Канун нового, 1959 года. Самолет Ту-104 на старте Внуковского аэродрома. Последнее прощание с Москвой.
Мы в воздухе. Начинается обычная жизнь на борту самолёта. Воздушный корабль берет курс на Копенгаген, а затем на Париж и дальше, Нью-Йорк.
Мои думы уносят меня в город Горький, откуда я уехал. С этим городом связано многое, что оставляет неизгладимые следы. В моей работе там были и неудачи и успехи. А в целом это интереснейший период жизни, полный бурной деятельности.
С особым волнением вспоминается ветеран русской промышленности - завод "Красное Сормово", где мне посчастливилось работать. Думаю о прекрасных людях, с которыми работал в промышленности, в сельском хозяйстве Горьковской области.
При всяком путешествии разные мысли, как по чьей-то команде, непременно заполняют медленно ползучее время. Чем я дальше от родной земли, тем неотвязнее картины былых дней.
Кому непонятны переживания человека, покидающего родину, которую как-то по особенному начинаешь ценить, ощущать её теплоту, когда её контуры на глазах исчезают в дымке зимнего неба?
Говорят, что созерцания прошлого - удел стариков. Возможно, это и так. Однако мысли о прошлом, если картины его ярки, будоражат любого человека и помогают ему переступать порог грядущего.
.... вдруг, объявляют, что скоро Копенгаген. Родина далеко-далеко, а образы её по-прежнему близки и даже кажутся рельефнее, отпечаток прошлого острее и ярче, потребность ещё раз посмотреть на родную землю настойчивее...
Под впечатлением охвативших чувств не хочется поддерживать разговор с соседом, да и сосед ограничивается отрывочными фразами. Видимо, и он перелопачивает прошлое.
Пассажиры в самолёте менее общительны, чем в поезде. Возможно, причиной тому скорость, сокращающая время пребывания в пути.
Мой сосед, вместе с женой и дочкой, летит через Париж для работы в нашем торговом представительстве в Лондоне. Это все же не Нью-Йорк, ближе к родным местам. Кроме того, с ним рядом семья, а это очень много значит. Я лечу один, так как жена больна и пока осталась дома.
Продолжение следует...