Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 176 часть 9
Татьяна сдержала своё слово и перед сном пришла в комнату к двойняшкам петь колыбельную. Они лежали в своих кроватях и слушали мать, боясь уснуть. Она допела до конца и собралась уходить, но Тёмка попросил:
— Ещё, мам, спой, а?
— Ну, вы даёте, — с недоумением мать посмотрела на сына и пристыдила: — Из второго класса скоро в третий перейдёте, а все как маленькие колыбельную просите.
Пашка тоже присоединился к просьбе брата:
— Так мы же не перешли ещё. Спой, мам, — заканючил он неожиданно для себя самого. — Ну, пожалуйста, спой.
— Ох, горюшко вы моё…— посетовала мать, глядя на них.
— А почему сразу горюшко? — переспросил Пашка и внимательно посмотрел матери в глаза, да так, что у неё сжалось сердце. Была в его взгляде мольба, да такая, что она не могла ему отказать. Татьяна и сама ещё не осознавала почему, но она любила его больше всех сыновей.
— Ладно уж, так и быть, — смилостивилась она, но для вида прикрикнула: — Глаза-то закрывайте, что ж вы с открытыми-то лежите? Так хоть пой, хоть не пой — толку не будет.
Сыновья нехотя закрыли глаза, и мать продолжила петь:
— Баю-баюшки-баю-у, не ложися-а на краю-у. Придёт серенький волчо-ок и утащит за бочо-ок. И утащит за бочо-ок во осиновый лесок…
Пашка слушал и невольно представлял, как Оливия Никитична хватает его за бок и тащит к себе в домовину. Он содрогнулся и нащупал под подушкой припрятанную им, перед тем как лечь спать, икону. Надеясь, что с ней привидение покойной соседки не решится к нему приблизиться.
Мать догадалась, что у сына что-то лежит под подушкой и приподняла её. Заметив икону, она заблажила:
— Ещё не ба́ще! Только этого не хватало, чтобы октябрёнок с иконой под подушкой спал. Признавайся, что натворил?
Татьяна всегда была излишне шумлива и беспокойна. Вот и сейчас она уже напридумывала себе не пойми что и испугалась этого. Как будто наступит конец света, если она тут же не выяснит, что к чему.
— Ничего я не натворил, — Пашка испуганно тряс головой, не желая признаваться.
— Как это ничего? Сроду к иконе не подходил, а тут враз и верующим заделался.
— Я не заделался. Я только попробовать хотел, может, я с ней спать крепче буду, — пробубнил сын себе под нос, крепко вцепившись в икону.
— Вань! — окликнула Татьяна мужа.
— Чего-о? — отозвался он.
— Иди сюда, коль зову, — гаркнула она недовольно. — У тебя сын с иконой под подушкой спать собрался, а ты и ведать не ведаешь. Отец называется…
Иван заглянул в комнату и спросил:
— Что случилось-то, царица моя?
— Да уж случилось. Сам погляди, Пашка твой с иконой расстаться не хочет.
— Ну и ладно, — махнул отец рукой, — жалко, что ли.
— Я, конечно, подозревала, что ты у меня недалёкий, но, чтобы настолько — нет, — фыркнула она раздражённо и стала сгущать краски: — А если он в секту в какую попал?
— Да не выдумывай, Тань. Откуда у нас тут секта?
— А вот оттуда, — огрызнулась она в ответ и развела руки в стороны. — Ты «Чудотворную» Тендрякова читал?
— Ну, читал. И что?
— А то… Может, из Пашки нашего тоже кто-нибудь Божьего избранника сделать собрался, а мы ни сном, ни духом, — огорошила она мужа.
— Тань, ну что ты из крайности в крайность? Сама напридумывала и сама поверила…
— Да, чует моё сердце, — она стукнула себя по груди, — что неспроста он икону-то под подушку спрятал. И ведь молчит, не признаётся матери родной. — Татьяна зыркнула на сына и, угрожая, потребовала: — Говори сейчас же, или икону у тебя заберу.
Но сын молчал, крепко прижав икону к груди. Татьяна вцепилась в неё и стала тянуть, но Пашка сопротивлялся, как мог, крича:
— Не-ет! Не отдам…
— А я и спрашивать тебя не буду. Отдай мне сейчас же… — потребовала она. Но сын и не думал отдавать ей икону.
— Не-ет, — верещал он во всё горло.
В квартире Митиных кто-то постучал по стене.
— Ишь, орёт, как будто кто его режет. Уж соседи в стену стучат. Дивишь людей-то и мать с отцом позоришь.
— Не отдам… — сопротивлялся Пашка, как мог.
— Отстань, Тань, от него. Отстань, — попросил Иван.
— Да не могу я отстать, как ты этого не понимаешь? У меня сын от рук отбился совсем, а ты… — она заплакала, не в силах сдержать в себе слёзы, как будто бы случилось что-то страшное, которое не дано изменить.
Лена с Прошкой вскочили с дивана и тоже заглянули в комнату братьев. Дочь попросила:
— Мама, да разреши ты ему. Пусть он с иконой спит.
— И ты туда же? — с обидой произнесла Татьяна, глядя на неё. — И не стыдно? Дочь называется…
Иван ещё раз заступился за сына:
— Ну, надумал Пашка в кои-то веки с иконой спать лечь, а ты уж сразу трагедию разыграла.
— Все против меня, — заголосила Татьяна, — как будто сговорились.
Она посмотрела на всех, как на врагов, и демонстративно вышла из комнаты, заявив:
— Я для вас бьюсь как рыба об лёд, а вы…
Иван собрался идти за ней, но прежде, чем выйти, сказал сыну:
— Эх ты, не мог по-тихому с иконой спать лечь? Зачем-то ещё мать колыбельную петь заставил…
— Так я же не знал, что она из-за иконы так психанёт.
— Что ты, мать, что ли, нашу не знаешь? Ей лишь бы повод найти, а потом она ухватится клещами так, что сам не рад будешь.
Отец с досады махнул рукой и ушёл. На кухне родители выясняли отношения между собой. До детей доносились их голоса. Мать орала громче отца:
— На этом всё: развод и девичья фамилия.
— Из-за иконы что ль, Тань? Ты хоть людей-то не смеши.
— А ты мне сына не порть, ему ещё в пионеры вступать. В пионеры не возьмут, так и в комсомольцы тоже не примут, а уж про партию я и совсем молчу.
— Да далась ему эта партия… — не сдержался Иван и повысил голос. — Ему девять лет только будет, а ты уж об его членстве в партии беспокоишься.
— И правильно делаю! — выкрикнула Татьяна, как на партсобрании. — Я же серьёзная мать, а не пустолайка.
— Зай, не пори горячку, прошу тебя.
Дети настороженно ожидали, чем закончатся словесные перепалки родителей. Вдруг мать перестала орать, и в квартире стало подозрительно тихо. Пашка предположил вслух:
— Папка мамку целует, похоже.
— Спать ложитесь скорей. Я свет гашу.
— Не-а, — заартачился Пашка, — не надо, мы со светом спать будем.
— Хорошо, — согласилась сестра, выходя из комнаты с младшим братом. — Если что, ночью меня кричите.
— Ладно, договорились, — ответил Пашка и лёг с иконой в руках на кровать.
— Что делать-то теперь будем, братка? — испуганно задал вопрос Тёмка.
— Спать будем, не трусь. Я после мамки теперь ничего не боюсь.
— Так-то да…
Они лежали в кроватях и поглядывали друг на друга. Потом Тёмка опять спросил брата:
— А если мамка у нас свет выключит?
— Не-а, она уже про нас забыла. У них опять любовь.
После недолгого молчания Тёмка возразил:
— Нет, не любовь это, любовь не такая.
— А какая? Такая, как у вас с Яськой, что ли?
— Да, такая.
— Фу-у, — Пашка брезгливо скривил лицо.
— И вовсе не фу-у…— ответил ему Тёмка, зевая. Пашка тоже зевнул, глядя на него. Им хотелось спать, но они, как могли, боролись со сном, боясь заснуть.
Время шло. Часы монотонно тикали, убаюкивая братьев. Незаметно их сморил сон. Пашка так и спал, прижимая икону к своей груди. Проснулись они от того, что икона упала на пол.
Они открыли глаза и увидели привидение Оливии Никитичны. Она стояла посреди комнаты между кроватями мальчиков и качала головой. Братья не могли проронить ни слова. Язык не слушался их. Её с укоризной голос прозвучал у них в голове:
— Эх вы, врунишки мелкопакостные. Это что ж вы про меня такое выдумали, а? И не стыдно вам, на меня напраслину наводить? А матери своей скажите: мне вашу трёшку не надо, — старушка пригрозила пальцем и испарилась. Взявшиеся не пойми откуда три рубля спланировали, как самолётик, на кровать Пашки.
Минуту с лишним в комнате стояла гробовая тишина, а потом Пашка шёпотом спросил брата:
— Ты видел? Старуха три рубля вернула.
— Ага-а… — испуганно подтвердил он. — И чего теперь делать?
— Похоже, признаться придётся, а то она нам житья не даст.
© 01.08.2022 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение глава 176 часть 10 Воспитательный визит Оливии Никитичны будет опубликовано 3 августа 2022 в 04:00 по МСК
Предыдущая глава ↓