Глеб и Алёна подходили к посадкам, как вдруг услышали дикий рёв. Они остановились. Алёна сказала:
-Наверное, туда идти нам нельзя... Там кто-то есть...
Глеб Никифорович подумал и ответил:
-Нужно позвать людей с ружьями. Хотя, в этой темноте, можно снова перестрелять друг друга... Да и в Мирослава можно попасть, если он там. Что же делать?..
Они стояли недалеко от посадок в нерешительности, не зная, что предпринять. Снова раздался вой.
-Их там наверное несколько... - испугалась Алёна.
-Он тебе сам сказал, что сбежал от них?
-Да, он сказал, что ушёл от них, потому что до него там никому никакого дела. И я ходила туда его кормить.
-Что же делать? - усиленно размышлял Глеб Никифорович, - А может быть возьмём с собой пару охотников и пойдём туда, ты позовёшь его. Если выскочат упыри - их пристрелят. А если выйдет он - мы попробуем взять его себе. Скажем, что дедушка скоро вернётся, а пока он поживёт у нас...
Глеб и Алёна развернулись и пошли к ближайшему дому, в котором жил охотник. По дороге врач прервал молчание и задал вопрос, который мучал и тяготил обоих:
-Как ты думаешь, наш сын - оборотень? Они смогли обратить его?
-Я думаю - да... Но я видела его и в человеческом обличье. В образе оборотня он от меня убегал, а вот как мальчик - стал подходить, разговаривать. Ты знаешь. - вдруг вспомнила Алёна, - он ведь мне рассказал про какие-то ножи... Он сказал, что знает, где спрятаны ножи, через которые кувыркался однорукий человек. И что если он кувыркнётся назад и прочтёт заклинание - он снова перестанет быть зверем...
-Однорукий человек? - Глеб Никифорович остановился, - Кто это? Неужели Герасим Потапович? Он? Он - оборотень?... Не могу в это поверить... Так вот почему его звал Никодим... - врач схватился руками за голову, - Какой ужас... Что происходит?... Скоро в селе людей не останется. Проснёшься и сам не будешь знать: оборотень ты, или нет? Что ты говоришь? Ножи? - опомнился он, - значит, кому -то можно помочь. Людей можно вернуть назад, - рассуждал он, пока они шли к дому охотника, живущего неподалёку.
Они постучали в дверь. Им открыла жена Пахома, заспанная и недовольная.
-Где он? - переспросила она, - а кто его знает, где он шляется? Пьяница этот чёртов. Пошли с Кузьмой и другими такими же алкашами праздновать победу над оборотнями. Сама который час дожидаюсь, уже и спать легла. Видно, лежит где-нибудь под лавкой, или в кустах. Натрюкался, алкаш окаянный!
Она в сердцах хлопнула перед их носом дверь.
Врач с супругой растерялись и стояли возле дома Пахома, не понимая, куда же им теперь идти. Тут Глеб Никифорович решился:
-У нашего сторожа есть ружьё. Я возьму его и пойду один искать своего сына.
-Но ты же не умеешь стрелять! - сопротивлялась этой идее Алёна.
-Но ведь что-то нужно делать! - уговаривал её супруг, до утра ждать мы тоже не можем.
Они пошли к больнице, понимая, что и это - не выход, и мучительно думая, как же им помочь своему ребёнку?...
Тем временем охотники, видя, что на рёв Герасима никто не обращается, заскучали. Они страшились разговаривать с Герасимом в таком обличии, и рассуждали между собой:
-Не, не идут, мужики. Что-то здесь не так... Не работает приманка. А может, и оборотней уже нет? Может ушли они без предводителя в другие леса?
-Кто знает?... - задумчиво отвечал Кузьма, - странно это всё...
-А не подстроил ли нам ловушку сам Герасим? - вдруг спросил Фома, он же - оборотень, зачем мы ему доверились?...
Мужики не знали, что и думать, но глядеть в сторону бывшего друга, который тяжело свистел при дыхании, привязанный к стволу берёзы цепями, и периодически рычал, - было страшно...
-А пойдёмте-ка отсюда... - предложил Фома, - что-то мне не уютно. Чувствую я, что это - западня, только для нас...
Мужики совсем оробели. Действительно, перед ними тяжело дышал страшный зверь, которому они доверились. Зачем?...
Они стали потихонечку вставать из травы, чтобы уйти. Герасим понял, что люди хотят его покинуть.
-Мужики, бросаете? - обречённо прохрипел он.
Охотники отводили глаза, одновременно и страшась, и стыдясь его.
-Да не придёт, наверное, никто, Герасим Потапович... - начал оправдываться Пахом, - Сам же видишь...
Сказать, что боятся они его отвязать сейчас - он постеснялся.
-Мужики, не бросайте, не уходите! Пристрелите меня, прошу! Не человек я уже, и не жилец. Поверьте мне, как мне плохо - один я знаю... - ревел и стонал Герасим, и из глаз оборотня потекли слёзы...
-Ну-ну, скажешь тоже, - замахал на него руками Пахом, - будем мы в старого друга и боевого товарища стрелять, - отговаривал он Герасима, не поднимая на него глаз.
-Прошу... Прошу... - тяжело дышал Герасим, вися на цепях, - вы не понимаете... Умом я пока ещё с вами, пытаюсь себя контролировать и понимаю, что вы - мои бывшие друзья, однополчане... А душой я ненавижу вас, понимаете? В моём сердце кипит ненависть к вам, вот что происходит во мне. И мне тяжело это осознавать, как я день ото дня всё больше и больше погружаюсь в ад при жизни... Врагу не пожелаю пережить то, что сейчас во мне происходит. Не отвязывайте сейчас меня, не советую. Просто сжальтесь надо мной и пристрелите...
Пахом сделал шаг назад, давая понять, что просьбу друга он не уважит. Остальные тоже молчали, шокированные такими событиями, а главное - преображение Герасима. И только расторопный Фома подскочил и сказал:
-Да, друг, мучаешься ты. Глядишь, и задерёшь вскоре кого... Грех, опять же, на душу возьмёшь... Пожалеть, что ли, тебя?... - и он снял с плеча винтовку.
-Фома, подумай, - обратились к нему в растерянности другие охотники, - грех на душу не бери. Это же друг наш...
-Какой же он теперь друг? Вы посмотрите на него! - Фома приготовился стрелять.
Тем временем два племянника Никодима, сыновья Кудимовы - Арий и Данис, лежали в логове в окружении других оборотней и смеялись:
-Гера-то, посмотри на него, снова нас провести хотел! По второму кругу! За идиотов, значит, держит! Со студентиком тогда это дело провернул, попались мы в ловушечку, так он снова затеял! - хохотал один. - Ох, Гера-Гера!
-Говорил я - не наш он. Избавляться от него надо было. - рассуждал второй брат.
-Ничего -ничего! Мы подождём! Время играет на нашей стороне. Ещё немного, и селяне будут бояться Герасима больше, чем Никодима. Проклятье-то действует, и с каждым полнолунием набирает большую силу... Аида! - крикнул Арий свою жену - женщину с длинным хвостом, - Ты это, найди-ка, где там прячется никчёмный внучок, сынок врача, и скажи ему, что, мол, дед его в посадках зовёт. Пусть идёт на Герасима. Его руками сыночка Глеба пристрелят.
Аида послушно вышла в темноту.
-Ну, стреляй же!- просил Герасим, смотря перед собой. - Чего ждёшь?
И тут один из охотников окликнул остальных:
-Идёт! Кто-то идёт, мужики! Ложимся! Это они!
Между берёз к ним шёл Мирослав.
