Глава 12. Коматоз
Неизвестное измерение
Хирург наклоняется к пациенту, у которого неоперабельная опухоль мозга. Череп пациента распилен, обритая недавно кожа сдвинута набок. Капли йода, зелёни брильянтовой. Запах стерильной медицинской стали, запах костной ткани и бинтов, похожих на роллы. В абсолюте тишины, сухие яблоки глаз пациента шевелятся, как личинки японского шершня. Неоперабельная опухоль торчит как отрезанное от мошонки баранье яйцо, склизкое, обвитое синими венками. Глаза врача – мутная серая молочная закваска с волосками прогрессирующей плесени. Споры повсюду, парят горелым черным конфетти.
Ассистентки нейрохирурга застыли в гротескных позах восковыми фигурами. От их тел тянутся нити, связывающие их двойников-доппельгангеров, следящих за ними из миров-изнанок. Если посмотреть на нить сбоку – она станет плоскостью; плоскость – многоугольником; многоугольник – туманной вуалью в четырёхмерное пространство:
- Мы ошиблись, - шипят губы нейрохирурга, распиленные точками, оборачивающиеся плоскостями под углом подсознательного наблюдения, - мы ошиблись, мы ошиблись, мы….
Неоперабельная опухоль мозга, торчащая яйцом барашка из воспалённого мозгового вещества, пускает грибницу. Пациента перекручивает ужасная судорога. Он выгибается и деревенеет, застывая на трёх опорах: голые пятки и ровный срез черепа. Скальп свисает с хирургического стола пергаментом. Опухоль расцветает лилово-оранжевыми слоями юпитерианских ураганов, пускает корни, похожие на сброшенную сандаловую кожу тарантула. Корни-метастазы бросаются в слив, лезут по медсёстрам и в вентиляционные трубы, полные трупного запаха и микроорганизмов, голодных до такой степени, что способны съесть заблудшего таракана. Трубы выгибаются и грохочут от корней мозговой опухоли, разросшейся так, что глазные яблоки нулевого пациента выпали, серое вещество вытекает жирным мисо-супом.
Грибница достигает палаты ракового центра где-то в Гватемале, где дежурят две афроамериканки, возбуждающиеся чужими страданиями. Они чешут головы, посыпая перхотью открытые гангреновые раны и лишают человека морфиновой дозы. Люди с обрубками, помнящие холодный звук циркулярной пилы, визжат как горящие свиньи. Их страх и запах пота, запах из-под подгузников для взрослых привлекает корни грибницы, которая их атакует. Лезет под бинты, ввинчивается в сшитые вены и артерии, достигая мозга. Палата для инвалидов, перенёсших гангрену превращён в громадный грибной ретранслятор. Лимфатические узлы раздуваются уродливыми пузырями. Медсёстры красного креста целуют их, запихивая в рты инвалидов свои цветные дрэды. Грибница метастазы объединяется и пускает корни через окна, впивается в сочную землю, учуяв кости муравьеда.
Одна из метастаз прорастает в трещине асфальта трассы ведущей в Челябинск, но машины, водители которых здоровы, переезжают её. Водители, которые здоровы отвлечены падением метеорита.
Вторая прорастает в Париже. Это четвёртый округ, где царит звук шагов улицы Риволи, прелый запах позднеосенней Сены, звуки птичьего рынка и охапок цветов, до того приторный, что детей тошнит за павильонами. В четвёртом округе, на Севастопольском бульваре живёт пожилая мадам Кьюнгонд, страдающая саркомой кости. Она жирно красит губы винтажной “Pupa Italiano” ядовитым цветом незабудки. Её сиделку тошнит от этого цвета и запаха poison hypnotic от Christian Dior, которым пользуется мадам, страдающая от саркомы. Сиделка выгибает спину, пока из неё хлещет апельсиновым соком с мякотью и ворованной алычой, судьба которой была смерть на фабрике “Giffard” чтобы стать ликёром Crème de Mirabelle.
Пока сиделка отвлечена зарождающейся язвой, мадам Кьюнгонд атакует метастаза из мозга нулевого пациента. Она вползает в ухо и клубится иглами, превращая мозг пожилой дамы в свекольный салат. Сиделка нагибается, чтобы проверить жива ли ненавистная старуха. Чудная старуха прячет наличные под матрасом. Цвет её глаз – сепия марсианских кратеров и кислого молока. Они моргают, хлопают ресницами, подведёнными дешёвой польской подделкой на “L’Oreal Paris”, модная линия Super Liner Superstar. Они хлопают азбукой Морзе на её английский вариант, передавая через обезвоженные пустыни Марса:
- Цель не достигнута. Продолжить операцию. Задействовать резервные сценарии.
Опухоль нулевого пациента толсто распухла, разворотив череп и смяв под собой тело, раздавив хирургический стол. Нейрохирург поглощён и переваривается инфернальным паразитом, которым стала опухоль. Ассистентки колотятся в припадке, ноги которых пожирает гангрена с запахом пошехонского сыра. Корни грибницы подтягивают ассистенток под себя, а те скоблят ногтями.
Нити грибницы тянутся к сараю, где нападают на мычащую скотину где-то в Сербии, точнее на границе Сербии и Боснии, на небольшом острове Исакович, это важно, здесь через Дрину перейдут границу террористы Принцип и Грабеж.
Грибница сосёт коровье молоко и, дождавшись террористов нападает на них, предотвращая убийство эрцгерцога Франца Фердинанда. Первая мировая война сорвана.
Вместо Афганистана, воздушно-десантные войска срочно высаживаются во Владивостоке. Самолётами перебрасываются танки, вертолёты выпускают ракеты в гигантскую опухоль, передвигающуюся на ногах, отдалённо похожих на ассистенток, а те скребут ногтями. Японию смывает цунами от взрывов атомных бомб, но мир не сможет победить инфернальную опухоль, она заполнит собой всю Вселенную. Опухоль высасывает газ Юпитера. Опухоль лакает Млечный путь. Режиссёр кричит «Стоп! Снято!» и закуривает. Глянцевая цветная галерея на пачке обещает ему недоношенность, мертворождение, новообразование, импотенцию и рак горла.
Громна
Техническая лаборатория оцеплена войсками. Генри в саркофаге исследовательского центра помещён в искусственную кому. Специалисты пытаются взять пробы из всех тканей его тела. Наномашины ревностно нападают на скребки и иглы, заживляя порезы для взятия проб. Другая группа специалистов спорит о том, как отключить наномашины и исследовать такое их поведение. Император отдаёт указ о расследовании инцидента. Резервная копия посла учится ходить, но ему не терпится, и он навещает Генри, передвигаясь с помощью экзоскелета. Он оглядывает специалистов и пытается найти старшего. Наконец один из них ругается, отставляет кофе и нехотя подходит:
- Господин Орлов?
- Не томите! Что с ним? Когда я смогу с ним побеседовать?
- Мы наблюдаем феноменальное развитие психокинетической способности, я бы поместил его в капсулу с жидким азотом и направил её на ближайшую звезду. И, даже тогда я не гарантирую, что это убьёт его. Господин Орлов, он невероятно опасен. Для всего живого опасен.
- Не морочьте мне голову, Император….
- Когда мы отправим отчёты Императору, он поменяет своё решение, я вас уверяю. Нечто, усиливает его способности, понимаете? Нечто! Что это такое, у нас нет ни малейшего представления. В камере саркофага давление десять миллионов бар, но он легко переносит его. Вы определённо не представляете суть психокинетических взаимодействий с физическим миром. На наше счастье мы знаем, что делаем, уж поверьте.
***
Свой очередной кошмар он услышал. Без сомнений это был сон, потому что Генри не смог открыть глаза. Странный звук, паранормальный. Как скрип не смазанных петель пустых детских качелей. Он открыл глаза и сразу почувствовал грохот своего сердца. Жена спала рядом. Утомлённая, накрывшись с головой.
Спустившись с этажа, он прошёл кухню насквозь и вышел на крыльцо. Густая темнота ночи рассеивалась уличными фонарями. Туман стелился по земле, и он оглядел его. Не выглянет ли где спина хищника. Дымка медленно шевелилась, огибая траву и мелкие камешки. Отчётливый тонкий свист наседал на мозг, а затем он ощутил давление, вибрации в барабанных перепонках. Он взглянул на небо. Атмосферный гигант карабкался по небу, клубясь многослойными цветами начиная от сливочного плавленого сыра, заканчивая грубой коркой засохшей крови. Разряды молний длиной, превышающей диаметр Громны пересекали эти слои. Яркие всплески из белого тонули в глубине атмосферы, становясь лаймовыми стержнями раскалённого метана. Мерцали многочисленные заводы размерами с многомиллионный город, а на иных были видны даже части конструкций, настолько громадными размерами те обладали. Военный крейсер, патрулирующий над стратосферой, где силы гравитации уже не так сильны, мерцал красно-синими огнями. От военного крейсера потянулись тонкие струи орудийных систем. Яркая точка из самых глубин космоса чертила гиперболу, круто загибаясь. Генри подумал, что стоит загадать желание и у него сформировалось даже что-то сокровенное на языке, но яркая черта неслась на город, тускнея. Он почти успел испугаться, вдруг подумав, что это тактическая термоядерная боеголовка, но было слишком поздно. На скорости в тридцать тысяч метров в секунду это рухнуло в его саду за домом. Он ожидал взрыва, схватившись за грудь, но ничего не произошло. Не было даже шипения. Опустив голые ступни в туман, Генри пошёл в сторону сада. Осторожно ступая по мокрой траве, он смотрел вниз. Насекомые разбегались, а цефалоподы хватали его своими мягкими щупальцами, оставляя брезгливое ощущение слизи и покалывание. Мужчина осторожно выглянул, быстро пробежав глазами по своему саду, показавшемся ему незнакомым в темноте. Под реликтовым древом, удерживающим своими корнями кусок почвы над морями тумана, что-то было. Оно лежало там неподвижно, светлым клубком. Обогнув домик со спящими птицами и кустами адаптированной малины, он приближался. Грядки с зелёными стрелками чеснока, покачивающиеся от влаги ещё зелёные ягоды земляники. Напряжённый моллюск, похожий на гусеницу с наростами на морде и с большими глазами покосился в сторону человека и снова уставился на жертву, прячущейся в темноте фруктового сада. Что-то ещё шевелилось то там, то тут, но всё внимание Генри было сфокусировано на пришельце из космоса. Оно не шевелилось, даже когда до этого осталось чуть-чуть. Кокон метрового диаметра из прутиков соломы был «связан», казалось, в строгом порядке, а как иначе мог выглядеть такой кокон как не идеальным? Тепло отпугивало туман, огибающий этот кокон. Генри присел возле него и какое-то время прислушивался, затем положил волнующуюся руку. Дотронулся и дёрнулся как кошка. Конон был тёплым и вдруг внутри него что-то зевнуло. Так, как зевают дети с причмокиванием и тонким урчанием. Запустив пальцы внутрь, Генри разорвал солому и взглянул внутрь, вытянув шею. Внутри находился человечек. Детёныш. Ребёнок. Он продолжал раскрывать соломенный шар. Колени прижаты к животу, локти стиснуты. Полупрозрачные ладони защищали шею и правую часть лица. Ногти от длительного странствия по космосу чуть удлинённые, царапающие лицо. Высвободив из кокона ребёнка, Генри взял его на руки и пошёл в дом. Почувствовав тепло, девочка обхватила его руку, вцепившись коготками в бицепс.
Малита вышла в халате и отшатнулась, сменив встревоженное выражение лица на испуганное. Она вбежала в дом, со скрипом сдвинув стул. Что-то упало следом.
- Тише. Это просто ребёнок.
- Откуда он взялся?
- Из космоса. Откуда мне знать, он лежал в траве. Она… девочка лежала, придавив нашу спаржу.
- Спаржу? – её брови сдвинулись, - о чём ты говоришь, Генри фон Хандке? Ты мне изменял и теперь принёс вот это?
- Девочка не моя. Она упала….
- Думаешь я в это поверю? Из космоса!
- Дай мне вот то полотенце.
Генри включил абажур над столом и требовательно встряхнул рукой. Ему в лицо прилетело полотенце из очень мягкого синтетического волокна. Жена упёрла руки в бока, злобно взирая на девочку, словно это была бомба или какое-то чудовище.
- У неё нет пупка, гляди.
- И правда, просто симметричная ямка, как и у тебя. Она что, с фабрики?
- Не знал, что теперь они сбрасывают детей с орбиты, - он помолчал, рассматривая ребёнка, - вряд ли это случайность… я хочу сказать, что вероятность такого крайне мала.
— Значит у нас теперь две дочки? Прекрасно….
- Ну, извини, ладно.
- Ты куда?
- Отнесу её туда, где нашёл, может к утру рассосётся.
- Ты что, дурак? – она схватила его за плечо и отобрала девочку, прижав к груди, - красивая… что мы скажем людям? Она выглядит года да два. Хотя, плевать что они скажут, правда?
Генри усмехнулся. Женщины. Тонкости материнского инстинкта на этот раз сработали ему на руку.
- Как мы её назовём? Может быть Анна?
- Почему Анна? – Генри занервничал, и какая-то холодная дрожь пронеслась по его телу. Стало так холодно, что зуб на зуб не попадал.
- Просто я подумала, а почему бы на Анна? Анна Викторовна Орлова, прекрасное имя.
Его жена наклонилась и ухватившись зубами за живот девочки, начала выгрызать ей новенький пупок, чтобы соседи лишнего не болтали. У Генри похолодело в затылке от этой картины. Когда Малита добралась до урахуса, расположенного сразу за пупком, в её глаза впилась хелицеровая пара клыков. Паучьи лапки обхватили голову и хлынула кровь. Девочка зашлась в таком крике, что стало больно. Из недр её животика показалось множество ярко-синих насекомых глаз. Они подмигивали Генри и сразу в нос ударил запах очень сладкого технического винограда. Откусив голову Малиты, Орим выбрался из девочки, которая закатила глаза и замолчала.
- Что ты наделал Орим? Что ты наделал?
По плечу Генри похлопали, и он в опьяняющем ужасе оглянулся. Режиссёр недовольно качал головой. Съёмочная группа, расположившись за пределами декораций, которыми был дом Генри, пили латте без сахара и устало болтали. Он посмотрел наверх, где в нарисованном небе по метеоритам для загадывания желаний стреляли пушки нарисованного военного крейсера «Генерал Сергей Шойгу». Оттопырен кусок огромного полотна, на котором был детально выполнен рисунок улицы, на которой он живёт. За ней были видны металлические фермы и курящие светотехники.
- Я же тебе говорил, эту фразу нужно говорить с большим драматизмом. Паук ведь убил твою жену, а ты что-то мямлишь, мать твою! Ори-и-и-м! Что ты натворил!!! – верещит режиссёр, вскидывая руки вверх, очень похожий на Йоса Стеллинга, только без очков. Он дожидается понимающего кивка от актёра и смягчается, - Давай, Генри, перекури и переснимем этот кусок.
***
Звук внутри саркофага достигает такой невозможной амплитуды, что выдавливает не только окна, но и стены технической биолаборатории. Бойцы спешат на помощь учёным, которые бегут прочь. В сопровождении телохранителей выбегает посол Виктор Орлов и в страхе взирает на обрушающуюся внутрь лабораторию. От стона нового паладина дрожит земля. Удар подбрасывает всех людей, которые встревоженные убегают на безопасное расстояние. Генри над обломками лаборатории в окружении извивающегося от жара воздуха. Кто-то стреляет из автомата и Генри с чудовищной скоростью, оставляя лишь шлейф от своего силуэта, пропадает в тумане.
Невероятно, что во время разрушений никто не пострадал. Результаты исследований уничтожены. Отправлять Императору нечего. Учёные, пытавшие Генри, воют от ужаса, спасаясь за спинами бойцов спецназа, которые и сами в страхе оглядываются по сторонам.
Загораживая заходящее местное солнце, два десятка транспортников разгребают обломки посольского звездолёта. Телохранители посла в рукопашную отбиваются от бойцов спецназа, которые пытаются увести его в «безопасное» место. Но, посол во всю хохочет от словосочетания – безопасное место. Отказывается наотрез и его телохранители защищают эту принципиальную позицию.
Глава 11. Красавица и чудовища
#фантастика #боевая фантастика #параллельные миры #постапокалипсис #владимир найтмар #читайте