Продолжение серии рассказов направленных на благотворительную помощь больным детям.
Персонаж, как и прежде реальный.
«Аврора»
История, описанная здесь, произошла ненастной октябрьской ночью. В ночь, когда молнии прорезали небеса разрядами электричества, а гром грохотал так, что вибрация исходящая от звука, ощущалась даже кончиками пальцев. То была ночь открытий, ночь прозрения, разделившая жизнь больной одиннадцатилетней девочки, что сидела, погрузившись в рисование на «До корабля» и «После корабля».
С тех пор миновало почти двадцать лет, но Наташа помнит произошедшее с ней всё так же живо, будто это случилось только вчера. Гром, молнии и корабль.
Помнит, потому что почти никто не замечал скрюченного сколиозом ребёнка с врожденной спинально-мышечной атрофией, диагнозом перечеркнувшим её жизнь. Но после того репортажа, миллионы обратили на неё свой пристальный взор. Тот корабль и прибывшая на нём львица стали её навигатором на пути к непознанному. Именно то, нарисованное рукой девочки судно, прочертило линию её жизни, которая привела её туда, где она окажется много лет спустя.
***
- Ты уверена, что хочешь рисовать? Не устала? Сидеть удобно? – поинтересовалась мать Наташи, вздрогнув при очередном раскате грома, и тут же принялась самолично убеждаться в том, что дочь сидит достаточно удобно, поправляя подложенные под неё подушки.
- Мама, ну чего ты? Это же просто гроза, - улыбнулась девочка и демонстративно закатила глаза, потешаясь над суетливостью матери. – Гермиона Грейнджер ни за что не испугалась бы какой-то там грозы. – Заметила девочка и пальцами покатала по столу волшебную палочку из вяза, что вручили ей в лагере Гарри Поттера, откуда она вернулась совсем недавно.
- Да. Она очень смелая. Прямо как ты. А я вот не очень-то себя чувствую во время грозы, почти как наш кот. Так и забралась бы куда-нибудь под диван и, затаившись, переждала бы непогоду. Может быть, я всё-таки хотя бы свет включу?
- Нет. Настольной лампы вполне достаточно.
- Ну, ладно. Убедила. Только не сиди слишком долго и если вдруг заболит спина, сразу же зови меня. Я буду на кухне. Хорошо?
- Хорошо мама, - чуть раздражённей, чем следовало бы, ответила Наташа и взяла в руку остро заточенный карандаш.
Марина - мама девочки, не сказав больше ни слова, направилась на кухню, осторожно прикрыв за собой дверь, хотя на самом деле ей хотелось задать ещё пару-тройку вопросов, но она сдержалась, позволив ребёнку заниматься тем, что доставляло той удовольствие. Она знала, что её дочь всерьез вознамерилась, когда вырастет стать дизайнером одежды, и потому всячески способствовала увлечённости Наташи.
Как только мать покинула её, девочка с головой погрузилась в рисование, придумывая и прорисовывая всё новые и новые наряды, моментами даже не замечая раскатов грома и звуков, яростно бьющихся о стёкла капель дождя. Вероятно, не замечала бы и дальше, если бы не одно происшествие, которое вынудило девочку прервать свою работу. Сначала Наташа увидела, как комната её, с расставленными на кровати мягкими игрушками и куклами озарилась ослепительно ярким светом. А затем девочка услышала треск ломающегося во дворе дерева и даже сначала не поверила своим ушам, но от внезапности и ужаса выпустила из руки карандаш и он, покатившись по столешнице, упал на мягкое ковровое покрытие. За треском последовал звук грома настолько мощный, что казалось, содрогнулся сам дом. А ещё через секунду электричество отключилось и всё погрузилось в темноту.
- У тебя всё нормально? - Вбежав, спросила мать. Девочка ничего не ответила. Только медленно замотала головой. - Молния ударила прямо в дерево. Прямо в наше дерево, - не сдерживая эмоций, поведала дочери Марина, и подбежала к окну, высматривая высокий дуб, что рос там задолго до того, как Наташа появилась на свет со своим генетическим заболеванием, которое обездвижило её ноги. - Нет. Отсюда ничего не видно, но я уверена, что молния попала именно в ствол дерева и разорвала его надвое. Такой треск стоял! Ты же слышала?
- Угу, - коротко ответила девочка и впервые что-то почувствовала внутри себя. Нечто, чему мешало присутствие матери. - Нужно забрать с улицы Спайка. Он, наверное, до смерти перепугался. Заведи его в дом, ну пожалуйста. - Попросила она.
- Ты уверена, что справишься тут одна? В темноте? Пока я оденусь, пока сбегаю на улицу, отвяжу его, пройдёт минут десять, ни меньше. - Явно сомневаясь, поинтересовалась мать. Она не могла видеть побледневшего лица девочки, дрожания её руки и потому не заметила серьёзных причин для беспокойства, хотя задумка дочери определённо пришлась ей не по душе.
- Всё хорошо. Беги скорее, - ответила девочка, положив себе на колени волшебную палочку. - Я справлюсь, - как можно бодрее пообещала она, несмотря на то, что уже совершенно точно знала, что как только мать покинет комнату что-то произойдёт.
- Уговорила. Я быстро. Нужно было завести пса ещё до того момента, как началась гроза, но кто же знал, что молния ударит прямо в дерево?
Сперва Наташа почувствовала, как что-то сдавило её грудную клетку. Сразу же стало трудно дышать. Ощущение, будто какая-то невидимая сила запустила свою руку внутрь её, и сжала лёгкие. Девочке тут же захотелось закричать, пока она ещё могла это сделать. Ей захотелось позвать свою мать на помощь. Сделать так чтобы она вернулась и спасла её от удушья, но этот порыв был настолько скоротечным, что девчушка даже не успела испугаться. После секундного замешательства она услышала внутри себя призыв взять в руки чёрный карандаш и перевернуть страницу с незавершённым эскизом платья, раскрыв альбом на чистом листе. Так она и сделала, не задумываясь и не анализируя. Просто схватила лежащий в коробочке карандаш и принялась рисовать то, что никогда прежде не рисовала.
В погружённой в темноту комнате, под пристальным неживым взглядом, сидящих на кровати кукол, она наносила штрихи так стремительно, так мастерски прорисовывая на альбомном листе пейзаж, будто рука её в тот момент и вовсе не принадлежала ей. Чем быстрее она рисовала, затушёвывая то здесь, то там, тем легче становилось её дыхание, и даже спина её, до этого изогнутая дугой, казалось, распрямилась на несколько сантиметров.
Спустя десять минут, когда рисунок был закончен полностью, девочка медленно положила карандаш на место и закрыла альбом. И всё думала и думала о корабле, который нарисовала. Думала даже тогда, когда мать её насквозь промокшая приволокла домой трясущуюся от страха псину.
- Как ты там? - крикнула Марина с порога. - Никогда прежде ничего подобного не видела. Представляешь, молния действительно ударила прямо в наш дуб. Он надвое расколот. То ещё зрелище. Завтра посмотрим вместе с папой. Чего молчишь? - Добавила она уже более озабоченно.
- Всё хорошо. Устала только. Поможешь мне увлечься в кровать?
- Конечно, помогу, милая. Только Спайка вытру, а то он весь дом измажет грязью.
- Как он там?
- Дрожит. Ты была права, он до смерти перепугался. Забился в будку под тряпки. Я еле вытащила его. На улице льёт как из ведра и, похоже, будет лить всю ночь, но гроза уже миновала. Ещё гремит и сверкает, конечно, но уже где-то далеко.
Наташа не слушала мать. Все её мысли были поглощены тем чувством, которое раскрылось где-то внутри неё. Что-то произошло с ней за эти десять минут, пока мать отсутствовала. Нечто, что зарядило её энергией и раскрыло глаза. Она уже больше не была прежней девочкой, и до самого момента погружения в мир сновидений, она всё видела перед собой тот корабль, стоящий в море на причале, в ночи под проливным дождём, с надписью на правом борту написанную большими белыми буквами «АВРОРА».
Естественно, ни сама Наташа, ни её мать, не догадывались тогда, что той же ночью когда в городе бушевала гроза, в порт прибыл точно такой же как на рисунке корабль под названием «АВРОРА» с львицей на борту, которая изменит её жизнь.
В последующие за случившимся пару дней, Наташа вела себя крайне подозрительно. Девочка была куда более молчаливой и сосредоточенной, и при этом совершенно забросила рисование, которое так любила. На первый взгляд состояние ребёнка было похоже на результат какой-то детской травмы, о которой впрочем, сама Наташа наотрез отказывалась говорить, сколько бы не пытались её вывести на разговор родители. В первую очередь перемены заметил вернувшийся из командировки отец, отметив, что дочь как будто сторонится его. В итоге оба родителя всерьёз полагали, что за то время, пока мать Наташи бегала за псом, произошло что-то ужасное, нечто повлиявшее на душевное состояние девочки. Из этого так называемого ступора, девочку не смог вывести ни вид расколовшегося до основания ствола дуба, внешне напоминающий теперь букву «V», ни настольные игры и даже не новый комплект карандашей, которые по своим цветовым характеристикам на порядок превосходили прежние.
На самом же деле ни о какой душевной травме не было и речи, и Наташа неоднократно пыталась убедить в этом родителей, но тщетно. Замкнувшись на время, она изучала себя новую. Изучала те перемены, что произошли за столь немыслимо короткий срок. Сидя в инвалидном кресле, она смотрела на дуб, растущий во дворе, и думала, что там молния расколола не только ствол дерева, но и её саму. Нечто привычное, знакомое, треснуло в сознании ребёнка и более не подлежало восстановлению. Вот, что так сильно повлияло на неё.
Украдкой, в тайне от матери и отца она поглядывала на последний сделанный ею рисунок, пытаясь разгадать тот смысл, что он нёс в себе.
«Что значит этот корабль? - размышляла Наташа, - И как он связан с тем, что произошло со мной»?
Странное дело, но чем больше она вглядывалась в детали рисунка, тем сильнее становился шум в её голове. Шум тот не был раздражающим или назойливым. Он был чудным, подобным гримасничающему на арене клоуну, столь же необычным и завораживающим. И сначала девочка вовсе не понимала его, но продолжала внимательно слушать. Слушать и вглядываться в чётко прочерченные линии на рисунке сделанные чёрным карандашом, который когда-то, казалось бы, уже совсем в другой жизни, она использовала крайне редко. А когда к ней в комнату вдруг прокрался их кот Филя, всё вдруг встало на свои места, так как кота свернувшегося клубочком на её болезнью изувеченных ногах она смогла расслышать. Расслышать и понять его мысли.
Изучив досконально Филю, девочка незамедлительно потребовала отвезти её к будке Спайка, где она провела не меньше трёх часов, под пристальным, крайне обеспокоенным надзором родителей.
Удивительным было не только поведение их дочери, но и необычно игривое поведение Спайка, обычно крайне грустного и боязливого пса, который теперь буквально вился вокруг девочки, игриво виляя хвостом и навострив уши. Навострив уши так, будто он слушал чего-то крайне важное для него, хотя девочка все эти три часа просто молчала.
Естественно, что на своих домашних питомцах девочка не пожелала остановиться. Впервые услышав их, она более не могла перестать слушать и потому весь вечер второго дня настаивала, чтобы родители отвезли её в местный зоопарк.
- Я отвезу тебя, только молю, скажи, что с тобой случилось тогда в темноте, когда свет вокруг погас, и я выбежала под дождь за Спайком?
- Мы обязаны знать, что произошло с тобой, чтобы помочь. Понимаешь? - Подхватил отец, нахмурив брови.
Разговор этот происходил в гостиной, там же где происходили все остальные серьёзные разговоры, касающиеся благополучия семьи. Филя, мурлыча, крутился у ног матери. Спайк, тихо постанывал за окном, тревожась за девочку.
- Но мне не нужна помощь, папа. Ничего со мной не случилось. Всё в порядке. Нигде ничего не болит.
- Но ты ведёшь себя крайне странно, - не унималась мать, жестикулируя руками с зажатой в них тряпкой которой она протирала листья растущей в огромной кадке Юкки.
«Если расскажу им, они не поверят мне. Станет только хуже» - подумала девочка как раз тогда, когда новости по телевизору вдруг сменились репортажем, моментально привлёкшим внимание ребёнка.
Худощавая долговязая блондинка с микрофоном в руках стояла рядом с вольером, в котором неподвижно лежала львица. Лежала и дышала так тяжело, словно это были её последние вздохи.
«За моей спиной вы видите львицу, которая была доставлена в местный зоопарк браконьерами с целью продать бедное животное. К счастью, сделка не была завершена, и преступники понесут наказание за свои действия, но история, которую я хочу рассказать вам вовсе не об этом. Так случилось, что сейчас, впервые за долгие годы, вы видите перед собой единственного выжившего каким-то немыслимым образом представителя вымершего вида.
Эта львица принадлежит к виду Берберийских львов, что ранее обитали в дикой природе и были уроженцами Атласских гор в Африке, которые включали части Марокко, Алжира и Магриба. Представители этого древнего вида имели густые, тёмные, длинноволосые гривы, спускающиеся по их плечам. Львов называли «Царскими львами», потому что они принадлежали королевским семьям Эфиопии и Марокко. До сих пор считалась, что Берберийские львы полностью вымерли в дикой природе в результате чрезмерной охоты, потери среды обитания и разрушительного респираторного заболевания». (Справка взята с сайта znanie-svet.ru)
- Аврора! - воскликнула девочка, и схватилась за пульт, не обращая внимания на изумлённые лица родителей.
- Кто такая Аврора?
- Подожди, пожалуйста, мама, - попросила Наташа и приблизилась к экрану настолько близко, что смогла дотронуться до него пальцами.
- «То, что вы видите сейчас совершенно уникальные кадры, свидетельствующие о том, что утраченное не исчезает насовсем. Как эта львица сумела выжить в одиночку неизвестно, но то, что случай привёл её к таким заботливым людям, как работники заповедника просто немыслимо. Здесь ей будет оказан всевозможный медицинский уход, а также все сопутствующие процедуры способствующие поддержанию её жизни. Но, к сожалению, это репортаж не только об уникальной находке. Последняя в своём роде львица на данный момент крайне нестабильна. Несмотря на все попытки успокоить животное, зверь ведёт себя очень тревожно. Бросается на клетку, рычит и нападает на каждого, кто пытается к ней приблизиться. В данный момент львице введён седативный препарат, чтобы успокоить её и выявить без угрозы для жизни причину столь необычного беспокойства.
Хочу также отметить, что если причина полного отсутствия аппетита, чрезмерной агрессии и тревожности не будет установлена, львицу, скорее всего, ждёт печальный конец. Возможно, единственно правильное, что мы можем сделать для неё - это вернуть её в привычную ей среду обитания».
- Она умрёт. - Обречённо вздохнула девочка. – Умрёт, если я не помогу ей.
Как только Наташа произнесла эти слова, ей вдруг стало совершенно очевидно, что она должна отправиться к несчастной львице в заповедник и для осуществления задуманного ей придётся рассказать всё родителям. Поверят они в это или нет. Рассказать и как можно скорее.
- Да о чём ты говоришь?! Какое отношение эта львица имеет к тебе? - Не выдержав эмоционального напряжения, взорвалась мать.
- Не надо, мама, - попросила Наташа и, приблизившись к матери, погладила её по волосам. – Я расскажу. - Марина облегчённо вздохнула, понимая, чтобы не поведала им дочь, это всё же лучше, чем молчание и неизвестность. - Папа, принеси, пожалуйста, мой альбом из комнаты. Он лежит в ящике стола под другими альбомами.
Ничего не сказав, отец Наташи просто кивнул и направился в комнату дочери, откуда вернулся, держа в руках альбом с заветным рисунком.
- Вот. Посмотрите.
Девочка протянула родителям рисунок. Просто ждала пока кто-нибудь из них осмыслит увиденное и вымолвит хоть слово. Первой в себя пришла Марина:
- Это нарисовала ты?- с сомнением спросила она.
- Да. Пока ты ходила за Спайком.
- За десять минут? Дочь, но это невозможно. На такой рисунок у тебя ушло бы не меньше суток. Такое мастерство. Такая точная прорисованная работа. Как ты вообще смогла?
- Ну, я не совсем уверена, что этот рисунок принадлежит мне.
- Что это значит? - не выдержал отец.
- Когда молния расколола дерево во дворе, я почувствовала в кончиках своих пальцев энергию и внутри себя тоже. Внутри всё сдавило, но мне не было страшно, наоборот, так легко. - Она вздохнула. - А потом, я просто взяла в руки карандаш и нарисовала этот корабль.
- У тебя случился приступ, и ты ничего не сказала матери?
- Не было это приступом. Мне кажется, что-то раскрылось во мне просто. Ощущение будто кто-то постучал в запертую дверь, а, затем, не услышав ответа, раскрыл её. Мне кажется, я почувствовала свет, и тепло внутри себя, когда это случилось. А ещё тогда я впервые услышала, ммм, - девочка призадумалась, определяя верное слово, - я не назвала бы это голосами, но мыслями. Да, наверное, это всё-таки их мысли, хотя точно я не уверена.
- Чьи мысли? - еле дыша, спросила явно напуганная мать.
- Мы смотрим в их глаза, видим в них глубину и сознание. Видим интеллект, но о чём они думают, не знает никто...
- Да кто же эти они? О ком ты говоришь?
- Животные. Теперь я слышу. Знаю, что вы мне не верите, но... Я могу доказать.
Что можно было сказать на подобное заявление? Как объяснить больному ребёнку, что это попросту невозможно? Как отобрать иллюзию у разума, который пытается вырваться из реальности, что приносит одни лишь страдания? Страдания и череду, бесконечную череду несбывшихся надежд. Потому они и молчали. Молчали довольно долго. Отец, разглядывая рисунок, который ну никак не мог принадлежать руке её дочери. Мать, глядя на свою дочь, такую хрупкую, но светлую и очень, очень смелую.
- Откровенно говоря, я понятия не имею как связан корабль под названием Аврора с львицей, о которой передали в новостях, но, как я уже сказала, я могу доказать вам правдивость своих слов. Папа, - Наташа с прищуром посмотрела на отца, - ты помнишь своё обручальное кольцо? То, которое ты потерял много лет назад.
- Восемь лет назад. Ты была тогда совсем ещё малышкой.
- Точно. И значит, не могу знать, где оно находится. Но, знаю. Зайди в сарай и приподними третью половицу от входа. Ты найдёшь его там, несмотря на то, что она пролежало там столько лет.
- Но откуда...?
- Филя сказал мне.
- Наш кот? Наташа, послушай, мы во всём разберёмся. Сходим к врачу и выясним что...
- Просто сходи и посмотри. Он был рядом, когда ты снял его и положил в карман, потому что ты собирался работать на станке. Он видел, как оно выскользнуло из твоего дырявого кармана и закатилось под пол. Он пытался сказать тебе, где оно, пролежав на том самом месте не меньше недели, но ты всякий раз отталкивал его.
- Я думал он приходит в сарай, чтобы умереть. Он тогда сильно болел. Помнишь?
Марина, ничего не сказав, закивала головой.
- Но он до сих пор жив и сказал мне об этом. Так что просто сходи и проверь.
- Ладно, - немного поколебавшись, ответил отец, и передал рисунок жене. - Если тебе это действительно важно, я сделаю это.
Когда он ушёл, Марина всё так же безмолвно смотрела на рисунок. Проводила пальцами над листком бумаги так, словно бы хотела дотронуться до линий, но почему-то не делала этого.
- Мы думаем, что они просто домашнее животные, но это не так. Кошки живут только в тех домах, где кто-то умер. Там, где есть скопление негативной энергии. Где до сих пор в сердцах живёт боль. Из других домов они уходят. Потому они о них и говорят, что они гуляют сами по себе. Филя объяснил мне, что суть их существования в разрежении негативных потоков энергии, поэтому их так много в тех народах, которые больше всего страдают. Мы не помним, кем были в прошлых жизнях, а они помнят. И потому в их глазах такая глубина, будто им известны всем все тайны вселенной. Потому что они действительно им известны. Они знают куда больше, чем знаем мы. О связи с природой. Об энергии, которая окружает всё вокруг. Кошки взаимодействуют с этой энергией. Перераспределяют её. Собаки же совсем другие...
- Откуда тебе всё это известно и почему ты говоришь так, будто повзрослела за один только миг? Что я упустила? - Марина разрыдалась, упав на колени.
- Я должна помочь той львице, мама. Она как-то связана с кораблём и это важно. Понимаешь? Ты должна отвезти меня туда, пока не произошло непоправимое.
В дом зашёл отец с выражением лица совершенно обескураженным. На его пальце блестело кольцо. Марина, увидев его, разрыдалась ещё больше.
- Ты не могла знать, где оно. - Сказал отец Наташи, вроде бы как и не спрашивая и не утверждая. Просто сказал, придавая словам вес.
- Вы должны отвезти меня в заповедник. К той львице, папа. Только так вы поможете мне. Ни врачи, ни уколы и не психотерапия. Я должна спасти ту львицу. Это очень важно.
- Спасти львицу, - задумчиво повторил отец, рассматривая на своём пальце кольцо, которое теперь было ему не по размеру. – Да кто же нас пропустит к ней? Это ведь опасный зверь. Хищник.
- Мне не обязательно подходить к ней близко. Достаточно просто постоять поблизости. Это поможет мне и поможет ей. Понимаете?
- Как поможет? - спросила Марина, утирая слёзы той же самой тряпочкой, которой ещё недавно вытирала зелёные листья Юкки.
Она сделала бы что угодно, чтобы помочь своему ребёнку, но... Как далеко она способна зайти в поддержании веры своей дочери? - размышляла она. - Да насколько возможно далеко, если это поможет.
- Без вас я не справлюсь.
- Она не могла знать, где находится это кольцо, - многозначительно повторил мужчина, глядя в глаза своей жены, и снова наступило молчание. Долгое, почти невыносимое.
- Мне кажется, я знаю, кому следует позвонить. У того человека, если мне не изменяет память имеются какие-то связи на телевидении. Может сработать. Неплохой получится репортаж. Больная, прикованная к коляске девочка знает, как спасти львицу, единственную в своём роде. - Отец впервые произнёс это слово – «больная». Никогда прежде он не позволял себе этого. Не хотел, чтобы ребёнок чувствовал себя в чём-то ущемлённым, даже если так оно и было на самом деле.
- Ты веришь мне папа? Веришь, что я их слышу?
- Не важно во что верю я, дочь. И вообще кто-либо другой. Важно во что веришь ты. А я вижу, что для тебя это важно, значит и для меня тоже. А пока, иди спать. Поздно уже. Завтра всё обсудим.
Никогда ничего прежде Наташа не ждала так сильно и не желала. Разве что того, что когда-нибудь, при благоприятном стечении обстоятельств она сможет встать на ноги и пойти. Да, этого она желала ничуть не меньше.
И когда днём следующего дня её инвалидное кресло подвезли к заповеднику, где содержалась беспокойная львица, девочка всё ещё думала, что не проснулась. Не отошла ото сна, в котором она стояла на ногах и гладила по гриве накаченного снотворным зверя, и зверь тот, несмотря на введённые в него препараты всё равно говорил с ней.
Говорил по-своему, по-особенному, передавая ей образы той местности в которой родилась и выросла львица. Густая трава в тех образах шевелилась и вибрировала, издавая низкие еле различимые частоты, и казалось, будто шептала на ухо мотив какой-то песни. Ветер не был просто ветром. Он состоял из миллиардов светящихся частичек, которые также жили своей жизнью, потоком перемещаясь с одного места на другое. В том сне Наташа видела глазами львицы, и то зрелище было самым чудесным видением на свете, в котором всё вокруг жило и дышало, переполненное энергией мироздания и, даже самая маленькая букашка была различима её взором и имела смысл.
Теперь же вокруг туда-сюда сновали репортеры, наперебой пододвигая микрофоны к ошарашенной от вида собравшейся толпы девочке, пытаясь выяснить, что же привело её сюда и правда ли то, что рассказал её отец. Она не слышала их. Не хотела слушать, потому что, даже находясь перед входом в административное здание, в нескольких сотнях метров от страдающего животного, она всё же чувствовала её и знала, что прямо в эти самые минуты Аврора, (она назвала львицу, так же как и корабль, сама не зная почему), также просыпается. Открывает от долгого забвения глаза и неуверенно поднимается на ослабевшие от долгого лежания и транквилизаторов лапы.
- Позвольте все вопросы оставить на потом. Прежде нам нужно как-то попасть в здание. Можете сопровождать нас, но держитесь на расстоянии. - Громко объявил отец Наташи и, склонившись, прошептал дочери:
- Говорил же, сработает. Теперь дело за тобой милая. Делай что запланировала.
Наташа посмотрела на горящие ажиотажем глаза отца, но так ничего и не сказала.
- Вы не сможете подойти к львице ближе, чем на пять метров в целях безопасности. Надеюсь, вас предупредили об этом заранее... - Заносчивый коротышка в синей рубашке или линялых джинсах пытался не отставать от родителей и девочки ни на шаг, хоть это и давалось ему с трудом. - Прежде чем совершать это... - Он снова запнулся, делая вид, что подбирает слово, но в итоге произнёс именно то, что собирался сказать, - Отчаянное бессмысленное путешествие. - Его явно напрягали направленные на него камеры и вся эта суета.
- Да. Нас заблаговременно уведомили о допустимом расстоянии. Дочь утверждает, что пяти метров будет вполне достаточно, чтобы почувствовать животное.
- Как... Как вы вообще себе это представляете? Вы ведь говорите об обмене мыслями с животными, я прав? Телепатия? Но... Это же лев! -Не унимался директор заповедника. - Просто немыслимо, что кто-то поверил во всю эту авантюру. Признайтесь, - заговорил он на порядок тише, - чего вы на самом деле добиваетесь, устраивая весь этот фарс?
- Только того, что обсуждали заранее. Не больше. - Резко и достаточно грубо ответил отец Наташи и тут же переключился на ветеринаров поджидающих их у коридора, ведущего к вольерам.
- Правда, поможешь ей? - Спросил, просияв улыбкой у девочки один из светловолосых докторов, когда с приветствиями и знакомствами было покончено. Наташе он сразу приглянулся. Она увидела в его глазах то, чего не увидела ни у журналистов, ни у директора. - Потому что все мы тут перепробовали уже абсолютно всё, что можно было попробовать.
- Правда помогу, - ответила девочка и тоже улыбнулась ему, поправив лежащую на коленях волшебную палочку из вяза.
Аврора, как и предупредили ветеринары, действительно находилась в плачевном состоянии. К тому моменту, когда семья Наташи добралась до вольера, в котором содержали львицу, та уже пришла в себя и теперь металась по клетке достаточно большой для содержания в ней одного зверя. Львица безудержно кидалась на всё что видела, но в частности большая часть её агрессии концентрировалась на принесённом кем-то в вольер сером плюшевом мамонте, от которого практически ничего не осталось. Её громкий отчаянный рык отражался от стен и производил поистине устрашающее впечатление на тех, кто пришёл посмотреть на неё сегодня. Она сильно исхудала, пребывая в тревожном состоянии, судя по тому, насколько сильно просматривались её рёбра. С брыльев пенясь, капала слюна. Но как только последняя в своём роде львица увидела девочку, спокойно разглядывающую её, вдруг замерла и остановилась, но не успокоилась. Ноздри её, как и прежде раздувались от гнева, а глаза чернели и блестели от переполнявшей её ярости.
В коридоре, пропитанном запахом сырой шерсти повисла тишина. Заткнулся, наконец, даже директор заповедника до этого безостановочно рассказывающий что-то репортёрам.
Пока все напряжённо наблюдали за происходящим, девочка почувствовала растущее в кончиках её пальцев напряжение, также как и тогда когда молния расколола ствол дуба, а львица опустила голову к полу, не отрывая взгляда с сидящего напротив неё в инвалидном кресле ребёнка.
Первый, посланный львицей образ, был идентичен рисунку нарисованным Наташей, вот только теперь он был живой и переполнен мерзостью исходящей от трёх несущих львицу браконьеров к кораблю с надписью «АВРОРА» на борту. Была ночь и шторм. Несмотря на свои огромные размеры, судно раскачивалось на волнах, и билось о причал. Влажный, пропитанный сгущённой ненавистью запах моря. Запах пота, перегара и мазута. Повсюду мрак, злость и разорение. Отчаяние.
Потом последовали кратковременные образы трюма, в котором перевозили львицу, практически пустом, лишь местами заставленного железными бочками и ящиками. Наташа чувствовала страх животного так же, будто сама сидела в той клетке с железными ржавыми прутьями. Тесной. Как львица она понимала, что больше не увидит дома и что смысл её и предназначение отныне состоят в другом - стать чудом в мире, разрушающим всё то, что дарует ему природа. Как и львица, она слышала время от времени крики людей, доносящиеся откуда-то сверху, но по большей части путешествие её сопровождал лишь грохот волн, вой и ветра и вопли живущих в том трюме призраков, которых не устраивало соседство с дикой кошкой, что видела их на протяжении всего пути. Аврора гнала их оттуда как могла, но они всё равно не покидали её до самого прибытия.
Девочка даже не заметила, что во время этого неразрывного контакта с львицей её спина искривлённая сколиозом в какой-то момент распрямилась ещё на несколько сантиметров. Заметившая это мать девочки взволнованно взвизгнула, чем нарушила магию, образовавшуюся между её дочерью и зверем, но это уже не имело никакого значения, потому что девочка узнала всё, что нужно было узнать.
Всё так же, не отрывая взгляда от Авроры, она вдруг заговорила:
- Пару дней назад ночью, когда бушевала гроза, в порт прибыл корабль под названием «АВРОРА», - Марина взвизгнула ещё раз, но теперь не так громко, потому что вовремя зажала рот руками. - Эту львицу браконьеры доставили именно на нём. За время долгого путешествия её кормили всего несколько раз. Если не считать этих кратких эпизодов кормления к зверю больше никто не заходил, потому они - те люди, что плыли с ней на корабле и не заметили, что львица, я зову её Авророй, так же как корабль, родила львёнка. - Теперь охнули все остальные, и даже директор заповедника не стал скрывать своего изумления.
- Был шторм, - продолжала девочка. - Львица совсем обессилила и не заметила, как корабль накренился. Только что родившийся львёнок, присутствие которого не заметил ни экипаж, ни браконьеры, выскользнул сквозь прутья клетки, а затем на него упал ящик, из-под которого выбраться он, конечно же, не имел никакой возможности. К моменту, когда те люди прибыли за зверем, львёнок нескольких дней от роду уже не кричал, и потому, они даже не узнали о его существовании. Но я знаю, потому что Аврора чувствует биение его сердце. Слабое, почти не различимое.
- Всего один? Один львёнок? - Нарушив молчание, спросил светловолосый доктор с добрыми глазами.
- Да. Один. - Ответила Наташа, посмотрев на него, и он увидел в глазах девочки не только уверенность, но и печаль. А ещё он увидел успокоившуюся наконец-то львицу, что с призывом смотрела на него.
Более он не думал. Просто побежал прочь по коридору и скрылся за дверями, услышав глухой хлопок которых, все вдруг разом ожили и кинулись задавать девочке вопросы. Она охотно отвечала им, в деталях описывая мир, что видели глаза дикой кошки - самки, принадлежащей к вымершему виду Берберийских Львов с длинными тёмными гривами и мудрыми, очень мудрыми глазами.
Спустя несколько часов, когда тот самый доктор привёз еле живого львёнка, Наташа сама уже была почти без сил, но глаза её вдруг засияли радостью, светлой, искренней и чистой.
Оказалось, что несколько репортёров проследовали за ветеринаром на корабль, теперь стоящий на ремонте в доках. Те журналисты засняли всё, что произошло на корабле и после этого, кадры спасения ещё долгое время крутили в новостях.
- Я нашёл его именно там, где ты сказала, под ящиком, хотя меня настойчиво уверяли, что никакого львёнка там быть не может. Теперь его жизнь вне опасности, но… Знаешь что?
- Что? - С интересом спросила девочка.
- Если есть львёнок, значит, есть и лев. Значит для этого вида ещё не всё потеряно.
- Никогда и не было потеряно, - решительно ответила ему девочка, став за одно мгновение, будто на десять лет старше.
- Точно. - Медленно подтвердил светловолосый доктор. - Никогда ничего не потеряно.
Самара Мо 2022 г.
Перейдя по этой ссылке вы сможете помочь Наташе https://artemkafond.ru/need-help/buynova-natalia