По статистике больше 8 миллионов жителей России страдают от алкогольной и наркотической зависимости. Это губит жизни и разрушает семьи. Что делать, если вы и ваши близки столкнулись с такой проблемой? Мы говорим с врачом высшей категории и основателем собственной клиники – наркологом Тимуром Мамедовым.
ЧАСТЬ 3
– Как понять, что у человека зависимость?
– У зависимого человека всегда в приоритете употребление. И это, может быть, допустим, хорошая мама, домохозяйка, любящая жена, но зависимая от алкоголя. Она должна забрать ребёнка из садика, и ей хочется выпить. И она выпьет, а потом в таком состоянии пойдёт забрать ребёнка. То же самое с наркоманом. Ему надо на работу, но ему хочется употребить. Перед человеком всегда стоит выбор, и зависимый человек сперва употребит наркотик, алкоголь, а потом уже приступит к тому, что он должен был делать. Приоритет смещается в сторону наркотика. Увидеть это близким легче, чем самому зависимому. Зависимый это не поймёт.
– А чем отличается мужская зависимость от женской?
– Есть мнение, что женская тяжелее. По мне, наоборот. Ну, если брать мой опыт работы с зависимыми, чтобы не оскорбить мужчин… Женщины лучше справляются с этим. Они более ответственные, они чаще самостоятельно обращаются за помощью, они послушные пациенты, они выполняют чаще рекомендации, чем мужчины. Есть определённые сложности, но на 10 алкоголиков-мужчин приходится одна женщина выпивающая, причём не в таком плачевном состоянии. То же самое с наркоманами. Если взять гэмблеров, которые делают ставки, это сейчас ставки на спорт. На 50 игроманов, которые были у меня, была всего одна девушка. То же самое со всеми видами зависимости. Есть, кстати, исследования, которые подтверждают, что окситоцин, который у женщины больше вырабатывается, помогает делать мужчин менее агрессивными и снижает необходимость в алкоголе, наркотиках, азартных играх.
– Привычка выпивать по пятницам может считаться зависимостью?
– Если человек всю неделю сосредоточен на пятнице, он живёт пятницей, соответственно, мы опять возвращаемся к тому вопросу, что его хорошее настроение зависит от пятницы. Если его пятница оборвётся по каким-то причинам, вдруг вот такая ситуация, что на ночь на работу вызовут – неделя, считай, пропала. То да, это можно назвать зависимостью.
- Вопрос, который я всегда задаю зависимым: «А как ты отдыхаешь?» И я могу поймать тишину. Вот я задаю этот вопрос и минут пять сижу в тишине, потому что нет ответа. Не умеет зависимый человек отдыхать. Он умеет употреблять. Только в этом он видит отдых. По-другому не может расслабиться, только с помощью наркотиков или алкоголя. Поэтому тут важно понимать, что пятница дана не для того, чтобы напиваться, а суббота дана не для того, чтобы отходить после пятницы. Жить всю неделю в ожидании какого-то заветного дня – это непродуктивно.
– Как не стать зависимым?
– Как увернуться? Сложно не стать зависимым в наше время, потому что мы зависим от многих факторов. Телефон тот же самый, гаджетомания. У многих людей развивается зависимость. Если забрать телефон у любого человека, кто работает – он начнёт нервничать: «А вдруг сообщение пришло, а вдруг мне звонили, а вдруг там что-то важное, а как же это, а где мой телефон, а как я буду ходить по городу?» Наверное, самое главное для человека, чтобы не стать зависимым – это быть во всех сферах своей жизни успешным. И в семье, и в любви и в профессии.
– Как распознать в ребёнке наркомана? На что нужно обратить внимание?
– На поведение. У ребёнка, который начинает употреблять наркотики, меняется круг общения, резко причём. Был у меня пациент, я спросил его: «Почему ты такой побитый, что случилось?» Он ответил: «Друзья побили, потому что употреблял, они меня поймали втроём, в багажник запихнули, увезли на дачу, держали на привязи». Это, можно сказать, настоящие друзья. Блин, у них целый план захвата был, они следили за ним, приковывали его, крутили, били. Пошли, можно сказать, на преступление, чтобы избавить его от зависимости. Когда человек начинает употреблять, вот такие друзья ему не нужны. Они ему мешают. Естественно, он рвёт с ними отношения. Тогда у ребёнка старые друзья отсекаются, которые будут осуждать его, которые могут рассказать маме. Они уже не друзья. И появляются новые – те, которые могут способствовать употреблению. Может, у них деньги есть, они знают, где взять, или сами торгуют. Но для того чтобы родители ни о чём не догадались, ребёнок старается, чтобы родители их не видели. Он их скрывает. Меняется общение по телефону. Слышно ведь, когда человек пытается что-то скрыть по телефону, говорит какие-то такие общие слова, пытается уйти в другую комнату, чтобы поговорить. Начинают появляться секреты.
- Для того чтобы родители не увидели употребления, приходя с занятий, ребёнок старается избежать контакта с родителями. Он переживает, что теперь от него пахнет наркотиком, глаза не такие, речь невнятная. Естественно, заходя домой, он будет всячески делать так, чтобы его родители просто не встретили. Спрячется в туалет, в ванную. Будет там сидеть по 40 минут. Потом скажет: «я спать, мне плохо!» Кроме того, в карманах можно много чего интересного найти: ватки, курительные принадлежности, фольгу. Родители порой в упор ничего не видят. Все соседи будут знать, вся школа, весь институт, на работе будут знать, он может отсидеть по 228-й уже три года, а мама будет не в курсе, что он наркоман.
– Давайте про взрослых зависимых, например, человеку уже за 50, он не работает, пьёт и живёт с родителями. Что делать близким?
– Что мы видим? Человек абсолютно неспособный. Он не может заработать, но у него всё шикарно, ему не докажешь, что у него проблема. У него еда есть, жильё есть. С родителями в придачу, но жильё его. Есть свет, вода, туалетная бумага, постель. У него жизнь удалась. Для того чтобы столкнуть его с его проблемой, с болезнью, его надо выгнать. Тогда он поймёт, что у него нет ничего. Сказать: «Ты такой умный, взрослый, иди работай. Сними квартиру, начни с кем-нибудь снимать. Может, женщина у тебя появится, будете с ней вместе копить на ипотеку». Но выгнать его, учитывая, что это птенец с отрезанными крыльями – тоже страшно. Возможно, осознав, что у него по факту нет ничего, а сам он ни на что не способен, он обратится за помощью к близким. Но вот вопрос: не умрёт ли он за это время, пока к нему будет приходить осознание, что он в полной заднице? И такой вариант, к сожалению, возможен. Мне сложно такие советы давать близким, потому что сейчас умрёт ваш сын, и вы скажете, что это я вам сказал его выгнать. Вы сами принимайте такое решение. Но тактика подобного характера верная.
- Очень часто, например, мужчина страдает алкоголизмом, а рядом с ним жена. Супруг забухал, у него неделя запоя. Что делает жена? Бежит на работу: «Всё нормально, он болеет». Побежала в поликлинику, там больничный на 10 дней. Его выхаживает, вызвала частную «скорую», они там его капают. Какие у него проблемы? На работе всё хорошо, по здоровью всё нормально, пришёл в себя, отошёл. Ну да, плохо было несколько дней. Покапали – всё прошло. В полицию попал – жена пришла: «У нас двое детей, он хороший». Отмазала, выпустили. Какие проблемы? Никаких. То есть он не видит своей беды, потому что есть супруга, которая всё это покрывает. Или мама, например, не важно. Таким образом, ему не от чего отталкиваться.
– Короче, основной способ помочь зависимому близкому – это не помогать ему, а отдалиться от него?
– Он же может умереть. Тут сложный момент такой. Но для того чтобы он увидел хотя бы необходимость лечения, его надо сталкивать с проблемой. Не опасными способами, конечно. Есть крайности тоже. Люди сейчас услышат, какая-нибудь мама. Есть такие созависимые мамы, которые готовы и в тюрьму посадить: «Там прочувствуешь». Зачем? Нужно другими способами сталкивать его с последствиями. Ему надо потихонечку давать ответственность. Вот он нагадил, например, на лестничной клетке, не надо за ним убирать. Пошёл и убрал сам! Соседи ругаются? Выйти и сказать: «Это он нагадил. Идите, дайте ему прикурить». Тогда он будет понимать. А если жена выйдет и то, что он нагадил, уберёт – это её будет проблема, а не его. Забирать проблемы зависимого не стоит, ему стоит давать ответственность. Наверное, лечение заключается в том, чтобы человека сделать более ответственным. И тогда он будет себя чувствовать более полноценным.
– Есть очень экстремальные методы лечения. Как Вы к этому относитесь?
– А какие вы знаете экстремальные?
– Например, приковывают цепями.
– Ну да, есть такое. Но это обычно что-то из прошлого. Это больше реабилитационные центры, где это всё реализуется. Мотивационные центры так называемые. Для людей, у которых нет мотивации. Там содержатся те самые люди, которые не понимают, что им надо лечиться, что у них проблема. Там очень часто издеваются над зависимыми, приковывают их. На Кавказе до сих пор, например, приковывают к батарее. Это способ снять ломку, но опять же – дело же не в ломке. Просидит он месяц на цепи, у него пройдёт абстиненция, но он же начал употреблять почему-то? И он продолжит употреблять не потому, что у него ломка. Ломка пройдёт, но психологическая зависимость останется. И скорее всего, он употребит снова.
– Такие радикальные методы появились из-за новых наркотиков. У нас появились соли, так называемые дизайнерские наркотики. Соли. И постоянно формула этих наркотиков менялась.
– Где-то в 2010 году наркология и психиатрия столкнулись с тем, что было непонятно, чей пациент. То есть люди себя вели как психически больные, как шизофреники, была вся симптоматика на фоне употребления этих наркотиков. Видели ролики, на которых голый выбегает на улицу, отрезает себе член? Так вот, всякие эти гадости происходят под действием этих наркотиков. Таких пациентов невозможно было куда-то определить. Его ещё поймать такого голого, бегающего с ножом, надо… А он кидается какашками при этом. Это же целое дело. Это шоу. Кто его будет ловить? Людей таких не было. И тогда появились мотивационные центры, которые взяли на себя функцию санитаров. Они ловили этих сумасшедших людей, помещали их в закрытое помещение и… мотивировали – неправильно. Есть «пряником» Вот есть, например, Владимир Владимирович, он мне нравится, хочу быть как он, хочу двигаться, развиваться, говорить, как он. Вот такая мотивация должна была бы быть. В этих мотивационных центрах стали использовать «кнут». То есть либо ты идёшь и убираешь за собой, либо мы тебя, гада, сейчас так отмудохаем, что тебе мало не покажется. И вот в мотивационных центрах стали пугать, бить, придумывать различные унизительные и опасные тренинги. Тренинг смерти, например, – это когда человека в ковёр заворачивали. Умерло несколько людей во время такого тренинга. Или похороны. Сооружают гроб, кладут туда человека и хоронят его. Бывало, что топили и прочее.
– Но это не помогало никому. Или кому-то помогало?
– Кому-то помогало – толк там был в некоторых случаях. Суть в чём: занимались этим процессом люди, абсолютно не понимающие психологию, про медицину вообще молчу. Персонал центров зачастую сам полгода назад кололся, а сейчас лечит других людей. Естественно, у этих людей у самих не всё настроилось нормально в голове, может, и не настроится никогда. И очень часто такие ущербные люди пытались за счёт новичков как-то реализоваться. Что-то по принципу дедовщины. Всё это переросло в итоге в какие-то пытки. Там и ногти выдирали… Фантазия наркоманов – это страшное дело. И кастрюлями есть одного человека заставляли. Там много всяких тренингов дурацких применялось – их даже сложно тренингами назвать. По факту это просто издевательства.
- Но таких центров становится всё меньше и меньше. Если 6 лет назад я, например, на территории Ростовской области знал порядка 5 организаций, которые так себя вели, сейчас я даже не уверен, что кто-то остался. Где-то такие методики лечения, действительно, давали эффект в определённых ситуациях, когда человек агрессивно себя вёл. Но опять же – это очень опасная методика. Как лоботомия. Делали такое в своё время – кому-то, может, помогло. Одному из 100, остальные 99 человек дураками остались. Ну, и тут приблизительно так.
– Кодирование – это что такое? Все знают кодирование, но далеко не каждый понимает, что это такое.
– Правду рассказать, что ли? Ладно. Вообще нет такого. Если честно.
– Вот говорят же «я закодирован».
– Ну, нет такой процедуры, нет такой медицинской услуги, нет такой манипуляции.
– А вшивание торпеды или капсулы?
– Это больше медикаментозное лечение, это не кодирование. Если мы используем вообще термин «кодирование», то это применялось к методу Довженко. Метод Довженко себя дискредитировал, он, считай, запрещён.
– А что это за метод?
– Гипноз. Довженко когда-то очень хорошие результаты показывал этим методом, то есть внушение было, но суть была в том, что он очень тщательно выбирал людей. Он это в Крыму где-то делал, и надо было пройти семь кругов ада, чтобы попасть к нему, чтобы он тебя закодировал. Естественно, если алкоголик это всё проходит – он останется трезвым, у человека есть мотивация. Он ищет лечение, он проходит определённый путь. Я всегда задаю зависимым вопрос: «Что делали? Может, к бабке ездили?» – это уже для меня показатель. Это дико для меня как для врача, но человек делал эти действия, он искал, он стремился. Он хочет помощи. Поэтому у Довженко получалось, его гипноз давал хороший эффект за счет того, что он тщательно отбирал пациентов. Довженко умер, и оказалось, что метод не такой эффективный, как считалось в Советском Союзе. Поэтому кодирование по методу Довженко – по-хорошему никто не должен делать. Это не запрещено, но и не разрешено. Как бы нет такой медицинской процедуры.
- Кодированием сейчас называют ещё и медикаментозные способы лечения алкоголизма или наркомании. Торпеда, о которой вы вспомнили, – это дисульфирам. Бывает, его подшивают, бывает, вводят внутримышечно, принимают в таблетках. Это тот препарат, который не позволит алкоголику жить спокойно, если он выпьет. Препарат будет блокировать ферменты, которые утилизируют алкоголь, и будет накапливаться в крови ацетальдегид – яд, который будет человека отравлять. Подшили торпеду, или он выпил это лекарство, значит, при употреблении алкоголя у него будет очень сильное отравление.
– Но это же опасно, да?
– Да, опасно, очень опасно. Но обычно наркологи ничего не подшивают и ничего не вкалывают, потому что не хотят, чтобы пациент умер или отравился. Это больше, наверное, такая психотерапевтическая процедура, беседа с пациентом, рассказы из серии: «Мы вот сделаем такое, и тебе будет от алкоголя плохо». В 95% случаев наркологи ничего не вводят. С точки зрения закона, это очень некрасиво всё выглядит. В плане эффективности – они эффективны. К сожалению, когда алкоголик услышит что-то типа: «Мы тебе подшивку сделаем, и ты два года не сможешь пить», – он не пьёт обычно эти два года, потому что боится умереть. Страх тут, конечно, основное. Но когда два года проходит, страх проходит, и возвращается употребление.
- Очень часто жены балуются подобными веществами. Наверное, один из самых популярных вопросов мне: «Что дать мужу утром, чтобы он не знал?» Я говорю: «Зачем? Ты хочешь мужа отравить? А если он узнает? Он тебе голову открутит». Были случаи. Одна женщина так делала, и муж её убил. А можно и зависимого потерять. Человеку надо обязательно говорить: мол, я дала тебе препарат, если выпьешь, тебе будет плохо.
– Самый главный совет зависимому?
– Совет, наверное, я уже озвучил: надо действовать. Неважно, что это, как это будет. Надо спасаться, надо что-то делать. Не верит человек во врачей, в наркологов, в медицину – пусть верит в Бога, пусть идёт туда. Не верит в Бога – верит колдовству, пусть идёт к бабке. Верит в спорт – пусть занимается спортом. Хотя это никогда никому не помогало, но пусть делает определённые действия.
- Есть ещё важный момент, когда зависимый что-то пробует. Попробовал спорт, например, а это очень часто бывает среди молодых кавказских спортсменов, которые подсели на наркотики. Они как думают: «Сейчас я на тренировки вернусь, и нормальная жизнь будет». Они в этом убеждены. А не даёт это эффекта. В общем, если попробовал и это не даёт никакого результата – значит, пробуй другое. Пробовать постоянно одно и то же – это абсурд. То, с чем я часто сталкиваюсь, – это ошибочные тактики зависимых. Они пытаются потихонечку уменьшить дозировку: «Вот сейчас мы чуть-чуть уберём, сразу бросать нельзя». Это не работает. И я рекомендую всё-таки обращаться за помощью к тем людям, кому доверяешь. Собрать всю свою семью, честно рассказать и признаться: «У меня не получается, помогите мне, пожалуйста». Такую аналогию проведу: с одной стороны, у человека ангел сидит, с другой – чёрт, и они ему что-то в уши шепчут. В процессе употребления обычно ангела нет, там два чёрта сидят и в два уха рассказывают. Поэтому очень важно мнение других людей. Самому понять, куда двигаться и что делать, очень сложно.
– Главный совет родственникам зависимого человека каков?
– Да я бы много наговорил. Главный совет будет такой: родственники зависимого человека очень часто страдают созависимостью. Я не разделяю такого мнения, что родственники зависимых – они обязательно созависимые, но это действительно часто происходит, что человек созависимый. То есть он живёт не своей жизнью, а живёт жизнью зависимого. Вот ему плохо, у него голова болит, ему было вчера плохо, и мне плохо. У него на работе плохо, и мне плохо от этого. Вот я его спасаю, я за ним слежу. Моя задача – спасти его. Так не получится. Всё-таки если есть такая проблема, если есть проблема созависимости, надо учиться заботиться о себе. Если созависимый не начнёт заниматься своим здоровьем, если он не встанет на ноги, если у него не будет сил и нормального самочувствия, он никому не сможет помочь. Вот так вот.
– Спасибо, что Вы к нам пришли и всё честно рассказали. Некоторые истории были пугающие, но я думаю, что многим это поможет.
– Надеюсь, это кого-то спасёт.
КОНЕЦ
Автор: Юлия Ягафарова