Однажды моя владелица уехала в больницу на операцию и больше не вернулась.
Я ждал ее, мне было неуютно. Я люблю запахи и звуки. Помню, как она шаркала своими тапочками, включала газ, ставила чайник, а потом садилась за свой ноутбук, спускала очки со лба на глаза и барабанила по клавишам. Она работала учительницей русского языка и литературы в школе. Мы с нею прожили душа в душу много лет — больше 40-ка уж точно. Я любил ее одиночество, с ней я находил покой. Она всегда смотрела телевизор негромко, на ночь выключала все светящиеся электроприборы, и я погружался в тишину, покой и размышления. Часто она страдала бессонницей, я слышал, как скрипел под ней ее старый диван, будто недовольно кряхтел в ответ на ее движения. Людской возраст берет свое, и с этим ничего не поделаешь.
Она обо мне заботилась: поставила современные пластиковые окна, заменила старую деревянную дверь на дорогую железную, покрасила меня в яркий сиреневый цвет, благодаря этому я выглядел необычно, выделялся на фоне своих соседей — других домов.
А потом она просто исчезла из моей жизни. И я даже не смог с ней попрощаться. Я не сразу понял, что произошло. Сначала ее очень долго не было, а потом приехала другая хозяйка. Молодая, худенькая. С сыном и мужем. Я заподозрил неладное, когда эта молодая стала делать ремонт: клеить обои с какой-то старушенцией, избавляться от мебели, привозя взамен совершенно другую. Из разговоров новой владелицы и старушенции я понял, что моей хозяйки больше нет.
Я понимаю значения слов: Умерла. Оторвался тромб. Ехала в больницу за здоровьем, а встретилась со смертью. Я горевал — впереди меня ждала неизвестность.
Дома стоят гораздо дольше, чем люди, такая у нас судьба, иметь несколько владельцев — нравится нам это или нет. Я готовился к тому, что придется привыкать к новому укладу жизни. Какая она эта семья — один Бог знает. А вдруг они шумные и злые? Вдруг пьянствуют и дебоширят? Я ненавижу запах алкоголя.
Моя хозяйка вела трезвый образ жизни, я чувствовал лёгкий кислый запах очень редко, в основном, это были праздники, которые она отмечала в кругу своих коллег-подруг. Выбора у меня не было — я не человек, который может сменить место жительства. Я — бестелесное существо, стою на фундаменте и не могу передвигаться по свету. Все что мне оставалось — просто наблюдать.
Свою старую хозяйку я любил. Новая мне вроде немного понравилась. Она жуткая чистюля — любит вытирать пыль, пылесосить, мыть полы. Следит за порядком: все на своих местах. Сначала я даже подумал, что попал в хорошие руки. Если бы не одно НО.
С приездом новых хозяев мне стало неспокойно. Вместе с ними в доме поселился самый настоящий разлад. Скандалы и ссоры стали моими бессменными спутниками. Моя предыдущая владелица жила одна, ей не с кем было выяснять отношения — разве что с котами. А новые жильцы с первых дней себя показали. Она на него кричала, он повышал голос в ответ. Они ужасно громко хлопали дверьми.
Мне было больно от каждой с психом захлопнутой двери — в буквальном смысле. Я начал посылать им знаки, что мне не нравится такое обращение — отбрасывал куски штукатурки, словно плевки в ответ на их злобу и неуважение. Это не действовало.
Хозяйка вспыхивала, как спичка, от любого пустяка. Буря ее эмоций могла разразиться в любую секунду. Раз — и всё! Скандал с захлопнутой со всей силы дверью в ответ. Как последний аргумент. Точка.
Через пару лет я с ужасом осознал: она меня не любит! Я ей крышу над головой, воду в дом, машинку-автомат позволил установить, а она — мечтает переехать жить в город! Я был невероятно зол! Да что там — я был в гневе! И начал строить ей всевозможные козни: она латала дыры, а я благополучно создавал новые. Сделал так, чтобы протекал потолок, отклеивал обои, сыпал землю с потолка на пол и на подоконники с цветами, заманивал в дом муравьев, пауков, сороконожек и прочих ползающих и летающих существ — я отчаянно требовал внимания. Ремонта!
Я хотел, чтобы она выбросила из головы свои мечты о городской жизни и занялась, наконец, мной! Ей было не до этого. Плевать она хотела на то, какие занавески висят на окнах, безразлично на облупившуюся штукатурку, вздувшиеся под обоями стены и все остальное. Она мечтала уехать. Купить билет в один конец, собрать чемодан и отправиться в большой город. В уютную маленькую квартирку, этаже так на третьем или четвертом. Это разбивало мне сердце! Я не мог понять, чем я так плох? Чем я ей не угодил? Но дело было не во мне. Она просто не любила жизнь в деревне, а исполнить свою давнюю мечту не могла из финансовых соображений.
Я все время думал: и как она не понимает, что все зависит от нее? Неужели она не слышала песню: «важней всего погода в доме?». Она же может создать хорошую атмосферу, жить и радоваться. Но радоваться она не умела: вечно была всем недовольна, зла, раздражена или плакала. Ее смех редко раздавался. Она предавалась самому страшному людскому греху — унынию.
Предыдущая хозяйка часто слушала по радио песню «Важней всего, погода в доме» — мне нравилось. И я решил помочь своей новой владелице. Как у них, у людей, говорят, подставить свое плечо. Я начал с песни. К моему огромному сожалению, радио она не слушала, телевизор не смотрела. А вот телефон не выпускала из рук.
И я понял, что действовать нужно через него: когда она отвлеклась поставил ей на звонок припев этой песни. Она жутко удивилась, когда услышала ее на своем телефоне — потом весь день нервничала, злилась, грешила на новенький смартфон — говорила: «телефон глючит. Как бы менять не пришлось». Но я был невероятно упорным и снова и снова ставил ей эту песню.
Она стала подозревать, что сходит с ума. Когда все уходили, она разговаривала со своим телефоном, называя его Алисой — уточняла там что-то про признаки шизофрении. Все время с экрана поглощала какую-то информацию. Тогда я решил действовать по-другому.
Подбрасывал ей всевозможные знаки — вырезки из газет с той же самой фразой: «погода в доме», «дом милый дом», «как полюбить жизнь в деревне», переключал каналы на рекламу «хорошо иметь домик в деревне», когда ее муж включал телевизор для фона.
Я преследовал цель, чтобы она ЗАХОТЕЛА остаться со мной. Поняла, что меня нужно любить, ценить, заботиться обо мне, а не пускать все на самотёк, тогда будет результат.
Мне было важно донести мысль, что она несчастна не из-за меня, она просто несчастна сама по себе, по какой-то неведомой мне причине. И переезд ее не спасет, потому что куда бы ты ни поехал — ты возьмёшь себя с собой.
К сожалению, я не могу строить диалоги с людьми, у меня нет голоса, да даже если бы и был, после нашего разговора она бы точно добровольно отправилась в психушку.
Я попытался создать особую атмосферу: старался посылать ей позитивные флюиды, летом, в самый жаркий зной, сохранял прохладу. Все говорили: как у тебя хорошо. Прохладненько. Зимой поддерживал тепло, как мог. Гости приходили и подмечали: как у вас тепло. Сохранял чистоту, перестал сыпать штукатурку, даже ее многочисленные Орхидеи почувствовали перемены на энергетическом уровне, и, будто сговорившись, стали одновременно цвести.
Ее редкие гости начали подмечать во мне самые разные преимущества: «о, классно! У тебя вода в доме.» «Стиралка-автомат — это круто!». «У тебя так уютно». Но она акцентировала свое внимание исключительно на недостатках. Все мои усилия были напрасны. Они не приносили результата. Я все чаще вспоминал свою прежнюю хозяйку — как же с ней было хорошо и просто. А тут… одни проблемы.
Потом она собрала сумку и куда-то уехала. Я даже стал подумывать, уж не в психоневрологический ли диспансер. Оказалось, она поехала отдохнуть, «перезагрузиться» — как сейчас выражаются. «Оставила без зазрения совести меня, кота, пса: эгоистка» — думал я. Но ей, видимо это было необходимо.
Как она говорила: «Я здесь задыхаюсь» — я недоумевал. Как можно задыхаться в деревне, где чистейший воздух? Что тогда с ней будет в городе, о котором она так мечтает? Человек с невероятно непонятным характером. У них, людей, все гораздо сложнее, чем у нас. Если бы я мог выбирать себе хозяев, я, наверное, выбрал бы мужчину — так, ради эксперимента. Женщины, как мне удалось убедиться на собственном опыте, бывают разные.
Несмотря на то, что новых жильцов трое: она, муж и сын, я выделяю ее не просто так — у нас, заведено: кто по документам владелец, тот считается главным — хозяином дома.
За три года, что она прожила со мной я четко понял ее главный недостаток: неумение строить отношения. С кем угодно — с сыном, мужем, со мной в том числе.
К ее дню рождению я задумал одну проказу — подкинул ей в корзину интернет-магазина, где она обычно совершала покупки книгу «Как создать погоду в доме» и она, не заметив, оформила заказ. Я ликовал! Шалость удалась! Читать она просто обожала, поэтому я был уверен в успехе — мимо книжки она точно не пройдёт!
Через неделю она вернулась домой с покупками. Счастливая. Довольная. С «погодой в доме» в обнимку. Этим же вечером она прочитала первую главу и, кажется, начала кое-что понимать. Бинго! Моей радости не было предела — наконец-то мне удалось до нее достучаться!
Первая глава книги учила, как строить отношения с домом. В ней рассказывалось, что дом нуждается в ласке, нежности, заботе и любви. В точности как человек.
Во второй главе она прочитала, что Домовой может посылать сигналы и определенные намеки своим жильцам. Книжка была с упором на эзотерику. Кажется, она все поняла. Обошла весь дом, заглянув в каждый угол. Как будто заподозрила, что я — живой. Не просто четыре стены, окна и двери, а нечто большее. Ее взгляд потеплел. С тех пор моя жизнь изменилась.
О, Боги! Наконец, она перестала со всей силы хлопать дверью. И запретила это делать другим. Вообще перестала разговаривать на повышенных тонах и кричать в стенах дома.
Она стала включать на своем телефоне классическую музыку во время уборки, жгла свечи для создания особой атмосферы, напрочь избавилась от хлама, тщательно перемыла каждый угол, поменяла занавески, купила домового — символ хранителя домашнего очага, создала алтарь, стала оставлять на нем молоко, печенюшки и другие вкусности, чтобы задобрить домового. Затеяла ремонт: переклеела обои, постелила линолеум, покрасила дверные проемы в светло-сиреневый цвет, накопила и заказала натяжные потолки.
Меня было не узнать. Мне до дрожи понравился результат трудов, и я решил ее отблагодарить. Сделать подарок, который она заслужила. Я знал, как она мечтала о душевой кабине и решил открыть свой тайник, оставшийся от предыдущей владельцы — когда демонтировали старые потолки, в одном месте обнаружился черный пакет, в котором оказалось пятьсот тысяч рублей. Этой суммы ей как раз хватило на пристройку, в которой они установили новенькую душевую и туалет. Впридачу остались деньги на кофемашину — ее счастью не было предела.
Я почувствовал, что она меня полюбила. Перестала мечтать о квартире в городе. Успокоилась. Поймала этот деревенский дзен. Не могла нарадоваться возможности помыться под горячим душем в любое время суток. Выходила в беседку в шесть часов утра с чашкой горячего капучино из кофемашина и садилась что-то писать в своем телефоне. В дом возвращалась вдохновлённая и воодушевленная, готовая горы свернуть. Уж не знаю, что ее так наполняло, но энергия от нее исходила просто невероятная.
Что ж, пришло время открыть величайший секрет, на самом деле я — дом и есть настоящий домовой. Домовой — это душа дома. У каждого дома есть душа. Мы все нуждаемся в заботе, ласке и любви. Вот почему заброшенные дома так быстро превращаются в развалины. Лишенные человеческого тепла мы чахнем и наша душа засыхает, как земля без дождя. Мы, словно эти грязные дурнопахнущие люди, ночующие на вокзалах, чувствуем себя никому не нужными, брошенными и от этого душа разрывается. Мы можем перемещаться внутри дома, но не можем покинуть его пределы. Нам остаётся жалобно скрипеть старыми половицами от безысходности и надеяться на то, что однажды новый хозяин все-таки появится на горизонте и рассеет бесконечный душевный туман и мглу. Свет зажжётся в окнах, как бы служа маяком: здесь идёт жизнь. Пожалуйста, не бросайте дома — это то, что нас убивает.
