Тарас Бульба(ч.1)
В этой повести кладезь всего, что только можно.
1. — Ну ж,паны браты, садись всякий, где кому лучше, за стол. Ну, сынки! Прежде всего выпьем горелки! — так говорил Бульба. — Боже, благослови! Будьте здоровы, сынки: и ты, Остап, и ты, Андрий! Дай же боже, чтоб вы на войне всегда были удачливы! Чтобы бусурманов били, и турков бы били, и татарву били бы; когда и ляхи начнут что против веры нашей чинить, то и ляхов бы били! Ну, подставляй свою чарку; что, хороша горелка? А как по-латыни горелка? То-то, сынку, дурни были латынцы: они и не знали, есть ли на свете горелка. Как, бишь, того звали, что латинские вирши писал? Я грамоте разумею не сильно, а потому и не знаю; Гораций, что ли?
2. "Эй,вы, пивники, броварники! Полно вам пиво варить, да валяться по запечьям, да кормить своим жирным телом мух! Ступайте славы рыцарской и чести добиваться! Вы, плугари, гречкосеи, овцепасы, баболюбы! Полно вам за плугом ходить да пачкать в землю свои жёлтые чоботы, да подбираться к жинкам и губить силу рыцарскую! Пора доставать казацкой славы!"
И слова эти были, как искры, падавшие на сухое дерево. Пахарь ломал свой плуг, бровари и повивары кидали свои кади и били бочки, ремесленник и торгаш посылал к чёрту и ремесло и лавку, бил горшки в доме. И всё, что ни было,садилось на коня. Словом,русский характер получил здесь могучий, широкий размах, дюжую наружность.
3. Тогда влияние Польши начинало уже оказываться на русском дворянстве. Многие перенимали уже польские обычаи, заводили роскошь, великолепные прислуги, соколов, ловчих, обеды, дворы. тарасу было этоне по сердцу. Он любил простую жизнь квзаков и перессорился с теми из своих товарищей, которые были наклонны к варшавской стороне, называя их хлопьями польских панов.
4. Ночь ещё только что обняла небо.
5. Молодые казаки ехали смутно и удерживали слёзы, боясь отцы своего, который однако же, с своей стороны, тоже был несколько смущен, хотя не старался этого показывать.
6. Степь, чем далееЮ тем становилась прекраснее. Тогда весь юг, всё то пространство, которое составляет нынешнюю Новороссию, до самого Чёрного моря, было зелёною, девственною пустынею. Никогда плуг не проходил по неизмеримым волнам диких растений. Одни только корни, скрывавшиеся в них, как в лесу, вытоптали их. Ничто в природе не могло быть лучше их. Вся поверхность земли представлялась зелёно-золотым океаном, по которому брызнули миллионы разных цветов. Сквозь тонкие, высокие стебли травы сквозили голубые, синие и лиловые волошки; жёлтый дрок выскакивал вверх своею пирамидальною верхушкою; белая кашка зонтикообразными шапками пестрела на поверхности; занесённый бог знает откуда колос пшеницы наливался в гуще. Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи.Воздух был наполнен тысячью разных птичьих свистов. В небе неподвижно стояли ястребы,распластав свои крылья и неподвижно устремив глаза свои в траву. Крик двигавшейся в стороне тучи диких гусей отдавался бог знает в каком дальнем озере. Из травы подымалась мерными взмахами чайка и роскошно купалась в синих волнах воздуха. Вон она пропала в вышине и только мелькает одною чёрною точкою. Вон она перевернулась крылами и блеснула перед солнцем. Чёрт вас возьми, степи, как вы хороши.
7. Только побуждаемые сильною корыстью жиды, армяне и татары осмеливались жить и торговать в предместье, потому что запорожцы никогда не любили торговаться, а сколько рука вынула из кармана, столько и платили.
8. — Так, стало быть, следует, чтобы пропадала даром казацкая сила, чтоб человек сгинул, как собака, без доброго дела, чтобы ни отчизне, ни всему христианству не было от него никакой пользы? Так на что же мы живём, на какого чёрта мы живём, растолкуй ты мне это. Ты человек умный, тебя недаром выбрали в кошевые, растолкуй ты мне, на что мы живём?
9. И погиб казак! Пропал для всего казацкого рыцарства! Не видать ему больше ни Запорожья, ни отцовских хуторов своих, ни церкви божьей! Украине не видать тоже храбрейшего их своих детей, взявшихся защищать её. Вырвет старый Тарас седой клок волос из своей чупрыны и проклянет и день, и час, в который породил на позор себе такого сына.
10. Коли человек влюбится, то он всё равно, что подошва, которую, коли размочишь в воде, возьми, согни — она и согнётся.