Виталий Борцов
Я, будучи по профессии хореографом, был принят на работу в отдел культуры исполкома Урюпинского района для организации казачьего ансамбля песни и пляски. В самом начале моей деятельности меня для ознакомления с казачьими плясками повезли в хутор Правоторовский, где уже существовал свой ансамбль казачьей песни и пляски. То, что я там увидел, перевернуло все мои представления о казачьем танце. Ансамбль состоял из стариков, рождённых до революции, а некоторые были рождены ещё в ХIХ веке. Я увидел танец казаков, которые танцевальное искусство впитали с воздухом, с молоком матери.
Я тогда был удивлён тем, что партнёрша танцует слева от казака, этого я не встречал в нашей хореографической теории. Оказалось, что правая рука казака предназначена только для оружия и не должна быть занята ничем другим.
Я загорелся любовью к этому искусству до фанатизма. Я, как губка, впитывал новые для меня движения, новую форму общения во время танца. Для меня открылся новый танцевальный мир, которому нельзя было научиться ни в каком учебном заведении.
Но, к сожалению, я познакомился с этим ансамблем уже на закате его существования. А мне предстоял долгий путь хореографического творчества в молодёжном самодеятельном коллективе. Честно могу сказать, что базу для моих успехов на этом поприще создал Борис Степанович Лащилин. О существовании великого знатока казачьей истории и казачьего искусства Б.С. Лащилина я узнал сразу по прибытии в Урюпинск. Это был 1965 год. Лащилину было уже почти шестьдесят лет. Он был на тридцать лет старше меня и всю свою жизнь собирал казачий фольклор, к изучению которого я только приступал. Так что, когда во мне проснулся профессиональный интерес к казачьему искусству, у Бориса Степановича уже были солидные наработки.
Борис Степанович с открытым сердцем выкладывал мне всё, что знал по интересующему меня вопросу.
Я не был ему конкурентом, потому что всё, что он знал, он старался издать в виде книг, а меня интересовала другая сторона вопроса: как воплотить старинные казачьи обычаи и обряды в современную жизнь или хотя бы как достоверно изобразить их на сцене.
В то время мы, раскручивая казачьи традиции и обряды, имели большую поддержку от местной власти. Тогда председателем райисполкома был Янов Николай Тимофеевич, сам казак родом из станицы Нижне-Чирской, а заведующим отделом культуры райисполкома был Валентин Трофимович Лыков.
Борис Степанович, когда я обращался к нему, готовил для меня соответствующий материал. Это мог быть материал по проведению праздника Масленицы, или Покрова, или Зелёных святок, или какого-нибудь другого праздника. Когда всё было готово, Борис Степанович звонил: «Приезжай». Я затаривался продуктами и ехал к нему утренним автобусом и уезжал из Михайловской последним рейсом. Потом Борис Степанович приступал к подбору материала по другому обряду, скажем, по свадьбе. Через 4-7 дней, когда материал был готов, он снова приглашал меня. Мне дано было право переписывать всё от слова до слова. Я иногда просил дать мне материал домой. Но взять домой хоть один листочек Борис Степанович не разрешал: боялся потерять свой материал.
В доме Лащилина жило много кошек, я как-то насчитал восемь штук. Говорил, что держит их от мышей. Боялся за рукописи. Во дворе жили ручные ежи.
Естественно, мы обедали с ним, когда я проводил у него целый день. Борис Степанович спиртное, можно сказать, не употреблял. Никогда ни в каком обществе он не пил. А когда мы с ним вдвоём обедали у него, он выпивал маленькую чарочку. Было у него две таких чарочки. Говорил, что это подарок царя его отцу. Про подаренный кубок он мне ничего не говорил. Так что подтвердить существование кубка я не могу.
Казачьи праздники Борис Степанович знал очень хорошо. Вот казачью свадьбу я записал у него в двух вариантах: один - для северных поселений Дона и Хопра, а это Урюпинская, Михайловская, Вешенская, Новоаннинская, Кумылженская, Преображенская станицы, второй вариант - для низовской свадьбы. Эти свадьбы отличаются некоторыми элементами: у нас дарят бурсаки (это изделия из теста наподобие пончиков в виде разных фигурок), а в понизовье - пекут по рецепту хвороста веточки, и эти печёные веточки преподносят гостям на свадьбе.
Знал Лащилин отлично и казачий костюм в самых мелких деталях. Однажды я попросил его проанализировать наш концерт. Концерт проходил в старом ДК (это на улице Пушкина). После концерта Лащилин сделал подробный анализ выступления, и оказалось, что у одного актёра был напуск брюк на сапоги чрезмерным, у другого - фуражка не в ту сторону заломлена и т.д. Мелочи - а для спектакля очень важно.
У казаков весь уклад службы был строго расписан, и Борис Степанович знал этот уклад от иголки до коня.
После вечернего концерта в ДК пошли на Хопёр. Это была инициатива Бориса Степановича. Настоял, чтобы все купались нагишом, мол, казаки купались в реке так.
Я с Лащилиным работал вплотную в период 1968 - 1979 гг. У меня накопился большой багаж по фольклору. Потом я стал сам ездить по хуторам, собирать песни и обряды. Часто я ездил с директором нашей музыкальной школы Василием Петровичем Косоруковым. Лащилин меня научил, как распознать истинный фольклор, как его отличить от сиюминутной выдумки.
Были с ним мы на семинаре в Волгограде. Проводило Волгоградское областное управление культуры. Руководила семинаром директор Волгоградского Дома народного творчества Себрякова Людмила Святославовна. На семинаре Лащилин читал лекции по казачьим обрядам. Л.С. Себрякова ездила с Лащилиным в Москву, помогла ему выпустить книгу.
Выступление нашего ансамбля было заснято в фильме «Проснётся день». Снимали в хуторе Лучновском. Режиссёр Маготаев ездил к Лащилину за консультациями.
В 1969 году нас направили на ВДНХ. В Москве мы вы ступали в парке имени М. Горького, в Университете на Ленинских горах. Целую неделю наш ансамбль был нарасхват. На казаков шли как на экзотику. Я с ансамблем казачьей песни и пляски объездил полмира. Каждые полтора-два года нас посылали на гастроли за рубеж. Мы были в Польше, Чехословакии, ГДР, ФРГ, Болгарии, Исландии, Португалии, Канаде, Франции. В 1992 году в Ватикане встречался с Папой Римским Иоанном Павлом II, который был членом жюри международного фольклорного фестиваля.
На базе интереса к фольклору у нас завязалась дружба с германскими фольклористами из Ганновера. Наш ансамбль ездил к ним на Рождество и давал фольклорные концерты. Затем они приезжали к нам, ночевали в Правоторовском хуторе в палатках на берегу Хопра, устраивали для нас концерты. Потом я ездил к ним, давал уроки по фольклору.
Надо сказать, что я в 1968 году хотел переехать в Волгодонск, где проживают все мои родственники, но Н.Т. Янов дал мне квартиру за пивзаводом, чтобы я только остался в Урюпинске и продолжал заниматься возрождением казачьей культуры. А потом Александр Михайлович Анипкин, когда приехал к нам первым секретарём, дал мне на проспекте четырёхкомнатную квартиру, т.к. у нас было уже четверо детей, и я окончательно пустил корни в Урюпинске.
Сейчас я четвёртый год по совместительству преподаю фольклор в Волгоградском государственном институте искусства и культуры. Стараюсь, чтобы казачьи обряды и традиции жили в памяти нынешних и будущих поколений. Накопленный материал передал институту.
Являюсь заслуженным работником культуры РФ.
В числе пяти деятелей искусства области награждён знаком «Хранитель традиций».
А у истоков моих достижений стоял Борис Степанович Лащилин. Без Бориса Степановича Лащилина мы бы никаким возрождением казачьих обычаев и праздников заняться бы просто не смогли.
г. Урюпинск
