Принципы альтернативной истории.
1. «История, как известно, не знает сослагательного наклонения!» Редкий историк не использует эту сентенцию, однако далее часто следует: «Но представьте себе, если бы…». Это и есть то самое наклонение, которого нет. А откуда известно, что История его «не знает»? Оттого, что не произошло? Но это не значит, что не могло произойти. Любой человек осознает, что в жизни у него были реальные шансы повернуть все по-другому: помочь другу, попросить прощения у любимой, послушать доброго совета родителей. То есть была действительная жизненная альтернатива, к сожалению, часто не реализованная. Почему у народов и государств должно быть иначе? И народы, и государства делают верные и неверные шаги на своем историческом пути. И погибают. Неужели путь к гибели — это верный путь? А если неверный, то, значит, есть верный. Неужели он нам неинтересен?
Полагаю, что задача исторической науки – дать анализ прошлого для понимания настоящего и будущего. И анализ этот должен быть всесторонним, то есть с учетом альтернатив, которые позволяют не повторять ошибок. Они помогают оценить значимость событий и людей. Оговорим сразу, что это не «про Фоменко». Здесь не говорится о какой- то другой истории, которая якобы была. Нет, данная статья является попыткой найти универсальные научные обоснования для истории, которая при других обстоятельствах могла бы быть.
В последние десятилетия в Большой Науке появилась идея «бифуркаций» – развилок в развитии. Признание их уже радует. Для истории это синоним понятия «реальная альтернатива». Альтернативы-бифуркации не могут быть пустым, забавным прожектерством, как подчас мы наблюдаем. Нужны какие-то правила их выявления. При этом мы понимаем, что вариантность бывает в разных сферах жизни социума.
Так, примером экономических альтернатив являются тоталитарно-плановое развитие Китая при Мао Цзэдуне и авторитарно-рыночное после Дэн Сяопина. Правильность последнего подтверждается успехами современного Китая. Возможная победа белого движения в Гражданской войне в нашей стране привела бы к иной политической альтернативе – генеральской диктатуре. Вполне вероятно, что не было бы Второй мировой войны, так как страны Запада, не видя большевистской угрозы, не стали бы вскармливать фашизм в Германии и идти ему на уступки. А любая социальная революция – с возможностью контрреволюции – демонстрирует нам примеры социальных альтернатив. Альтернативы проявляются и в культуре. Нам известно, какая «культура» насаждалась Гитлером и Геббельсом – это полное отречение от гуманистического наследия Человечества. И можно себе представить, что стало бы с мировой цивилизацией в случае их победы. Переход к политике самоизоляции негативно сказался на культурном развитии Китая, Японии и Кореи. Пример же европейской цивилизации, напротив, говорит о пользе культурных контактов между странами.
Часто одно историческое событие несет в себе сразу целый «веер альтернатив» в разных общественных сферах. Назначь Филипп II Габсбург командующим своей Армады (той самой, которая «Непобедимая») вместо герцога Медина-Сидония всего лишь более опытного командира, мог состояться десант в Англии лучшей тогда в Европе испанской пехоты. К ней, очевидно, присоединились бы английские и ирландские католики. И победа католической Испании в XVI веке над протестантскими странами привело бы Англию и Голландию, во-первых, к потере ими политической независимости. Во-вторых, к экономическому разорению, что прервало бы их капиталистическое развитие. В-третьих, затоптала бы в них социальные слои, связанные с этим развитием. А вот насчет культуры неоднозначно. Учитывая, что испанская наука не занимала передового места в Европе, соответственно, и наука в этих странах пришла бы в упадок под надзором инквизиции (прощайте, Ньютон и Спиноза!). Но английская музыка, театр, изобразительное искусство не испытали бы пуританского преследования, последовавшего после кромвелевской революции. Впрочем, английская революция могла произойти и под знаменем национального освобождения от Испании. И художественной культуре опять-таки не поздоровилось бы.
В данной статье мы говорим об альтернативах внешней и внутренней политики различных государств-социумов, исходя из опыта мировой и российской истории. Кроме политических там проявляются также и экономические, и социальные, и культурные альтернативы.
Далее мы должны определить некие правила, очерчивающие границы допустимого. После долгих размышлений были выделены исходные базовые принципы и дополнительные факторы, которые должны учитываться альтернативной историей.
2.Высшим из всех принципов альтернативной истории следует назвать принцип материального и ментального соответствия эпохе. Он означает, что если Человечество развивалось самостоятельно, то в прошлом не могло быть альтернативных событий, не соответствующих тому времени. Это основа основ. Если мы считаем историю наукой, то давайте и подходить к ней с позиций здравого смысла. В науке не может быть сверхъестественных чудес! Если мы встречаем трудные для понимания случаи, то надо искать к ним прежде всего простые объяснения. То есть прибегать к «бритве Оккама». Этот принцип гласит: «Не следует множить сущее без необходимости». И если в египетских мумиях обнаружен никотин, который содержится в табаке – а он рос в Америке, – то это еще не означает регулярных контактов древнего Египта с этой самой Америкой. Египтяне были плохими мореходами. Тур Хейердал вроде бы доказал теоретическую возможность такого плавания, со второй попытки доплыв на папирусной лодке «Ра» до Барбадоса. Но это, скорее, эпизодическая случайность, не противоречащая науке. И вряд ли египтяне серьезно торговали с индейцами. А объяснение может быть очень простым: в XIXвеке археологи боролись с появившимися в мумиях паразитами с помощью извести и табачных листьев.
Как оказалось, наши представления о материальном уровне древности были занижены. При всей спорности трактовки «багдадской батарейки» (парфяно-сасанидский период Ближнего Востока) этот глиняный сосуд с железным стержнем внутри медного цилиндра мог вырабатывать слабое электричество. Врачи прошлого умели делать трепанацию черепа, и пациенты оставались жить. Достижения античной математики и механики создали знаменитый «антикитерский механизм» (IIвек до н.э.), позволяющий рассчитывать движения небесных тел. Эти феномены объяснимы. А вот необыкновенно точный календарь майя остается загадкой: нам виден результат, но не виден путь к нему. Ведь эта цивилизация даже не использовала колеса! Нет ли здесь некой внешней подсказки?
Есть ситуации, которые науке трудно или невозможно объяснить, исходя из эволюционного развития Человечества. В таких случаях она должна спокойно, без судорог принять возможность инопланетных контактов, ибо они науке не противоречат. Другое дело, что такие контакты надо доказывать. Ведь не исключены и фальсификации. Не случайно сегодня в исторической науке широко используются методы криминалистики.
А теперь о ментальном соответствии. В 1730 году при вступлении на престол российской императрицы Анны Иоанновны высшая знать – члены Верховного тайного совета – заставила ее подписать «кондиции», которые ограничивали самодержавную власть. Однако при поддержке основной массы дворян императрица порвала свои обязательства. Многие историки усматривают в этом эпизоде упущенную возможность перейти в России к конституционной монархии. Но при этом не учитывают менталитет российского дворянства – решающей политической силы того времени. Представить себе д’Артаньяна выпоротым невозможно, а наших дворян в первой половине XVIII века могли легко подвергнуть пыткам. Это еще холопы московской деспотии, не понимающие, что они «благородное сословие» и у них есть какие-то права. Осознание свободы еще не проникло в их среду. Монархия воспринималась, как защита от произвола олигархов, как гарантия справедливости в обществе. Да и пример соседней Речи Посполитой, где слабая королевская власть не могла остановить распад государства, не внушал доверия к конституционным идеям. А о крестьянстве, с его царистскими иллюзиями, вообще говорить не приходится. Поэтому ситуация с «кондициями» реальной альтернативой быть никак не может. Она была обречена на провал.
Авторитарные традиции в российском обществе были достаточно сильны и в дальнейшем. Поэтому сомнительны демократические перспективы движения декабристов. Они не получили поддержки большинства дворянства и в случае своего кратковременного успеха были обречены на диктатуру и гражданскую войну. А потом последовала бы реставрация монархии. Подобный сценарий продемонстрировала Испания – страна очень похожая в своем традиционализме на Россию – в ходе своих революций XIX века.
Любопытно, что либеральные настроения не были чужды российским императорам. И Екатерина II, и Александр I, и даже Николай I понимали необходимость отмены крепостного права, но опасались консервативного дворянского переворота. История, казалось, дала шанс России в 1812 году. Если бы (ох, уж это «если бы»!) Наполеон с целью сломить страну, посеять в ней смуту объявил об отмене крепостного права, то у Александра Iбыла прекрасная контригра: самому объявить то же самое. При наличии вражеской армии в сердце империи любая дворянская оппозиция умолкла бы. И народу легче было принял свободу из рук своего легитимного правителя, и Россия наверняка бы устояла. Но корсиканец, отменив крепостничество в Польше, не рискнул пойти на это у нас. И страна потеряла полвека капиталистического развития, что позже привело к революциям! Лишь поражение в Крымской войне и перспектива потери независимости сдвинули дело с мертвой точки.
По причине консервативности российского менталитета не стоит преувеличивать значение возможного подписания проекта конституции Александром II, не будь его гибели. То обстоятельство, что после цареубийства кроме «Народной воли» не нашлось сил, требовавших этой конституции, говорит об ее невостребованности обществом. В еще большей степени это относится к более ранней идее М.М.Сперанского о создании российского парламента – Государственной думы. И не факт, что «самолет» российской демократии, взлетев несколько раньше, обязательно обошел бы «грозовой фронт» социальных потрясений, ждавших его в XX веке. Ведь Германия – тоже «второй эшелон капитализма», как и Россия, где парламент, однако, возник раньше – обойти их не смогла.
А в начале XX века наши кадеты горько просчитались, полагая, что им удастся провести страну по либеральному пути без царя. Менталитет народа дал только два реальных варианта движения – либо генеральская, либо большевистская диктатуры. И эти варианты были наиболее жесткими. Причем, если бы белые дали землю крестьянам, то генеральская диктатура могла и победить. Они сделали это слишком поздно, в 1920 году в Крыму, когда их движение шло на убыль.
Словом, менталитет является очень важным фактором истории, без которого ее понять нельзя. И меняется он очень медленно.
3. Вторым принципом полагаю принцип превосходящей организованности. Он означает, что при прочих равных условиях (они в п.12 – Итог.) из противоборствующих сил победит та, которая лучше организована (ситуация «А»), а из организованных сил победит наибольшая (ситуация «Б»).
Бесчисленными примерами правомерности ситуации «А» являются народные восстания, когда недисциплинированных повстанцев подавляла регулярная армия. Сюда же можно отнести колониальные войны европейцев, в ходе которых их небольшие организованные силы ломали неорганизованное сопротивление туземцев. Классикой являются победы македонской фаланги или европейских каре над полчищами восточных воинств.
Главное для организованной силы это не дать себя распылить, разделить на слишком мелкие части, не связанные между собой, то есть дезорганизовать. Что дает шанс противнику, уступающему в организации, а то и в вооружении. Так было в Тевтобургском лесу с римскими легионами, уничтоженными германцами.
К слову сказать, Рим накануне гибели потерял превосходство в военной организации над варварами, поскольку легионы в основном набирали из тех же варваров. А те использовали свои, а не римские военные приемы.
Рассуждая о значении организации, вспомним тонкое замечание Наполеона: «Два мамелюка, безусловно, превосходили трех французов; 100 мамелюков были равноценны 100 французам, 300 французов большей частью одерживали верх над 300 мамелюками, а 1000 французов уже всегда побивали 1500 мамелюков». Здесь видно понимание роли организованности в военном деле.
Кстати о Франции: в 1940 году по количественным показателям ее армия с английской поддержкой практически не уступала немецкой, но уступала в организации ведения современной войны. Расплата всем известна (ситуация «А»).
А столкновение Рима с Карфагеном это ситуация «Б». Организованность римских легионов никем сомнению не подвергается, и армия Ганнибала, их побеждавшая, тоже была организована. Но людские ресурсы Рима, создавшего под своей властью италийскую федерацию, были больше. И даже Канны не смогли изменить расстановку сил. А вот Зама – то есть победа римлян в Африке – сразу поставила точку во второй Пунической войне. Своих людских ресурсов у Карфагена не хватало, и он формировал армию из иноземных наемников. Они стоили дорого, и правительство поскупилось посылать подкрепления Ганнибалу в Италию, что и привело карфагенян к трагическому концу.
Принцип превосходящей организованности действует и во внутренней политике. Не повезло в этом отношении тем же декабристам. Выведенные ими на Сенатскую площадь воинские части были регулярной армией, но это всего лишь три полка (и еще один на Украине). Поэтому даже в случае успеха в Петербурге шансов на победу у восставших не было. А вот в 1917 году ситуация у большевиков отличалась: уставшая от больших потерь длительной войны регулярная армия потеряла дисциплину, рассыпалась и перестала быть опорой власти. И, захватив ее, большевики создали новую регулярную армию – большую, чем у белых – и победили. Попытки же создания в стране «третьей силы», опирающейся на плохо организованное крестьянство (зеленые, эсеро-меньшевистские правительства) провалились.
«Лакомый» вопрос для альтернативной истории, на котором стоит задержаться: было ли неизбежно установление крепостного права в России?
В Европе вольные города оказывали финансовую помощь монархам, и те могли, опираясь на наемные армии, меньше считаться с воинами- феодалами. А на Руси большинство вечевых вольных городов в XIII веке растоптаны завоевателями. Дань и набеги не давали им подняться. Оказать серьезную помощь в централизации они не могли. Возрождение страны происходило с опорой на военное сословие, постепенно ставшего феодальным. Установление крепостного права при этих обстоятельствах представляется неизбежным. Оно было необходимо для содержания дворянской конницы. Вся мощь государства (превосходящая организованность) была направлена на это. Из-за слабости торговли, отсутствия золотых и серебряных рудников денег в казне не хватало, поэтому оставался только путь раздачи поместий с прикреплением к ним крестьян. Но вот пример Швеции: она похожа по природным условиям на северную часть древней Руси – будущую Великороссию, – но не знала закрепощения. Перед нами редкое в истории исключение. Не обладая плодородными землями и большим населением, Швеция не пошла этим путем. Он не сулил знати серьезного обогащения. Тем более что внешней угрозы, сопоставимой с ордынской для Руси, не было. Но у страны был альтернативный ресурс: свободные крестьяне и горожане (потомки викингов) – хорошие воины. И она использовала его для создания своей империи на Балтике. Данное сравнение позволяет говорить о возможности иного развития для великорусских земель, но до ордынского ига, которое, кстати, вовсе не было неизбежным (об этом – в п.6).
4.Третий из принципов это принцип материального превосходства. Он означает, что при прочих равных условиях (тот же п.12) победит тот, у кого технико-экономическое превосходство. Не хочу сказать, что моральное воодушевление не важно. Нет, с его помощью можно выиграть битву или несколько битв. Но только за счет него выиграть войну – если противник организован и хорошо оснащен – невозможно.
Шведский король Карл XII слишком пренебрегал материальной стороной войны и под Полтавой практически оказался без артиллерии и с печальным для Швеции итогом.
В ходе Гражданской войны в США аграрный Юг, несмотря на первоначальное воодушевление, не устоял перед промышленным Севером.
Самурайская доблесть японских камикадзе во Второй мировой войне не смогла остановить многочисленные американские авианосцы.
На сегодняшний день вышеозначенный принцип перестал срабатывать на фоне ядерных вооружений. Хотя современная Россия уступает США по экономическим показателям, ее ядерный потенциал заставляет с ней считаться. Но в прошлом значение этого принципа было огромным и его необходимо учитывать.
Материальное превосходство – если оно слишком велико – может перекрыть принцип превосходящей организованности. Испанские конкистадоры зачастую не были военными профессионалами. Между ними бывали и раздоры. Особенно наглядно они проявились при завоевании Перу. Вряд ли армия инков уступала им в организованности и точно превосходила в численности. Шок, вызванный приходом «белых богов» проходил, и началось восстание. Но у испанцев был огромный перевес в вооружении. И даже если бы инкам удалось отразить первую волну вторжения, из Европы пришла бы вторая и покорила их. Однако и организационное превосходство может победить материальное. Опять-таки, если последнее не слишком велико. Бесспорно, Ахеменидская Персия имела больше ресурсов, чем Александр Македонский, и оружие на Востоке было не хуже, но победил-то он с его лучшей военной организацией. Выходит, эти козыри при некоторых обстоятельствах могут «побить» друг друга. Тут нужен детальный анализ.
Но мне могут также возразить: а как же кочевые племена временами покоряли технически и экономически превосходящий их Китай с его прекрасно организованной на принципах Сунь-цзы армией? Здесь преодолевались сразу два принципа! Да и принцип превосходящей организованности – ситуация «Б» (победа большей организованной силы) – не бесспорен: при Фарсале у Помпея армия больше, чем у Цезаря; организована она была так же и вооружена так же, а проиграл все-таки Помпей. А на то и оговорены факторы, создающие исключения. Это дополнительные гирьки на весах истории.
5. Первым таким фактором является качество «человеческого материала». То есть, какова – не столько физически, сколько морально, психически, интеллектуально – масса простых людей, участников противоборства. И здесь нет никакого расизма. Прежде всего, это качество определяется культурным уровнем данного общества в данную историческую эпоху. Накануне Первой мировой войны в громадной Британской империи проживало примерно 350 миллионов человек (четверть населения планеты), в основном в колониях. В Германии – ее главном противнике – и ее колониях числилось порядка 70 миллионов. Из них 67 миллионов немцев. И, несмотря на огромный численный перевес Британской империи, Германия для нее была страшным противником. Оно и понятно: не могли индийцы, арабы или африканцы на равных противостоять немцам – носителям одной из самых передовых культур современности – ни на фронте, ни у заводского станка в тылу. Победа Великобритании в Первой мировой войне была трудной, с опорой на союзников.
Внимание заслуживает не только уровень, но и качество культуры, то есть ее направленность. Это отметил еще М. Вебер в XIXвеке. По его мнению, именно протестантизм с его бережливостью и трудолюбием лучше всего подходил для буржуазного предпринимательства. Постепенно протестантские ценности восприняла и непротестантской Европой. В наше время мы являемся свидетелями стремительного подъема стран азиатско-тихоокеанского региона. В основе этого подъема также духовные ценности – нравственность буддизма и дисциплина конфуцианства, – что отражается в отношении к труду. Есть культуры, в которых трудолюбие не столь выражено.
Элементарный опыт тоже является важным компонентом. Неопытные новобранцы Помпея при Фарсале не устояли перед ветеранами Цезаря. А Наполеон недаром, сберегая свою старую гвардию, использовал ее только в крайних случаях.
На качество «человеческого материала» влияет и пассионарность. Термин этот был введен в науку Л.Н. Гумилевым и означает «страстность», «воодушевление». Он подметил, что многие могучие прежде империи в конце своего существования теряли способность к сопротивлению молодым варварским народам, как бы растратив исходный заряд энергии. А вот варвары поднимались, получая, по мнению ученого, новый заряд энергии из космоса. Доказательств этому влиянию нет, но генератором пассионарности, понимаемой как социальная активность, реально может выступать образ жизни этих варваров. Эти общества еще не полностью вышли из первобытной общинности. Их члены не потеряли еще родовой спайки, храбрые воины еще не превратились в угнетенных подданных. А в «старых», формационно более продвинутых обществах все это было потеряно. Во многом поэтому древние германцы одолели Римскую империю, а кочевники Центральной Азии побеждали Китай.
Особое место в истории занимают полисы Древней Греции и республиканский Рим. Далеко оторвавшись от первобытности, создав зрелые культуры, эти общества на длительный срок сохранили то, что мы называем демократией. То есть широкое участие простого народа в управлении государством. Благодаря этому обстоятельству там долго сохранялся дух пассионарности, чуждый восточным деспотиям. Результатом явились изумительные победы греков над персами в Vвеке до н.э. и возникновение Римской державы. Причиной такого развития были исходно малые размеры этих общин в сравнении с великими цивилизациями Востока. Если бы местная знать сразу пошла по пути порабощения соплеменников, то очень скоро в силу малолюдности своих государств она лишилась бы надежных воинских ресурсов (напоминает ситуацию со Швецией). Поэтому был взят курс на порабощение иноплеменников. Но все же со временем полисы разложились в силу естественного социального расслоения.
И достаточно зрелые социумы могут переживать пассионарную «встряску», если возникает некая идея, сплачивающая и вдохновляющая людей. Часто это была религия. Все средневековье заполнено воинственными мусульманскими империями. И сегодня мы наблюдаем возрождение идей джихада через терроризм. Проявлением фанатизма были и крестовые походы. Такой идеей в XXвеке стал фашизм. Воспитанная на нем немецкая молодежь положила Европу к ногам Гитлера. Но все сломалось на востоке, где Германия столкнулась с другой мощной идеологией – социалистической, оплотом которой являлся СССР.
Однако идея не может быть «долгоиграющей» сама по себе! Она должна подпитываться материальными успехами. Так выдохлась идея социализма, не сумев создать обещанное изобилие.
Не может идея выдержать и слишком длительного материального перевеса противника. В результате горцы Кавказа после десятилетий борьбы за свободу уступили регулярной армии России, галлы сдались римским легионам, саксы склонились перед рыцарской кавалерией франков. Но вдохновляющая идея остается сильным фактором развития.
6. Россия проиграла войну с Японией в 1904-05 годах. Но почему? Ведь она была сильнее по всем показателям! Дело в том, что Россия – страна европейская, и ее основная мощь сконцентрирована на западе. Чтобы донести эту мощь на восток, России надо было приложить большие усилия. Труднодоступность объекта воздействия – вот следующий фактор! Недоступность или ограниченная доступность может затруднить и затянуть борьбу. Бывает, мощная сила хочет достичь некую цель, но «видит око, да зуб неймет!» Что может помешать?
Это может быть дальность расстояний. По этой причине персы не смогли покорить скифов, а армия Александра утратила наступательный порыв на пороге Индии. Империя Чингисхана превзошла пределы, допустимые для быстрой переброски войск. Удивительно, что монголы успели покорить Русь – где Монголия и где Русь? Эта трагедия нашей истории выглядит роковой случайностью: через два десятилетия после похода 1237- 42 годов Чингизиды разделили империю, чтобы легче контролировать завоеванное. У самого Батыя осталось всего лишь 4 тысячи монгольских воинов – тут уж не до серьезных завоеваний!
И размеры страны затрудняют ее покорение. С этим столкнулись Польша, Швеция и Франция, нападая на Россию, Германия – на СССР и Япония – на Китай. А вот огромную Индию мусульмане и англичане постепенно «проглотили», используя ее внутренние раздоры.
Серьезнейшим препятствием также являются морские преграды. Ксерксу было гораздо проще завоевать Грецию, не будь Эгейского моря и проливов. Хубилай не сумел покорить Японию и Яву из-за пространств Тихого океана. Филиппу Испанскому, Наполеону и Гитлеру мешали достать Англию воды Атлантики.
Россия не островная страна. Но традиционно ее открытые пространства защищали леса. Там создавались «засечные» линии на сотни километров из поваленных деревьев. Еще раньше дремучие леса Германии остановили экспансию Рима. В новейшей истории джунгли Индокитая препятствовали агрессии США во Вьетнаме и Лаосе.
Всегда мешали завоеваниям горы. С этим столкнулись Китай в длительных войнах с Тибетом в VII-IX веках, Россия на Кавказе в XIX веке, Англия в Афганистане в XIX - начале XX века.
И, наконец, климат. С жарким климатом Индии столкнулись монголы и ушли. Англичане Индию покорили, но массовой европейской колонизации не последовало – климат оказался слишком непривычным. Индийская цивилизация сохранила себя, и со временем страна стала свободной. Лютые русские морозы уничтожили больше солдат армии Наполеона, чем данные ею битвы в России. Те же суровые зимы никак не способствовала действиям немецкой армии под Москвой и Сталинградом.
Является очевидным, что умелое использование фактора труднодоступности значительно повышает шансы на успешное сопротивление противнику. Но, проявив упорство, противник может этот фактор преодолеть.
7. В начале 1917 года Российская империя в составе коалиции Антанты приближалась к победе в Первой мировой войне. Но произошли подряд две революции, и развитие страны пошло по другому пути. Историческая наука давно нашла причины этого поворота прежде всего во внутренних противоречиях российского общества, которые нарастали долгое время. Страна превратилась в «узел этих противоречий» и оказалась внутренне нестабильной. Внутренняя нестабильность – наш следующий сюжет. Она подрывает силу сопротивления!
Прочность тыла является давней проблемой любой войны. Филипп Македонский, добиваясь господства над Грецией, опирался на аристократическую оппозицию в ее полисах. Ему приписывается знаменитое «осел, нагруженный золотом, перешагнет любую стену». Его сын Александр встретил очень слабое сопротивление в Персии, где подданные «царя царей» проявили полное равнодушие к его судьбе. А вот в ходе Пунических войн федерация Рима и общин Италии показала свою прочность даже после Канн. Таким тылом Карфаген похвастаться не мог. У него уже после первой войны возникли проблемы: пришлось подавлять восстание наемников. Во второй же войне его союзники нумидийцы – прекрасные кавалеристы – перешли на сторону римлян. Внутренняя нестабильность частенько сводила на нет огромное материальное и организационное превосходство Китая над малочисленными и менее развитыми соседями.
Стабильность базируется на заинтересованности разных групп и слоев населения в сохранении страны. Именно поэтому СССР сумел выстоять в годы Великой Отечественной войны. Альтернативой было фашистское рабство и геноцид. То был вопрос жизни и смерти, а это сплачивает. А вот для подданных персидского царя Дария III вопрос стоял лишь о смене «всадника».
Причины нестабильности могут быть экономическими, политическими и социальными. Однако не следует пренебрегать и психологией социума. После революции 1905 года и в ходе Первой мировой войны старые проблемы России постепенно решались, но в народе нарастала усталость от страшных жертв и отсутствия больших побед. А информирование общества было недостаточным. Правительственные меры не успевали за складывающейся обстановкой, что и привело к революции. Сейчас утверждают, что «Новый курс» в США не помог справиться с депрессий (рынок-де и так бы все исправил). Однако нельзя не видеть, что регулярные обращения Рузвельта к нации по радио способствовали успокоению общественных настроений.
Думается, мы не ошибемся, полагая, что стабильность лучше гарантирована при наличии пассионарности в обществе. Когда есть люди, способные взяться за оружие, чтобы защитить свой мир. Римская республика была пассионарным ядром италийской федерации, и вторжение Ганнибала было отражено. В современном обществе (не ИГИЛ, не Талибан) социальная активность возникает в условиях демократии как в полисах древней Греции и в ранней Римской республике. Подчас диктатуры создают иллюзию стабильности. На самом деле она маскирует политическую апатию общества, что чревато в будущем дестабилизацией. Пробьет час, и горы оружия не спасут диктатуру. И такая ситуация сложилась в Советском Союзе в годы «застоя». С началом «перестройки» национальные элиты союзных республик увидели возможность получения всей полноты власти, что привело к политической нестабильности, взрыву национализма и неожиданному развалу страны. Великая держава, победившая в страшной войне, распалась с «тихим шелестом», без сопротивления.
8. Внешние и внутренние союзы политических сил также значительно влияют на противоборствующие стороны.
Союз греческих полисов во главе с Афинами и Спартой отразил нашествие персов. Но спустя полвека союз с Персией дал Спарте финансовые средства для победы над Афинами, и Персия была отомщена. Дипломатия персов, используя принцип «разделяй и властвуй», сумела сделать то, что не сделало их оружие. В 1853 году Россия объявила войну слабой Турции, за которую заступились сильные Англия и Франция. В результате началась печальная для нас Крымская война.
Некоторые союзы могли изменить историю. Людские ресурсы Рима превосходили карфагенские, но, если бы союзник Ганнибала Филипп VМакедонский высадился в Италии со свежими силами, исход войны вполне мог быть другим. Однако римская дипломатия втянула царя в борьбу с греческими полисами, и благоприятный момент был упущен. В Северной войне малолюдная Швеция вряд ли могла завоевать огромную Россию. Но могла серьезно ослабить ее, если бы Карл XII с самого начала заключил союз с уже обиженной Петром IТурцией. Под Полтавой у них мог образоваться мощный «кулак», что вполне реально: в 1678 году турки подходили к Киеву.
Во все времена политические партии и группировки заключали союзы для прихода к власти. Это обычная политическая практика. Ей следовала, к примеру, и партия большевиков, создав в 1917 году блок с левыми эсерами. Правда, последних постигла обычная судьба этих объединений: их удалили из правительства в 1918 году, когда большевики усилили свои позиции. В борьбе за власть Сталин также с успехом использовал эту тактику.
Для нас сейчас важно выяснить, как можно определить возможность альтернативных союзов в прошлом.
Что движет сторонами при заключении соглашений? На этот вопрос прекрасно ответила прославленная своим коварством английская дипломатия устами премьер-министра лорда Палмерстона (вольный перевод): «У Англии нет ни постоянных союзников, ни постоянных врагов. У Англии есть только постоянные интересы». Интересы – вот ключ к ответу. Но интересы в разные эпохи понимались по-разному. В средние века церковью осуждались союзы христиан с нехристианами или еретиками против христиан. Удивительно, что католический кардинал Ришелье, поднявшись над религиозными догмами, вступил в коалицию с еретиками-протестантами против единоверцев-католиков Габсбургов в ходе Тридцатилетней войны. Но он не был первопроходцем на этом пути: до него «христианнейший» король Франциск I подружился против тех же Габсбургов со злейшим врагом христианского мира султаном Сулейманом Великолепным. Все это делалось во имя национальных интересов Франции. Однако еще «круче» оказались русские князья, которые вопреки национальным интересам наводили на Русь сначала язычников-половцев, а затем мусульман- татар. Причем против своих родичей-князей! Приходишь к выводу, что никакие идеалы не препятствовали созданию союзов. Но, казалось бы, самая безотказная причина формирования союзов это вопрос существования их субъектов! Как тут не вспомнить слова Черчилля о том, что если бы Гитлер вторгся в ад, то он заключил бы союз против него с самим дьяволом. Однако и здесь нет стопроцентной определенности. Русские князья перед нашествием Батыя не объединились в отличие от греков, которые перед нашествием Ксеркса это сделали и победили. И глупость имеет место в истории!
И еще одна суровая реальность – нет вечных союзов. Сразу после Крымской войны Наполеон III добивается дружбы Александра II – в перспективе против Англии и Австрии. С окончанием Второй мировой войны распадается антифашистская коалиция и начинается «холодная война». Как видим, прав был старик Палмерстон!
Другой проблемой является пространственная протяженность союзов. Древний мир не настолько глобален как современный. Интересы государств не простирались слишком далеко. Да и коммуникации были ограничены. Поэтому, попади нам в руки некий источник, где говорится, к примеру, о союзе Рамсеса IIс китайским царством Инь против царя хеттов Хаттусили III, то мы вправе ему не поверить. Однако с появлением крупных «мировых» империй союзы приобретают большой пространственный размах. В VIIвеке Византия воевала против Сасанидского Ирана, имея союзником Тюркский каганат. А это охват территорий от Средиземного моря до Центральной Азии! Багдадский халиф Харун аль-Рашид заключил союз с Карлом Великим против испанских Омейядов и Византии. Этот союз распространялся от Инда до Франции! Но это все же не коалиции из многих стран в более близкой к нам Семилетней войне XVIII века, происходившей сразу в Европе, Канаде и Индии.
Наличие союзов само по себе еще недостаточно для успеха. Они должны быть реально эффективными. Нередки устремления одних союзников подставить под удар противника других, дабы ослабить в будущем друзей-соперников. Это испытала на себе Российская империя в Первую мировую войну, когда ее западные союзники не оказывали ей должной поддержки. Страна, входившая в мощный военный блок, потерпела поражение и заключила сепаратный мир. Чтобы просчитать перспективы той или иной коалиции, следует выявить глубину неизбежных противоречий внутри нее.
Вариацией на тему союзов является не только военно-политическое, но и экономическое партнерство. Оно сильно влияет на судьбы государств. Так, длительная раздробленность Германии и Италии в средние века определялась нацеленностью их торговых городов не на внутренний, а на внешние рынки, где те выступали конкурентами. И никакая Священная Римская империя не могла добиться централизации в этих странах, тем более прочно объединить их. Напротив, в Англии и во Франции города рано образовали внутренние рынки, что помогло этим странам быстро централизоваться.
А сегодня мы наблюдаем формирование в Европе континентального конфедеративного пока государства, выросшего из европейского общего рынка. Будущее этого Европейского Союза неясно. Но напрашивается аналогия с Древней Грецией. В обоих случаях мы видим рыхлые общности, где самые сильные члены борются за роль руководящего ядра (Афины и Спарта, Германия и Франция), не имея при этом решающего перевеса. Над ними нависают внешние мощные силы (Македония, США), препятствующие объединению этих общностей. И аналогия с Древней Грецией, оставшейся разобщенной, не сулит ничего хорошего для европейского проекта. Правда, у Европы есть экономическое единство, но нет этнического как у греков. Будет ли путь Европы альтернативен? Впрочем, здесь мы вторгаемся в футурологию, что не является предметом рассмотрения в данной статье.
Так или иначе, зная интересы государств и политических группировок – а это поддается изучению, – мы можем спрогнозировать возможность союзов между ними или их невозможность в данный момент.
9. Ну, а теперь подойдем к качеству политического руководства. Невозможно отрицать роль личности в истории. В Фарсальской битве, имея меньшую численность войск при том же вооружении и той же организации армии, Цезарь положил на чашу весов не только опытность своих воинов, но и свой военный талант – больший, чем у Помпея. Способность переломить ситуацию «Б» есть признак выдающегося полководца. Или рассмотрим противоположный пример, связанный с гибелью Западной Римской империи. Почему она непременно должна была погибнуть в Vвеке? Историки говорят о каком-то малопонятном кризисе империи. Но не видно катастрофического голода как в Египте конца Древнего царства. В Италии свирепствовала малярия, но легионы могли набирать из вполне романизированных Галлии и Испании, где ее не было. У обеих империй людские ресурсы неизмеримо больше, чем у варваров. Нет масштабной гражданской войны или революции рабов. У обеих империй отлаженная государственность, с которой Восточная империя продержалась еще тысячу лет. Да, варвары стали сильнее и опытнее. И с пассионарностью у римлян стало хуже. Ее сломала могучая имперская бюрократия, закрепостившая колонов. Однако крепостническая Россия XVIII и XIX века входила в число ведущих держав мира. Но опиралась она на национальную армию в отличие от позднего Рима, предпочитавшего наемников-варваров. Тут была нужна и возможна военная реформа. И были хорошие полководцы – Стилихон, Аэций и, наверное, другие. Были шансы на выживание. А вот с императорами Западу не повезло: и Гонорий, и Валентиниан III оказались полными ничтожествами. Но это фактор субъективный (чик – и готово!), а не фатально неизбежный.
В XV веке Европа искала спасения от завоевателя Константинополя Мехмеда II. Никто и помыслить не мог о том, что маленькая Албания четверть века сумеет отражать турок благодаря военному таланту ее вождя Скандербега. О том, насколько велика была роль этого человека в борьбе за свободу, говорит тот факт, что после его смерти албанцы все-таки покорились и приняли ислам.
Представим себе такую реальную ситуацию, как гибель Наполеона в начале его карьеры. Или поступление на русскую службу, как он планировал в молодости. Смогла бы Французская империя без него распространиться от Москвы до Лиссабона? В ее армии была плеяда выдающихся генералов, но первенство императора никем из них – может быть, кроме Моро – не оспаривалось. Не удивительно, что такая крупная страна как Франция достигала величия, но его вклад в достижение величия такого масштаба огромен, и это очевидно. В 1814 году Наполеон был сослан на Эльбу с горсткой гвардейцев. Враги полагали, что вычеркнули императора из политики. А он создал альтернативу – «Сто дней». И она могла стать более серьезной, если бы опиралась на народ, который был в массе своей за него.
Все историки однозначно видят связь между Октябрьской революцией в России и ее участием в изнурительной Первой мировой войне. При этом звучат упреки в адрес Николая II за вступление страны в военный конфликт. Однако будем справедливы к нему и зададим себе вопрос: а куда бы устремилась германская мощь после разгрома Франции? Ясно, что Россия оказалась бы один на один с самой сильной армией в мире. И «кузен Вилли», конечно, наплевал бы на династические связи, когда речь шла о мировом господстве Германии. Следовательно, царь действовал ответственно и разумно. Но верно и то, что война сделала возможной революцию, которая завела наше общество на тупиковый путь развития. Парадоксально, но Россия не могла не участвовать в войне, но и участвовать не могла. Необходимо было выйти из войны, когда шансов на победу у немцев уже не было, и они не стали бы предъявлять какие-либо требования к России. Такой момент появился в 1916 году, когда германская армия пережила Верден и Сомму, произошел победоносный Брусиловский прорыв и на горизонте замаячило вступление в войну США. Использование ситуации спасло бы страну от великих потрясений. Но последний российский император оказался посредственным политиком и слишком совестливым человеком.
В 1930-е годы для большинства немцев Гитлер казался спасителем страны. Захват Европы стоил Германии малой крови. Ефрейтор кайзеровской армии смог сделать то, что не сумели генералы кайзера! Он был способен на крайние авантюры вопреки мнению всех и до поры до времени всегда выигрывал. Это создавало ему харизму. Слух о гибели фюрера 6 июня 1944 года чуть не погубил фашистский режим в стране, а сообщение о его спасении все вернуло на свои места. Феномен Гитлера тщательно изучался психоаналитиками Запада. Психоаналитика у нас была не развита, и Сталин, не поняв степени авантюризма своего противника, доверился действительно объективным данным разведки о том, что Германия не готова к войне. К нормальной длительной войне, ибо блицкриг против огромных стран не срабатывает. Но вот вопрос: смог бы вермахт дойти до Волги и Кавказа, не будь его вождем именно Гитлер? Конечно, нет, если бы на его месте был какой-нибудь более осторожный Геринг. Но «какой-нибудь Геринг», скорее, не довел бы нацистскую Германию до такого полного и скорого краха. Для сравнения «родственный» франкистский режим в Испании продержался до 1970-х годов.
Понимая, какие люди стояли у руля государственного управления, историки могут просчитать вероятность того или иного развития событий. Будь то движение напролом, отступление или хитрое маневрирование. Все вышеуказанное говорит о необходимости психоанализаисторических личностей. Однако многие из интересующих нас, жили давно, что затрудняет исчерпывающий анализ. А вот политическая система – понятие более осязаемое. Она позволяет понять возможности этих людей. К примеру, почему Иван Грозный мог произвольно казнить свою аристократию, а Стефан Баторий нет. Заметим – чем недемократичнее политические традиции в стране, тем легче ее руководству развязать агрессивную войну, Вильгельм IIи Гитлер яркие тому примеры. Смена руководства может – в определенных пределах – изменить ход истории, то есть привести к альтернативе. Вдобавок личное соперничество лидеров есть важный политический фактор, он не раз приводил к краху государств в прошлом.
10. Российские государи, начиная с Ивана Грозного, выдвигали свои кандидатуры на польский трон. Некоторые историки увидели здесь упущенные возможности примирения двух стран. Но реально ли это было? Между народами лежал религиозный барьер и груз взаимных обид. Эти сильные и многочисленные этносы с развитыми культурами долго боролись за преобладание в Восточной Европе. Что не могло не наложить отпечаток на их отношения, которые можно обозначить как застарелую вражду. Притом не только на высшем политическом уровне, но и на низшем бытовом. Л.Н.Гумилев назвал этот фактор отрицательной комплиментарностью, мы назовем ее психологической (на данный момент) несовместимостью этносов. Невозможно представить себе прочное завоевание поляками русских земель в Смутное время. Но и Александр I, присоединив Польшу, превратил ее во внутренний очаг напряженности для России. Не помогло дарование польской конституции при отсутствии российской. Итог – сегодня Польша независима и враждебна.
Другое дело объединение Польши и Литвы в Речь Посполитую. Литовцы – народ небольшой, но овладевший огромной территорией, использовав стремление Западной Руси уйти из-под власти Орды. Но когда поднялся авторитет Москвы в глазах православного населения, Литва стала искать поддержку у более сильной Польши. Литовцы, вчерашние язычники, сильно уступали полякам в культурном отношении. Поэтому скоро у них началось сближение через католическую христианизацию, а у знати – и через полонизацию. В этих условиях новое государство оказалось достаточно прочным и надолго остановило продвижение России на запад.
Напрашивается вывод о том, что в сильном многонациональном государстве должен быть один ведущий этнос. Но проблема в том, что и другие этносы «подрастают» и хотят независимости. Путь подавления ведет к геноциду и ухудшает ситуацию. Что же – остается путь добровольного «развода»? Но, может быть, примером другого пути является Западная Римская империя. Внутри нее не было ни одного большого этноса, культурно опережавшего римлян, и происходила постепенная ассимиляция через римские города, дороги, школы (латынь), армию. Покоренные становились гражданами, сенаторами и даже императорами. Романизированное население Италии, Галлии, Испании вполне могло стать – если не стало – единым народом. Но наступил Vвек с нелепыми Гонорием и Валентинианом…
Не хочется считать психологическую несовместимость этносов базовым принципом. Человечество экспериментирует. Примирились же через единую экономику современные европейцы!
11. Наконец, не забудем, что мы дети Природы! И она властно вмешивается в дела человеческие. Итак, природные катастрофы.
Полторы тысячи лет до нашей эры извержение вулкана на острове Санторин (Тира - Фера) погубило Критскую морскую державу. Ее населял народ негреческого происхождения – минойцы. Но из мифов мы знаем, что минойцы властвовали над рядом областей греческого мира, в частности, над Афинами. Неизвестно, как бы сложились судьбы античной и позднее европейской цивилизации, не будь этой катастрофы.
В VI веке в Центральной Америке тоже произошли извержения вулканов. Облако пепла достигло Средиземноморье и, закрыв солнце, вызвало там понижение температуры. Как полагают исследователи, это спровоцировало эпидемию бубонной чумы, от которой погибли миллионы людей. То было время правления византийского императора Юстиниана I, который занимался в это время отвоеванием римских территорий у варваров. Обезлюдевшая Византия не смогла продолжить борьбу. И план реставрации Римской империи провалился.
В 1601-03 годах в Русском государстве был неурожай, вызванный проливными дождями и ранними заморозками. В результате начался страшный голод. Он привел к краху правления Бориса Годунова. Бедствие рассматривалось народом как божье наказание за грех убийства царевича Дмитрия в Угличе якобы по приказу Годунова. В результате началось Смутное время, поставившее страну на край гибели. Но при другом раскладе обстоятельств Смута была бы совершенно необязательна. История знает примеры смены династий без гражданских войн.
Как видим, за свою историю Человечество не раз с трудом вырывалось из материнских объятий Природы. И сколько раз она еще отшлепает нас! Однако этот фактор имеет для нас один теоретический недостаток: мы пока не знаем, а могли ли эти катаклизмы не произойти в рассматриваемый момент или они были неизбежны? Или могли произойти в другое время? Скажем, когда воины Спартака укрепились на Везувии, началось его извержение, и восстание погибло в самом зародыше. Могло ли такое быть? Теоретически да, и через полтора века извержение произошло – по геологическим масштабам очень близко. Но практическая вероятность – день в день – ничтожно мала. Даже, казалось бы, прогнозируемые эпидемии, которые помогли европейцам завоевать Америку, не сработали в Африке (а вот европейцы сильно пострадали от африканских болезней). И, стало быть, все примеры с природными катастрофами не могут рассматриваться конкретно. Поэтому этот фактор мы не сможем учитывать. Это случай «ах, если бы да кабы!»
Однако помимо эпизодических катастроф Природа создает для нас нечто более постоянное – условия существования. Так, для возникновения первых цивилизаций на Земле нужны были вода, тепло и мягкая земля, удобная для обработки примитивными деревянными орудиями. Это были речные земледельческие общества, расположенные в теплых широтах. Позднее с освоением железа возник целый пояс цивилизаций от Британии до Японии, но, опять же, в теплых природных зонах. Благоприятный климат способствует разнообразию фауны, а это облегчает приручение тягловых (подходящих для плуга) животных. Их отсутствие тормозит развитие (Южная и Центральная Америка, Австралия), хотя изобилие животного мира тоже тормозит: задерживает людей на стадии охоты, в присваивающем хозяйстве (Тропическая Африка, Северная Америка).
В свете изложенного трудно поверить в расположенную где-то на суровом севере таинственную Великую Гиперборею древних авторов. Максимум, что смогли создать северные народы, это кочевые ранние государственные образования у сибирских татар, бурятов, тувинцев, якутов.
Но природные условия могут создать альтернативу. Вполне возможно, что ядром централизации Руси оказался бы черноземный юг. Недаром в начале XIII века там поднимается сильное Галицко-Волынское княжество, ставшее соперником Владимиро-Суздальского. И центром объединения Германии могла стать не малоплодородная Пруссия на севере, а более благоприятная для хозяйства Австрия на юге. Другое дело, что в ход истории вмешались иные факторы, о которых мы говорили выше.
Постоянный «нажим» Природы задает направление общественному развитию. Еще великий В.О.Ключевский вывел российское самодержавие из военного устройства Московской Руси и ее природной среды. Страна отражала агрессии с востока и запада, но была редко населена, бедна, со скудными урожаями. Поэтому для спасения народа власть правителя должна быть неограниченной, чтобы концентрировать ограниченные ресурсы. А вот Швеции с ее похожей природой самодержавие не понадобилось – геополитически она была в большей безопасности.
Умиляет «непросчитанность» некоторых альтернативных построений. Например, победив на Куликовом поле и заняв Москву, Мамай мог, будто бы, создать вместо будущей России некую великую Орду до океана. Однако куда деть кочевое хозяйство, не приспособленное к лесной зоне? Истории известны случаи перехода кочевников к земледелию, но только в ситуации выживания: булгары спасались от хазар, венгры – от печенегов. Оно и понятно – жизнь кочевников привольнее жизни земледельцев. А у Орды, несмотря на усобицы Мамая и Тохтамыша и нашествие Тимура (пришел и ушел) ситуации выживания еще не было. Да и неустойчивы были кочевые империи! А вот на роль резервного заменителя Москвы в объединении лесных пространств Евразии в данном случае вполне подошло бы оседло-земледельческое Великое княжество Литовское.
Природная среда сама менялась под воздействием человека. Однако это не отменяет огромного воздействия Природы на общество. И оно «тянет» на базовый принцип! Как заметил Наполеон, «география — это приговор! (вариант – судьба)».
Если здесь мы рассматриваем географические факторы как воздействие природных сил (атмосфера, биосфера, почва, вулканы, землетрясения и т.п.), то в п.6 (труднодоступность) мы рассматривали связь внешней политики государств с их географическим положением, то есть геополитику. Правда, в п.6 мы включили чисто географический фактор климата – для целостности изложения.
12. Подведем итог. Альтернативная история должна опираться на следующие правила:
I. Базовые принципы:
1) соответствие исторической эпохе;
2) победа превосходящей организованности;
3) победа материального превосходства;
4) природное воздействие.
II. Факторы, создающие исключения:
1) качество «человеческого материала»;
2) труднодоступность объекта воздействия;
3) внутренняя нестабильность;
4) внешние и внутренние союзы политических сил;
5) качество политического руководства;
6) психологическая несовместимость этносов.
Проведя альтернативное событие по этим вехам, мы сможем определить, реально ли оно. Конечно, это требует вдумчивости и не терпит суеты. Но усилия оправданы. Ибо традиционная безальтернативная история объясняет, как мы стали такими, как мы есть. А альтернативная история объясняет, какими мы могли бы стать. Может быть, еще станем. И это тоже важно.
Июнь 2017 г. Мендубаев Рашид Махмутович, учитель истории.
Rashid.m1954@mail.ru
8 499 153 32 68, 8 905 581 11 73
Статья зарегистрирована нотариусом в реестре: № 3-3313
