Ремонт у нас приняли. Приехали дети с воспитателями, и началась лагерная жизнь. Я в этот раз была одной из двух подменных. Мы заменяли уходящих на выходные воспитателей. Каждый раз работали с новой группой. Но не отвечали за сундуки с одеждой, за культурную программу отряда. Одним словом, временщики. Мне было завидно смотреть, как дружно живут дети со своими воспитателями. В этом лагере был порядок. Купались ребята отрядами. Одни в море, другие греются, заходили и выходили по свистку, пересчитавшись. Каждый день проводились мероприятия, типа дня Нептуна, конкурсы, экскурсии.
Дети увлеченно к ним готовились. А подменные были как бы в стороне от кипучей жизни в лагере. Пойти в подменные меня надоумила Наталья Викторовна, которая уже работала в этом качестве раньше. Зимой мы вместе лежали в больнице. Мне неудачно удалили спираль, а у нее было воспаление придатков. Там мы и познакомились. Однажды к нам во время тихого часа зашёл наш школьный доктор. Он был немного странный, коренастый с волнистыми черными с проседью волосами, горбатым носом и черными , слегка косящими глазами, похожий на цыгана и ещё на Тото Кутуньо, только старше и некрасивее. Роман Иванович, так звали доктора, писал стихи и печатался в местной газете. Увидев меня, расстроился: "Никуда не спрячешься от знакомых!" - проворчал наш эскулап. Он был женатый, а с Натальей у него был роман.
В лагере этот Роман Иванович тоже был доктором. И роман с Романом у Натальи продолжался на благодатной южной почве. И привел этот небольшой романчик к большой трагедии. Доктор, оставив свой кабинет открытым, ушел "на минутку" к Наталье в комнату. В это время один бестолковый парнишка, толстяк Андрей Алексеев, украл из шкафа в медкабинете, воспользовавшись отсутствием хозяина, сильнодействующее психотропный препарат, аминазин.
Стал хвалиться перед детьми, что он на работе в колхозе выпьет таблетку и проспит весь день под кустом в тенечке, а работать не будет. Наши ученики периодически работали на уборке урожая, в основном, малины, вишни и черешни. Директор говорила: "Пусть хоть наедятся досыта ягод". Вишню и черешню, абрикосы и персики ящиками привозили в лагерь, мыли и ставили на столы. Ели, сколько хотели.
Так вот, подговорил Алексеев мальчика из своего отряда, худенького болезненного Витю Табаченкова, наелись они таблеток аминазина прямо в поле. Табаченкову стало плохо. Его увезли на скорой помощи в больницу. Там начали промывать желудок, делать капельницы. У ребенка отказали почки. Алексееву Андрею ничего не было, он большой и толстый. Ему эта таблетка, как слону дробина. А Витю Табаченкова не откачали. Что с ним приключилось в колхозе, сразу выяснили. Алексеев во всем сознался. Да и свидетели нашлись.
Как-то выкрутилась наша Лидия Петровна. Всем дали по строгому выговору и всё... И уехали мы из славного города Ейска, оставив маленькую могилку бедного Вити Табаченкова. Не могу без слез вспоминать его. Стоит перед глазами. А Андрея Алексеева, который дал таблетку, ученики долго дразнили убийцей. А убийцами были наш демонический Роман Иванович вместе с Натальей Викторовной.
Витя умер, не приходя в сознание. Помню, как учителя всю ночь стояли около школы, ждали известий из больницы. Лидия Петровна была вместе с Романом Ивановичем там, а Лариса Ивановна, наш завуч, сидела рядом с телефоном в лагере и постоянно звонила им. А мы хранили гробовое молчание и молились про себя за Витю. Не помогли наши молитвы мальчонке. Приехали его дальние родственники, он был сирота, и похоронили маленького воркутинца в Ейской земле.
Но это ещё не конец рассказа. Расстроила, а теперь хочу немного повеселить. В Ейске вся команда воспитателей делала всевозможные заготовки. Я тоже не отставала. Взялась варить малиновое варенье. Я знала, что сахара у меня маловато на большой таз малины, и договорилась с нашей медсестрой Наташей, что возьму сама у нее мешочек с сахаром (Наташа работала), стоящий у нее рядом с кроватью.
Варю, чувствую, точно сахара не хватает. Беру мешок Наташи и высыпаю в таз. И тут началось нечто невообразимое, в тазу выросла шапка пены, она росла и росла, выплескиваясь на плиту, а от нее шел химический запах. Я остолбенела. Поняла, что в пакете был стиральный порошок. Схватила полотенцем таз, заметалась с ним по комнате, выскочила на улицу и выплеснула кипящее зелье в мусорный бак. Мухи потом долго слетались на мое варенье и дружно дохли, пока бак не увезли. С нами работал трудовик Владислав Борисович, вредный такой остряк. Долго он высмеивал мой кулинарный шедевр. Сама не могу понять, как я так перепутала сахарный песок и стиральный порошок. Иллюстрация к поговорке: поспешишь - людей насмешишь! Рассказала и думаю: уместно ли отступление про варенье в таком трагическом рассказе? Да уж написала, пусть остаётся.
После этого мы ещё два раза ездили в Ейск в лагерь. Навещали могилку Вити, одноклассников его возили.
После трагедии, порядки в нашем лагере стали очень строгие. Но мне это нравилось. Когда порядок, работать легче. Нельзя и точка.