Начало.
В тот момент, когда он увидел новую одежду, Полина почувствовала, как быстро поднялось его настроение. Хотя он всего лишь посмотрел на вещи и слегка прикоснулся к ним, на его лице было написано нечто большее, чем просто желание переодеться.
Полина подумала, что он хочет обнять ее, она отступила назад, но он только толкнул ее в плечо. Она с готовностью подчинилась ему, отступив в холл и закрыв массивную деревянную дверь за собой. Через несколько минут резкий стук изнутри дал ей понять, что можно войти. Он нетерпеливо протянул руки. Она быстро справилась с запонками.
- Здесь, - Полина взяла его руку в свои, сомкнула его пальцы вокруг ремня и пряжки. У них ничего не получалось, помогая Владу, Полина старалась не замечать возрастающего ритма его дыхания и напряжения мускулов. Она чувствовала его, как пугающий потенциал для взрыва.
Наконец-то ремень попал в пряжку. Полина придержала его, чтобы он не выскользнул оттуда, и зажала его конец в пальцах Владислава. Его руки - неловкие, как у ребенка, но в то же время твердые и мощные, как у сильного мужчины, были слишком большими, чтобы легко и быстро справиться с таким тонким делом.
Еще одна попытка. Еще одна неудача. Владислав тихо застонал. Но он продолжал держать ремень и застежку мертвой хваткой. Полина с усилием подтолкнула его палец, чтобы затянуть ремешок.
- Теперь продень его внутрь, - сказала она.
Она взглянула на него. Его лицо было близко-близко. Владислав посмотрел на нее из-под черных ресниц. Он закрыл глаза и двигал руками. Ремень проскользнул в пряжку.
- Ты сделал все хорошо.
Полина отошла в сторону. Владислав выпрямился.
Они оба дышали так, как будто пробежали огромное расстояние.
- Иди, - с трудом произнес он и улыбнулся ей.
Она подняла глаза и увидела перед собой элегантного, щеголеватого джентльмена. И он смотрел на нее, полный предчувствия, загоревшийся в ожидании.
- Иди, - с резким выдохом снова произнес он.
Ничего не говоря, она покачала головой.
Ей было нечего сказать.
Владислав молчал, ироничная улыбка застыла в уголке рта. Он смотрел на нее пристально, как будто только сосредоточенность могла дать ему то, что он хотел бы найти.
Полина сжала губы, не в силах исправить ошибку. Она вновь покачала головой.
От разочарования его лицо стало цвета темного подтаявшего льда. Он бросил на нее всего лишь один вопросительный взгляд, а затем отвернулся.
К Полине он стоял в профиль.
Спокойное и сильное чувство изрезало его рот и щеку. Он не делал никаких движений, просто стоял неподвижно, но Полина обнаружила, что ее ноги ведут ее назад по направлению к двери и безопасности.
Она дотянулась до ключа в своем кармане. Владислав повернулся к ней, и она поняла, что никогда не видела на его лице выражения той глубины злобы и презрения. Нить страха сформировалась и закрутилась в спираль. В горле пересохло. Полина, глядя в пол, вставила ключ в замок, опасаясь повернуться к нему спиной. Она распахнула решетку и проскользнула в коридор. Железная дверь никогда не закрывалась тихо; она всегда неприятно громыхала. Владислав пошел к двери. Полина машинально отпрянула от решетки.
Владислав лежал на кровати, прислушиваясь к звукам сумасшедшего дома.
Он ненавидел ее. Фальшивая. Набожная сука. Прийти к нему после всего, что он пережил, преподнести ему его собственные маленькие безумные игры. Что могло быть грубее? Ванна со льдом? Что ему ждать? О! Нет! Все еще хуже. Тоньше. Опустошающее.
Заставить его надеяться. Заставить поверить. Заставить его выглядеть дураком. Беспомощным, неумелым идиотом!
Только уйти. Только его свобода. Прочь из клетки! Но только с ней. Он не уверен, что может один находиться снаружи.
Он ненавидел ее. Ненавидел ее.
Ненависть. Ненависть. Ненависть. Обида. Холод. Кровь. Неверная сука.
Он ненавидел ее. Ему было стыдно. Его спина болела от наказания санитара. Одежда мешала дышать. Позволил ей видеть свое смущение и слышать, как он говорит. Помогать его рукам в их неловкой бесполезности. Почему? Почему? Полина?
Зачем подавать надежду? Для того чтобы тут же отнять? Только ради удовольствия властно покачать головой? И выйти за дверь, встав в коридоре с ключом в руке. Отступить туда, куда он не мог пойти?
Не мог. Не хотел. Боялся идти один.
Владислав провел руками по своим глазам и волосам, игнорируя острую боль в спине. Он никогда не знал, что будет трусом, будет бояться того, чего хочется так сильно. Он ненавидел ее. Она показала ему сущность его самого. Он предпочел свою звериную камеру возможности вырвать ключ из ее руки и самостоятельно выйти из этой двери. Владислав скатился с кровати, тяжело дыша от обиды. Он прокрался по комнате, потрогав каждую из немногих вещей в ней. Любые перемены сердили его. Он боялся, что только нездоровый человек так сильно мог бы разволноваться из-за таких мелочей, и старался не думать об этом. Но не мог. Он схватился за решетку на двери и стал трясти ее.
Ты слышишь? Полина? Я не понимаю себя. Я не ощущаю гордости. Больной. Стыд. Одежда. Куртка. Я не могу уйти? Понимаешь?
Он яростно тряхнул решетку. Он знал, что она слышит его. Он знал, что она сидит в кресле рядом, но вне его поля зрения. Полина не появилась. Он посидел, встал, снова обошел комнату. Вдруг ему в голову пришла мысль, никогда в реальной жизни он о таком не подумал бы. Безумие! Но сейчас понятие чести не существовало. Только грубая сила. И еще он хотел заставить ее узнать, что значит быть сломленным до последней глубины позора, каково потерять всякий остаток уважения к самому себе. Пусть она ощутит собственный стыд. Ведь она соблазнила его до горячего унижения.
