Это же всё не мгновенно происходит. Поясню - операция идёт по плану. Там не так, что доктор стоит - все идёт, доктор отошел - все кончилось. Там определённая инерция есть и у них достаточно большая реанимация – видимо находили других врачей. Но сам факт того, что пациентов оставляли практически умирать – ужасает. Потому что из наркоза надо ещё суметь вывести. Это не просто, когда заморозка отошла, поболело и всё прошло. Это целый комплекс мероприятий, который не каждый врач сделает.
Код7: как ты считаешь таких врачей можно простить?
Е: по крайней мере местные доктора их никогда не примут, никогда не простят. Они настроены исключительно враждебно. По этому поводу они не митингуют, не собираются для пятиминутки ненависти. Но это видно по тону, по лицам, что они настроены враждебно. Они предали их, они предали пациентов.
Код7: мы с тобой затрагивали тему, что для мариупольцев это двойная трагедия. Это трагедия 2014 и трагедия 2022.
Е: да, они в большинстве своём, как мне говорили, проголосовали за вхождение в состав России, ДНР. Смысл референдума был не очень чётким, но основной посыл был понятен – против продолжения нахождения в Украине (или на Украине). Но получилось так, как получилось, что Мариуполь был сдан. И были репрессивные меры со стороны вошедших в город силовых структур: пропадали люди и были какие-то разные неприятные эпизоды.
Код 7: можно говорить о периоде оккупации с 2014 года для этих людей?
Е: да. Через какое-то время для лояльных жителей восстановилась мирная жизнь, но в принципе да. Большинство жителей – это русские люди, русскоговорящие, думающие в категориях, характерных для русских людей. Какая-то стабильность у них была - в городе не стреляли, в городе шли градостроительные работы, безусловно. С 2014 года страшной разрухи в самом городе не было, но чувство оккупации у них было.
Код 7: то есть люди жили, зная что в какой-то момент на них могут донести, показать пальцем, могут забрать на подвал, как говорится?
Е: во всяком случае, люди старшего поколения этого очень опасались. У них у всех родственники либо в Киеве, либо в Днепропетровске, либо где-то ещё на востоке. Мало у кого из местных жителей родственников на Украине в других городах нет – просто некоторые не говорят о них. Разве что на западных территориях мало у кого есть родня, самое удаленное место - это Киев. Понятно, что в родственном плане ближе всего Донецк и Луганск, потому что большинство докторов учились в Донецке. особенно молодые. Нужно понимать, что для людей эта ситуация развивается, они застигнуты врасплох – невозможно быть довольным всем происходящим. Нужно понять и принять: когда-то для этих людей была-была жизнь, а потом раз и началось выживание. Понятно, что этим довольным быть нельзя, чем бы это не было вызвано. Но они очень кардинально, негативно настроены к киевской власти. Тотально ко всей.
Код7: я правильно тебя понимаю, что если бы власть в Киеве сменилась на более нейтральную, более мирную, спокойную, то это бы не изменило бы их отношения в принципе?
Е: по крайней мере, о двух последних президентах Украины они ничего хорошего, кроме матерных выражений сказать не могут. Это простые, обычные люди: если их не трогать - они могут приспособиться и будут жить. Плохо ли, хорошо ли – но жить. Тем не менее, именно к этой власти, к Зеленскому у них были большие претензии.
Код7: какого плана претензии?
Е: суммарно. Я анализирую застольные разговоры, я же не буду людей допрашивать.
Код7: конечно. По твоим ощущениям, на что люди жалуются?
Е: на всё – от обеспечения до того, что всё это случилось так как это случилось.
Код7: то есть они обвиняют Зеленского в начале этой части конфликта? Потому что мы же с тобой понимаем, что это лишь эпизод – эскалация длительного конфликта. Как он в 2014-м году начался, так он в любом случае потребовал бы какой-то развязки. Потому что не могло всё оставаться на уровне Минских соглашений. Всем было понятно: ситуация ждёт своего часа, развязки. В свете сказанного – они обвиняли Россию в эскалации на данном этапе, или все всё понимают?
Е: я уже говорил, мы это с моими коллегами, докторами из России обсуждали. Мы ехали с неким напряжением, опасением, что возможны какие-то негативные проявления. В данной ситуации мы не доктора миссионеры, а врачи из России. И мы представляем там свою страну: если какие-то есть недовольства, если есть гнев – с нас будут спрашивать как с Путина. И получается как-то не по-пацански, если сказать, что я врач, я не при делах – вы адресуйте все вопросы Путину. Тут можно ответить только каким-то блатным языком, по понятиям. И я чувствовал, что это будет в корне неправильно. Так что я периодически это крутил в голове, думал о том, что я мог бы ответить. Но ничего подобного не было. Полагаю, по одной простой причине: все, кто из персонала мог что-то негативно сказать, все уехали.
Код7: активная часть врачей лояльно настроена?
Е: те кто здесь остался – это русские люди. Они абсолютно лояльны. Особенно те, кто постарше, мои ровесники. Они всё прекрасно понимают. Они понимают, что это геополитика. Они понимают, что они в эту драку встряли только потому, что они здесь жили. Они все это прекрасно понимают.
Код7: то есть фаталистическое отношение. Так получилось, так вышло?
Е: да. Что разрешилось так, как разрешилось. Что они, безусловно, винят Центральную Украинскую Власть, никак иначе они это не захотели это дело никак урегулировать.
Код7: одним из главных побудительных мотивов к началу СВО, если судить по выступлению президента, было уничтожение фашизма на Украине. Из твоих впечатлений, ты можешь подтвердить, что фашизм там действительно есть и он является большой, руководящей, влияющей на ход боевых действий силой?
Е: я врач. Я был с медицинской миссией. Не в качестве исследователя.
Код7: мы говорим о твоем частном мнении.
Е: частное мнение должно быть основано на чем-то, поскольку к такому заключению я могу сказать: «откуда я знаю?». Но то, что говорили наши доктора: им то приходилось общаться с представителями Азова ещё задолго до всех событий, и с бойцами украинскими, которые были ранены… Коллеги говорили, что со стороны Азова имело место полное неприятие мариупольцев: поступали угрозы, были высказывания в адрес местных жителей. Даже если судить по символике, со слов судебных экспертов, тела, которые к ним попадали густо забиты нацистскими татуировками. Когда эксперты выезжали на места следственных действий попадалась и литература соответствующего содержания. Кто постарше из числа медицинских работников, с кем мне приходилось общаться из, они безусловно уверены, что это нацизм. Что это местные фашисты. Для людей советских это слово – не пустой звук, со слов родителей, бабушек, дедушек, которые выжили и знают, что это такое. Для них это слово ругательное – означает абсолютное зло. Я думаю, учитывая то, что мы знаем из исторической литературы, на этой территории было много перешедших на сторону немцев во время Великой отечественной. Как пишут, в концлагерях около 80 % надсмотрщиков было галичан. Так что более или менее понятно откуда корни растут.
Код7: как ты считаешь – если брать карту, до какой линии на Украине живут наши люди, как в Мариуполе, а после какой линии люди, с которыми мы в общей массе, общего языка не найдём. Где будет ситуация, что мы победим украинскую армию, но будем ловить косые взгляды, нас будут считать оккупантами, а не освободителями?
Е: я подозреваю, что раздел Украины по Днепру будет, потому что по советскому опыту Днепропетровск – это советский, русский город, Харьков тоже самое. Сейчас говорят, что Харьков – это оплот нацизма, где народ полностью переформатирован. Если брать Германию, то там полностью переформатировали страну за 7 лет, с 1924 года. Да, была обида за поражение в Первую Мировую, но тем не менее. От состояния дружбы с Советским союзом, от тёплых отношений с братским немецким трудовым народом, их переформатировали за семь лет
Код7: мне кажется, что с Германией всё немножко сложнее. Это только Третий рейх, до этого было ещё два.
Е: если у людей есть имперское мышление, то для соседей они будут являться фашистами, безусловно. Другое дело – будет ли это выливаться в геноцид. Англичане, американцы, потом немцы: они все строили империю на геноциде.
Код7: а не получается ли это так, что это мы про себя так говорим. То есть восстанавливаем империю?
Е: мы безусловно восстанавливаем империю. Но ни один народ на территории России не был подвергнут геноциду. Никаких массовых репрессий ни по этническому, ни по религиозному принципу против других народов не было. С коллаборантами после Великой Отечественной надо было круче поступать, но это уже моё лично мнение.
Код7: но тем не менее некая мифология по поводу страдания украинцев в СССР есть.
Е: белыми и пушистыми в этой ситуации тоже излишне нельзя быть. То, что сейчас мы делаем это излишняя белость и пушистость, потому что поначалу, когда пленных отпускали под подписку больше не участвовать, они по второму, третьему разу попадались. Тут тоже нужен определённый баланс.
Код7: возможно здесь играет роль, что нам как нации необходимо чувствовать, что мы на моральном уровне поступаем правильно. Ни на юридическом, а именно на моральном. В этом есть наша сила.
Е: сейчас сложно получить такое ощущение в массах, потому что у нас 30 лет по Конституции нет идеологии. Она запрещена. У нас есть всё что угодно, но идеологии нет совершенно никакой. И, соответственно, люди кто в лес, кто по дрова. Кто как будто в Советском Союзе живёт, кто деньги зарабатываются, кто в Кришну верит и так далее
Код7: тем не менее, Жень, ты же не можешь отрицать - Родина позвала армию - армия пошла, исполняет свои обязанности. Точно не хуже, чем в Великую Отечественную: никто не дезертирует, никто не бежит врагу сдаваться за печеньки.
Е: это понятно. Но учитывая, что в многие люди по глупости или по молодости своей в 20 лет после срочной службы заключили контракт на продолжение службы от безысходности, потому что в деревне нет ни будущего, ие работы, ни денег, ничего. Кроме, как копаться в огороде, жить под угрозой наркомании и алкоголизма, к примеру.
Код7: такие деревни и в Советское время были, ты же сам знаешь? Не будем вспоминать сколько людей уходили в армию, как в социальный лифт в советское время. Мне кажется, что здесь принципиальное отличие.
Е: Я говорю о том, что контрактник – он там зарабатывает деньги или Родине служит. Потому что он заключил контракт на год, на три, на пять, просто потому что это выгодно со всех точек зрения. Обут, одет, не тунеядец и деньги платят. Или это мотивированные люди, которые шли защищать Родину? Или это нечто среднее? Это сейчас является предметом дискуссии.
Код7: Женя, но у тебя же у самого есть трудовой договор. Ты профессионал. Вот и он тоже профессионал. У тебя есть служение. И у него есть служение. Мне не кажется, что здесь есть какое-то противоречие, что Родину можно защищать только по призыву.
Е: я апеллирую к опыту Великой отечественной. Раньше я по этому поводу не озадачивался поиском информации. Я несколько раз, даже в советских фильмах обращал внимание на то, что боевые лётчики, вполне вольготно себя чувствуют в городе, когда попадают в отпуск. Они могут посещать рестораны дорогие, делать подарки женщинам и т.д. Став взрослее я это отнёс к искажению действительности в кино: мол там лакировали действительность, намеренно преувеличивали, будто пилоты богаты. Откуда у него может быть богатство, как он по ресторанам может ходить – он же с фронта приехал. Из серии: «наши люди в булочную на такси не ездят». Но потом, с течением жизни, когда информация стала доступной я разобрался: и истребителям, и пилотам-бомбардировщикам, и штурмовикам хорошо платили: у них были хорошие зарплаты и призовые деньги.
Я советский человек и у меня вбито «в прошивку», что Родину можно защищать только бескорыстно. Нам где-то между строк это всегда закладывалось, а на самом деле пилоты в Великую отечественную получали очень-очень хорошие наградные и зарплаты, потому что это у них работа такая была напряженная.
Окончание тут!
