Почему людей с нарциссическим расстройством личности так сильно тянет к людям с пограничным расстройством личности и наоборот? Это интересный вопрос, неоднозначный ответ на который дал Сэм Вакнин в лекции, которая была опубликована16 января 2022 года.
Что может быть лучше в жизни, чем присутствие одной женщины с пограничным расстройством личности? Конечно же присутствие двух женщин с пограничным расстройством личности!
Так выпьем же за всех чудесных, заколдованных, волшебных, удивительных существ, известных как люди с пограничным расстройством личности. Это хаос, боль и травма.
Сегодня я собираюсь обсудить многие нерешённые вопросы, которые возникли при попытке понять пограничное расстройство личности и взаимодействие между нарциссами и пограничниками.
Джоан Лачкар, мой хороший друг, была первой, кто написал книгу «Нарциссическая-пограничная пара. Психоаналитический взгляд на семейное лечение» в 1992 году. Я уверен, что она является пионером в этой сфере исследований.
Сегодня я собираюсь объяснить комплексную динамику в уме пограничной женщины и как эта динамика проявляется или, скорее взрывается, когда пограничная женщина находится в интимных отношениях с нарциссом.
Следите за новостями, потому что вы услышите вещи о пограничном расстройстве личности и пограничном состоянии в целом, которые вы никогда до этого не слышали. Вы услышите это здесь.
Мы собираемся углубиться в чёрную дыру. При пограничных расстройствах личности… я говорю «расстройствах», потому что существуют разные описания пограничных состояний на протяжении многих лет, начиная с 1960 года. Во всяком случае гораздо точнее использовать множественное число, чем единственное.
У пограничного расстройства личности есть два страха. Не один.
Много учёных, самозваных экспертов и даже настоящих специалистов делают ошибку, полагая, что у людей с пограничным расстройством личности существует только страх отвержения.
Это клинический термин, который характеризуется сильным беспокойством и страхом разлуки. Пограничники сильно беспокоятся. Они реагируют очень болезненно на отвержение. Во время реального отвержения или воображаемого, они развивают нечто, что можно назвать упреждающей тревогой.
Хотя они предвосхищают отвержение и болезненно реагируют на это, но у них есть другой тип страха. Он известен как страх поглощения. Или тревога быть поглощённым интимным партнёром, раствориться в интимном партнёре, слиться с интимным партнёром. Страх больше никогда не существовать обособленно. Эти два страха постоянно в игре, в измученной психике пограничницы.
С одной стороны, она боится быть отвергнутой, брошенной, униженной и игнорируемой её интимным партнёром. А с другой стороны, всякий раз, когда интимный партнёр пытается приблизиться к ней, всякий раз, когда он пытается развить близость в отношениях, всякий раз, когда отношения становятся более интенсивными и близкими, более любящими, она чувствует, что исчезает. Она чувствует, что её существование в опасности, под угрозой и это имеет первостепенное значение. Это чувство зловещей угрозы, атмосферный эмбиент.
Ей кажется, что она задыхается и умирает. Очень сложно найти золотую середину между страхом отвержения и страхом поглощения.
Если вы приблизитесь к женщине с пограничным расстройством личности, то она расценит это как враждебное поглощение. Но если вы попытаетесь остаться на расстоянии вытянутой руки, уважать границы, её личное пространство, её личное время, она интерпретирует это как отвержение и отказ. На самом деле пограничники интерпретируют или неверно интерпретируют почти все случаи, где они остаются наедине с собой как состояние брошенности и неприятие. Даже когда её интимный партнёр, например, занят, пошёл в гости, или разговаривает с кем-то слишком долго, если не уделяет внимание 24 на 7 365 дней в году.
Проблема в двух страхах. Страх разлуки и страх поглощения ставит пограничницу в контакт с пустым шизоидным ядром.
Помните, что в основе многих расстройств личности кластера БИ лежит пустота, избегание чёрной дыры, воющих коридоров заброшенного особняка.
Итак, когда пограничная женщина предвидит или переживает отвержение, она отрицает себя. Пограничная личность определяет себя методом, похожим на нарциссический метод определения – через глаза другого человека. Интимный партнёр выполняет много важных функций для пограничницы. Она не может регулировать свою внутреннюю среду, она не в состоянии контролировать своё настроение, эмоции и многие другие вещи. Она не совсем в контакте с реальностью. У неё нарушена идентификация реальности. Что она делает? Она передаёт эти функции на аутсорсинг.
Эти функции известны как пограничные функции эго. Пограничная женщина передаёт эти функции на аутсорсинг интимному партнёру. Она позволяет интимному партнёру, например, влиять на её настроение, регулировать его.
Она позволяет интимному партнёру провоцировать её на эмоции, а затем контролировать интенсивность этих эмоций, чтобы они её не захлёстывали. И она позволяет интимному партнёру быть посредником между ней и реальностью. Она опосредует реальность через интимного партнёра.
Это всё функции ЭГО. Здоровые люди переживают все эти вещи изнутри. Эти вещи никому не нужны за пределами. Но пограничники и нарциссы делают это.
Поэтому, когда пограничница ожидает отвержения, она на самом деле ожидает ампутации части её разума, потому что интимный партнёр воспринимается ею как продолжение её измученного ума.
Если он уйдёт, он заберёт с собой часть её разума. Так что, это похоже на потерю рассудка. Что значит потеря рассудка? Это значит потерять себя. Это самоуничтожение воспринимается пограничником как эквивалент психической смерти.
Но поглощение с другой стороны аналогично воспринимается женщиной с пограничным расстройством личности. Потому что поглощение отрицает обособленность. И поглощение означает, что пограничница исчезает, а затем снова проявляется в интимном партнёре. Они сливаются в единое целое. Они становятся одним организмом с двумя головами. И для этого пограничной женщине нужно исчезнуть.
В типичных отношениях с пограничным партнёром, есть интимный партнёр и пустота. Пустота, где должна быть пограничная женщина. Теперь пограничница находится внутри интимного партнёра. Это своего рода преследующая оппозиция, захват тела, или захват разума. Это то, что делает пограничница и её интимный партнёр.
Итак, как страх отвержения, так и страх поглощения вынуждает пограничную женщину выйти на связь с её шизоидным пустым ядром. Эти страхи по-разному отрицают её существование. Это, конечно, ужасный опыт быть в контакте со своей собственной пустотой, со своим небытием. Отсюда следует навязчивое повторение действий, которые повторяются независимо от негативных последствий.
Специфический процесс вынужденных повторений определённых действий у пограничников называется уклонением от близости. Женщина пограничница приближается к её интимному партнёру. Она жаждет близости, она хочет быть желанной, она хочет быть в отношениях, ей нужно общение. Для неё близость означает то, что она существует. Её видят. Взгляд интимного партнёра очерчивает её контуры, которые плохо видны пограничникам в здоровых людях.
Итак, интимный партнёр подобен сканеру, сканирующему лазеру. Он создаёт демаркацию, контур пограничной женщины и, тем самым, отделяет её от остального мира.
Вводит её в жизнь как сущность. Итак, она подходит к интимному партнёру, потому что она нуждается в регулировке через интимного партнёра. Он нужен ей, чтобы быть посредником между ней и собой и между ней и её миром. Она жаждет близости. Но когда она получает это, когда интимный партнёр отвечает любовью, заботой, эмпатией и теплом, она пугается, потому что чувствует, что вот-вот интимный партнёр проглотит её и переварит, ассимилирует. Она вот-вот исчезнет. И поэтому она начинает избегать интимного партнёра. Она переходит на стадию избегающего поведения. Холодно – горячо, холодно – горячо. Такое поведение очень дезориентирует. Интимный партнёр пограничницы становится очень смущённым, затем раздражённым, а потом агрессивным.
Она провоцирует интимного партнёра на абьюзивное поведение. Этот процесс известен как проективная идентификация.
Многие интимные партнёры пограничных женщин описывают следующую ситуацию. Первые шесть месяцев или один год, или два года отношения были прекрасными. Не было неадекватного поведения, всё было в порядке. Близость росла, была любовь, цветущие улыбки были вокруг. Пара стала более сплочённой и более близкой. Было всё идеально. А затем вдруг ни с того, ни с сего, вроде бы без всякой провокации пограничная партнёрша резко изменяется. Она становится агрессивной, плохо себя ведёт на публике, делает сумасшедшие вещи, становится безрассудной. Например, она навязчиво изменяет с незнакомцами или у неё развивается алкоголизм и наркомания. И это происходит внезапно после фазы совершенной гармонии в идеальной паре.
Что случилось? Почему этот переход такой внезапный? Если вы воспользуетесь конструкцией из двух страхов и рассмотрите избегающее поведение, которое они создают, вы сможете объяснить этот внезапный переход.
В начале отношений пограничная женщина чувствует себя под контролем, потому что всё внимание сфокусировано на неё. Она сама известность, есть увлечение, есть сосредоточенность на ней, похожая на лазер, она стержень, вокруг которого вращается вся жизнь её интимного партнёра. Она ядро. Интимный партнёр становится одержим ею. И это конец. Она чувствует, что у неё теперь есть рычаги воздействия, что она всегда может изменить отношение, поведение интимного партнёра, и избежать отвержения и отказа. Другими словами, у неё есть внутренний локус контроля, она чувствует ответственность за всё, что происходит во время отношений, потому что у неё много власти, она выше своего партнёра. Она является участником силовых игр, и она решает кто побеждает, а кто проигрывает. Это конкуренция и собственничество.
Итак, вначале отношений, которые могут длиться месяц, полгода или два года (фаза медового месяца), пограничная женщина не испытывает беспокойство или страх поглощения. Её нельзя бросить, потому что интимный партнёр на всём протяжении этого периода явно увлечён ею и никогда не позволит ей уйти. Она – лучшее, что когда-либо случалось с ним. Он заколдован. Нет беспокойства, нет тревоги, потому что она сама всё контролирует, она диктует темп. Она определяет параметры отношений, усиливает, уменьшает. Отношения развиваются. Но повседневная жизнь имеет свой ритм. Это трения, дебаты, разногласия, переговоры, компромиссы, определение общих целей. Появляется скука, рутина. И это всё мешает самовосприятию пограничной женщины себя как богоподобного существа.
Повседневная жизнь в этом смысле является нарциссической травмой. Она бросает вызов грандиозности. Пограничница начинает осознавать пределы своей силы в динамике отношений. Поэтому происходит внезапный вызов, провокация двойных страхов. И локус контроля смещается с внутреннего ко внешнему. Теперь пограничница становится всё больше и больше зависимой от её интимного партнёра, всё более и более нуждающейся в нём, потому что страх отвержения захлёстывает её. Но всякий раз, когда он пытается дать ей больше близости, любви, эмпатии и сочувствия, она далеко отталкивает его, потому что её начинает одолевать страх поглощения.
Так как она склонна проецировать свои страхи, она не может признаться ни в чём из этого. Она даже скажет, что она не та женщина, которая отталкивает своего партнёра прочь. Она та, кого отталкивает интимный партнёр. Это он виноват в том, что разрушает близость. Он один является провокатором конфликтов, отвращения и агрессии. До сих пор ведь был рай, идеальные отношения. Она злится на него, становится агрессивной, потому что чувствует, что начинает рушиться всё, что они вместе построили.
Хотя на самом деле она одна всё это делает. Она отталкивает интимного партнёра, начинает быть невыносимой, её поведение всё больше и больше становится неприемлемым вплоть до отыгрывания.
Отыгрывание случается, когда пограничный человек чувствует неминуемый или фактический отказ. В этом случает психопатическое самосостояние берёт верх. Пограничник становится вторичным психопатом, не классическим психопатом, на самом деле неуравновешенным психопатом.
Она декомпенсирует, вся её защита рухнула.
История, которую она построила, где она была вверху, а её интимный партнёр, на самом деле, был её продолжением, своего рода внешним регулятором её ЭГО-функций, рушится. В некотором смысле пограничница создаёт эквивалент общей нарциссической фантазии. Но это солипсическая история.
Пограничная женщина не удосуживается привлечь её интимного партнёра в пространство общей фантазии. Общая фантазия принадлежит исключительно ей. Она живёт внутри этого куска фантастического сценария, который был создан её воображением. В этом вымышленном мире она – богиня, которой поклоняется, которой восхищается и которую обслуживает её интимный партнёр.
Но повседневная жизнь, обычно, преподносит конфликты, трения и подрывает эту сюжетную линию. Всё рушится.
Кроме этого, в этот момент она декомпенсируется. Все её защиты, её личная общая фантазия разваливаются, превращаются в прах. И она становится психопатом. Это защитная мера. Она испытывает боль, которую невозможно терпеть. Эта боль переполняет её и угрожает утопить её.
Пограничники используют много пограничных метафор воды. Она вот-вот утонет. И поэтому она становится психопатом. Она говорит: «Кого волнует, что я значу для тебя. Моя дорога и я иду куда хочу. Я сделаю всё, что задумала». Она становится решительной, безрассудной и опасной как для себя, так и для других.
Весь этот процесс включает двойное материнство. Теперь мы уже установили, что пограничники имеют свой собственный вариант страхов, и свой собственный вариант общей фантазии.
Общая фантазия нарцисса включает в себя двух человек. Нарциссическая фантазия – это театральная пьеса для двух актёров. Один из которых нарцисс, а другой – его интимный партнёр.
Общую нарциссическую фантазию впервые описал Сандер в 1999 году. Не Сэм Вакнин.
У пограничников есть своя версия общей фантазии. И это театр одного актёра. Это монодрама с одним актёром или актрисой.
Пограничная женщина создаёт общую фантазию, где только она одна существует. Роль интимного партнёра заключается в том, чтобы игре позволить продолжаться. Он просто опора, рабочий сцены. Его работа заключается в том, чтобы убедиться, что занавес поднимается вовремя, проверить мебель и реквизит. Всё ли готово для выступления пограничной женщины.
Другими словами, его работа состоит в том, чтобы обеспечить внутреннюю гармонию пограничной партнёрши, стабильность, гомеостаз и равновесие, что позволит ей с ним жить.
И это её общая фантазия. В её общей фантазии интимный партнёр является её частью, а она его часть. Они – одно целое, единый организм, слияние, фьюжн-фэнтэзи.
Очень похоже на созависимость в общей фантазии. Но созависимая общая фантазия, на самом деле, ближе к нарциссу, потому что в созависимой общей фантазии есть два персонажа. Но в общей фантазии пограничного человека только один главный герой.
Пограничная женщина не в состоянии признать сепарацию с её интимным партнёром, потому что такое разделение несёт в себе большую угрозу. Если интимный партнёр отделён от нее, он может уйти. А если он может уйти, то он уйдёт далеко, он бросит её. Таким образом, страх отвержения мешает ей признать индивидуальность и обособленность её партнёра. А её страх поглощения с другой стороны также мешает ей признать его отдельное существование. Потому что она одинока с ним. Она в ужасе от того факта, что она является одинокой пограничной вселенной, полностью солипсической.
И во время этого беспорядка рысью прибегает очаровательный нарцисс. Когда пограничница встречает на своём пути нарцисса, происходит магическая алхимия. И действительно, многие пограничные люди склонны объединяться с нарциссами в интимных отношениях. Пограничная нарциссическая пара – это очень хорошо установленный клинический факт.
Почему пограничники тянутся к нарциссам? Почему они их ищут? На эти вопросы есть много ответов. Но Джоан Лачкар разобралась в этой проблеме, на мой взгляд, наиболее глубоко. Она сказала, что пограничники и нарциссы ранят друг друга. Это то, что она называет V-SPOT (ви-спот), уязвимым местом. Итак, раня друг друга, они, на самом деле, удовлетворяют эмоциональные потребности друг друга. Это один верный ответ, и я уверен в этом полностью.
Но есть ещё и второй ответ – это двойное материнство. Возможно вы помните из моих разговоров с Ричардом Грэнноном, что я предложил вариант, где нарцисс становится материнской фигурой. Когда нарцисс встречает потенциального интимного партнёра, он заключает сделку с интимным партнёром. Нарцисс говорит: «Я буду твоей мамой. Я буду любить тебя безусловной любовью. Я буду идеализировать тебя во время фазы бомбардировка любовью. И взамен ты будешь любить меня безусловной любовью. Я буду мамой тебе, а ты будешь мамой для меня. Мы будем мамой друг для друга. Мы будем идти по дороге к младенчеству, детству, в регресс. Мы проживём наше детство с гораздо лучшими результатами». Это фаустовская сделка. Потому что интимные партнёры нарциссов буквально бьются с нарциссами. И то же самое происходит в отношениях пограничников с их интимными партнёрами, которые не являются пограничными личностями.
Нарциссы и их интимные партнёры являются достаточно хорошими материнскими фигурами в пространстве общей разделённой фантазии. Они что-то вроде фальшивой семьи.
Нарцисс подходит к интимной партнёрше, идеализирует её, а затем позволяет ей иметь доступ к её идеализированному изображению. Он предоставляет ей доступ к этому идеализированному изображению себя, и она влюбляется в свой собственный идеализированный образ через глаза нарцисса. Нарцисс становится проводником любви. Он – сосуд, вместилище любви к себе.
Итак, когда нарцисс идеализирует своего интимного партнёра, он ведёт себя как любая мать. Мамы склонны идеализировать своих детей и склонны любить ребёнка безусловной любовью, которая не зависит от поведения или какого-либо внешнего параметра. Это просто факт, сила природы.
Нарцисс это убедительно имитирует, потому что во время бомбардировки любовью, на этапе ухаживания, нарцисс выглядит по-матерински. Он принимает своего интимного партнёра полностью с его недостатками и слабостями. Нарцисс прославляет его, приукрашивает, делает интимного партнёра идеальным в его глазах. Он говорит: «Я люблю тебя так, как мать должна была любить тебя, но никогда не любила тебя такой всеобъемлющей любовью. Я люблю тебя так, как очень хорошая мать способна любить. И всё, что я прошу – это чтобы ты любила меня так же. Но я хочу проверить тебя. Я буду оскорблять тебя безобразным образом и посмотрю, будешь ли ты всё ещё любить меня. И если ты всё ещё будешь любить меня после всех этих ужасов, значит твоя любовь настоящая и безусловная».
Это является больной динамикой во время близости нарцисса и человека без пограничного расстройства личности.
И когда нарцисс находится в интимных отношениях с пограничной женщиной, он предлагает то же самое – безусловную любовь. Он говорит: «Я буду любить тебя такой, какая ты есть, я принимаю тебя такой, какая ты есть, я хочу ассимилировать тебя, слиться с тобой, потому что я считаю тебя идеальной. Даже твои слабости, недостатки, ошибки я считаю совершенными. Всё в тебе идеально. Моя любовь безусловна. Она не зависит от твоей эффективности, от твоих качеств. Я просто люблю тебя, потому что ты есть». Это нарциссическое послание для пограничной женщины.
Но есть огромная разница между отношениями с партнёром без пограничного расстройства личности и с партнёром с пограничным расстройством личности. Когда нарцисс объединяется с пограничницей, то в сообщении от неё нет такого послания как «я собираюсь сделать то же самое, я собираюсь любить тебя безусловно».
Вы помните, что когда интимным партнёром нарцисса является не пограничная личность, то они оба друг для друга – мамы. Они оба предоставляют друг другу безусловную любовь. Но когда нарцисс объединяется с пограничной женщиной и дарит ей безусловную любовь, она даёт ему возможность быть родителем ребёнка, обладая качествами мамы.
Это очень интересный поворот. Пограничница позволяет нарциссу одновременно действовать как материнская фигура для неё и в то же самое время быть родителем ребёнка.
Пограничница становится ребёнком и мамой. Нарцисс любит пограничницу безусловно. Хорошая мама должна быть такой. И пограничница принимает это, она любит это.
Это одна сторона уравнения. Другая сторона уравнения заключается в том, что пограничная женщина становится матерью для нарцисса. Это двойное материнство. Нарцисс – это мама пограничницы, а пограничница – это мама нарцисса. Но пограничная мать становится нарциссической, мёртвой матерью. Мёртвая мать, это та самая мать, которая у него на самом деле была в реальной жизни. Это та самая мать, которая и превратила его в нарцисса. Но, став мёртвой матерью, пограничная женщина позволяет ему родить себя. Она позволяет ему быть родителем, матерью его матери и даёт тем самым ему шанс исцелить, исправить и спасти мать. Это супер важное понимание!
Это является причиной связи, травмирующей связи нарцисса с пограничницей. Потому что пограничная женщина воссоздаёт настоящую мать нарцисса, его оригинальную мать. Пограничница – не хорошая мать. Это мёртвая, плохая, недоступная, удерживающая, отсутствующая и депрессивная мать, самовлюблённая и эгоистичная. Другими словами, пограничница становится матерью нарцисса, на самом деле главой. Она даёт ему второй шанс быть матерью этой матери, чтобы родить самого себя и стать родителем своей настоящей матери через пограничную партнёршу и получить второй шанс с его реальной мамой.
И нарцисс развивает это. Он спасатель целитель. И вот он снова лицом к лицу со своей настоящей мамой. Это невероятно. Это путешествие во времени. Он вернулся в детство и сейчас он может сделать всё правильно. Он может родить себя, он может стать матерью своей мамы. Благодаря его любви, преданности и жизненной энергии он может оживить свою мать, он может исцелить её, он может вылечить её.
И пограничная женщина даёт ему эту иллюзию, потому что она сама нуждается в защите и спасении, она сама королева драмы. Она постоянно на грани самоубийства или на грани кризиса, она постоянно перегружена. И нарцисс чувствует: «Вот мой шанс исправить мою мать. И как только я исправлю свою мать, будучи хорошей мамой для неё, родив себя, то всё будет хорошо. Жизнь будет восстановлена, и справедливость, и всё такое». Это несокрушимая фантазия. И только пограничница может обеспечить нарцисса этим. Отсюда и вытекает такая интенсивность и сила отношений между нарциссами и пограничниками.
Когда нарцисс объединяется со здоровым партнёром, у них есть процесс двойного материнства. Нарцисс является мамой интимного партнёра, а интимный партнёр, в свою очередь, является мамой нарцисса. Они изначально оба достаточно хорошие матери. Это всё не работает.
Всё рушится по причине того, что у нарцисса никогда не было хорошей мамы. Он не знает, как ведёт себя хорошая мама. Поэтому он начинает абьюзить интимного партнёра.
Но пограничница – это его зона комфорта. Пограничная женщина – это плохая, мёртвая мать. Он знает, как общаться с плохими мёртвыми матерями. Он ведущий мировой эксперт в теме, касающейся плохих мёртвых матерей. И вот одна из них прямо у него во дворе, ждёт его для того, чтобы он изменил, вылечил, исцелил и исправил её и тем самым исправил, вылечил и спас себя.
Это является заместительным искуплением по договорённости. Пограничная женщина даёт нарциссу этот иллюзорный шанс. Он берёт этот шанс и бежит с ним. И чем глубже он погружается в эту общую фантазию, тем труднее ему выпутаться самостоятельно. А пограничная женщина иногда сознательно играет эту роль. Использует прерывистое подкрепление, избегает близости и, пользуется другими психопатическими уловками, когда она находится в психопатическом состоянии.
Потому что она чувствует, что это привязывает нарцисса к ней. Это уменьшает её сильную тревогу. И она знает, что чем больше она будет мёртвой матерью, тем меньше вероятность того, что нарцисс бросит и отвергнет её. Она играет роль мёртвой матери с уверенностью и гарантией того, что нарцисс никогда не оставит её, а, также, это гарантия того, что поглощение никогда не произойдёт. Потому что нарцисс никогда не сольётся со своей мёртвой матерью. Нарцисс хочет исправить, вылечить, исцелить и спасти свою мёртвую мать. Сделать её хорошей мамой, чтобы затем слиться с ней.
Но пока пограничная женщина сопротивляется этому процессу, пока она настаивает на том, чтобы остаться плохой матерью, она никогда не будет поглощена и, следовательно, никогда не будет брошена.
Отсюда вечная динамика в отношениях между нарциссом и пограничником.