В апреле 1605 года умер царь Борис Годунов. К несчастью за год до этого на Руси объявился тот, к смерти которого Годунова пытались пришить хоть белыми, хоть чёрными нитками, хоть чем примазать - царевич Дмитрий Иоаннович.
Русский летописец:
“...сице бо попусти на него законопреступника, ростигу Гришку Отрепъева — Росиския же области града, зовомаго Галича, от поселянскихъ жителей служивыхъ людей сына боярскаго младой чади Юшку Яковлева сына Отрепьева.”
Юшка - Юрий принадлежал к обедневшему роду Недюдовых. Его отец - Богдан Отрепьев - арендовал землю у Никиты Романовича Захарьина - отца будущего патриарха Филарета (Фёдора Никитича Романова) и деда будущего царя Михаила Фёдоровича Романова. С детства отличаясь умом и сообразительностью, Юрий поступил на службу к другому брату Никитичу - Михаилу Романову, а во время годуновских гонений на Романовых благоразумно предпочёл от всех их равноудалиться и постригся в монахи.
Ну как же, ну как же! Мутный и запутанный эпизод в истории России - и опять без Вятки? 6-) Русский летописец:
“И по некоемъ времяни случися ему бесѣда Вяцкой области града Хлынова Успенскаго монастыря со игуменомъ Трифономъ (*), тойже игуменъ Трифон увѣде его быти мнихомъ; и по совѣту того игумена пострижеся во иноческий образ и наречеся имя ему Григорий; в то время бѣста ему лѣтъ 14, и отиде во град Суждаль, нача пребывати во обители Всемилостиваго Спаса въ Еѵфимьевѣ монастырѣ…”
* Игумен Трифон - будущий Трифон Вятский, признанный отечественным святым.
Не, ну а чо? Метнуться за тысячу миль из Москвы в Вятку, чтобы посоветоваться с авторитетным человеком “как быть?”, и из Вятки в Суздаль на монашество? - Легко! Карамзин вообще пишет, что Трифон лично постриг Отрепьева в монахи - эвон как!
Видимо, сведения о пострижении Юрия Отрепьева Трифоном Вятским исходят из наказа царя Василия Шуйского князю Г.К. Волконскому и дьяку О. Иванову от 21.06.1606 г. (по н.ст.), в котором указано, что говорить русским послам королю Сигизмунду III (Сб. РИО. М.: 1912. Т. 137. С. 247):
Отсюда же, наверняка, и пассаж про монашество в Суздале. А насчёт пострижения - так Трифон и на выезде мог Отрепьева постричь.
От Романовых - ушёл, от царя Бориса - ушёл, но что в монахах делать, чем заняться колобку? Молитвы, там, огородничество - понятно, плоть, опять же, смирять, причём свою же… Конечно, можно заняться ещё переписыванием церковных книг, но как-то всё это... малоувлекательно. Правда, под предлогом паломничества по монастырям можно немного попутешествовать, чем Юшка - тогда уже Григорий - и занялся. И привели его ноги… вот удивительно! - в Москву, в Чудов монастырь, где по странному схожденью обстоятельств монашествовал родной дед Юшки-Григория - Елизарий Замятня.
Москва, престижный монастырь, протекция родственника - всё складывалось как нельзя лучше: и вот уже, как пишет Русский летописец, по представлению архимандрита Пафнутия (архимандрит ещё проявит себя во всей этой истории) молодого монашка Григория рукополагает в сан дьякона не кто-нибудь, а сам святейший патриарх Московский и всея Руси Иов!
И тут, как говорится, “Остапа понесло”. Русский летописец:
“И потомъ предста ему темномудрый дух и возжделѣ искати и вницати со усердиемъ в премудрость богомерскихъ книгъ, и паде в прелютую ересь, и вложи в сердце его нѣкими бѣсователными мечты развратное помышление, во еже убо назватися ему царскою отраслию — царевичемъ княземъ Дмитреемъ Ивановичемъ Углецкимъ.”
Эпизод в жизни Отрепьева, если он таки был, весьма любопытный. Как я по своему дилетантству полагаю, и перед принятием монашеского сана, и перед рукоположением в дьяконы кандидат должен был пройти обряды исповедания и причащения. То бишь, если б Григорий Отрепьев и впрямь был царевичем Дмитрием Иоанновичем, он обязательно должен был на исповедях об этом известить священников, и перед теми непременно возник бы вопрос: “А что с этим теперь делать?” С одной стороны, нарушать тайну исповеди никак нельзя, а с другой… а как этот молодец кому-нибудь то же брякнет, а тот стуканёт, кому следует, что тогда? Выйдет, что уже Борис Годунов - царь ненастоящий: Борис Фёдорович к таким вещам относился весьма, весьма трепетно. Чревато могло получиться не только лишь боком даже церковникам. Но поскольку никаких телодвижений ни с какой стороны не последовало, тема “царевича Дмитрия” на исповедях, по-видимому, не поднималась.
Как пишут историки (см., к примеру, Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII века. Григорий Отрепьев.), молоденький бывший келейник архимандрита Пафнутия хвастался:
“Патриарх-де, видя мое досужество, учал на царские думы вверх с собою водити и в славу-де есми вшел великую.”
Уж неизвестно, что и когда именно нашептал Григорию “темномудрый дух”, но и карьера придворного у московского патриарха и секретаря тогдашней госдумы показалась пареньку скучноватой. Может, со смирением плоти как-то там не очень воодушевляло - всё ж - молодой человек, но сбежал Отрепьев “за бугор”, в Литву.
Как докатился Григорий до жизни такой - до Лжедмитрия - отдельный и интересный вопрос, но при поддержке новых родственников (планировал жениться он на Марине Мнишек, и со смирением плоти стало бы значительно полегче 4-) двинулся бывший монах к очередной своей вершине - московскому трону.
Однако, на пути к русскому трону и кхм… сердцу Марины Мнишек были Добрыничи. Но не сразу. Перед этим был ещё Новгород Северский.
Прослышавши, что от поляков на Москву идёт некий “царевич Дмитрий”, царь Борис Годунов выслал для оказания самозванцу торжественного приёма войско под водительством князя Никиты Трубецкого и окольничего Петра Басманова. Однако, незадолго до Чернигова в войско пришла весть, что “царевич” уже взял Чернигов, а местные воеводы - князья Иван Татев да Пётр Шеховской - присягнули “Дмитрию”. Был, там, правда, чудной тип - тоже воевода Никифор Семёнович Вельяминов-Воронцов, вроде как даже и не князь: послал самозванца в даль далёкую, за что и поплатился жизнью - дикий человек! То бишь, спешить было уже незачем - “царевич Дмитрий” вскорости сам лично прибудет. Посовещались Трубецкой да Басманов и решили: да ну вас, сядем в Новгороде Северском, и посмотрим, что да как. Тем более, что в городе том уже сидел воевода князь Григорий Гарарин, а ему в подмогу ещё был выслан тоже князь Яков Борятинский (Боратынский? Барятинский?). В такой княжеской компании куда как веселее сидеть. И дальновиднее. Тем более, что самозванец таки не замедлил явиться за приёмом.
Относительно дальнейших событий сведения расходятся.
К примеру, Конрад Буссов в своей Московской хронике пишет:
“Димитрий упорно осаждал в Новгород-Северском знатного вельможу Петра Федоровича Басманова, но тот стойко держался и учинил ему много срама и вреда.”
Однако, Русский летописец рассказывает, конечно же, о более интересном “сидении” Трубецкого, Басманова и прочих.
Лжедмитрий подошёл к городу и начал его обстреливать так, что “разбиша град до обвалу земнаго.” То есть, деревянные, скорее всего, укрепления были напрочь снесены, и остался один лишь земляной вал: бери град - не хочу. Однако, это не был бы Русский летописец, коль было б всё так просто. Новгородсеверцы с Трубецким и Басмановым задумали и впрямь сделать самозванцу козу, и презлую: они известили Лжедмитрия, что готовы его признать и хотят впустить его в город. Но.
“Они же паки тайно уготовиша пушки и пищали, и всякое оружие встрѣчю им, и град отвориша. Они же, не вѣдуще сихъ, во град поидоша тѣсно другъ друга угнѣтающе, егда впритинъ будутъ оружию; граждане же нача бити по войску его изо всего наряду и убиша у него яко 4 000; прочии же, видяще срѣтение их и подобную его честь себѣ от гражанъ, срама и гнѣва наполнися, и повелѣ опят ко граду приступати, и паки много трудився ничтоже успѣ, и не возможе взяти града.”
Надо отметить, что архиепископ Пахомий в этом случае даже несколько поскромничал: тот же Буссов о последовавшей за “сидением” битве заявляет, что на помощь Новгороду Северскому царь Борис пригнал аж 200-ттысячную армию, Лжедмитрий со своим 15-титысячным войском на русскую орду отважно напал и нанёс ей большой урон:
“Главный военачальник Бориса, князь Мстиславский, получил в этой битве 15 ран, и если бы в дело не вмешались 700 немецких конников (которые тоже пришли в стан из своих поместий) и не бросились на помощь и выручку московитам, то московитам пришлось бы плохо.”
Ну что с Буссова взять, немец - он и в Африке немец: язык без костей 6-). Но Пахомий-то, православный архиепископ же… Даже если Буссов про 15 000 войска самозванца не наврал, то гибель из них 4-х тысяч при взятии города, лишённого укреплений… Кхм… Ну, да ладно.
Кстати, отойдя немного в сторону, замечу, что Буссов писал это всё уже по окончанию Смуты, во время которой он сам всяко старался быть поближе к обоим: и к Басманову, и к Лжедмитрию-Отрепьеву, так что в эпизоде с Новгород-Северским ему пришлось трафить и тому, и другому.
Разрядная книга 1475-1605 годов о “сидении” Трубецкого и Басманова сообщает просто:
“... князь Микита Трубецкой и Пётр Басманов от Ростриги в Новгородке Сиверском отсиделись…”
Впрочем, сражение под Новгородом Северским и впрямь было жестоким: как и у Буссова, в Разрядных книгах упоминается, что воевода князь Фёдор Мстиславский получил множественные ранения головы:
“И на том бою боярина князь Федора Ивановича ранили - сечен по голове во многих местех, и з бою бояре и воеводы отошли.”
О том же пишет и участник сражения - наёмник Жак Маржерет в своих записках:
“Во время схватки три польских отряда бросились на один русский батальон так стремительно, что опрокинули его на правое крыло и потом на главный корпус; вследствие беспорядка и смущения вся царская армия, за исключением левого крыла, поколебалась и обратила врагам тыл. Если бы другие 400 всадников ударили во фланг или в другой батальон, уже полурасстроенный, то нет сомнения, что четыре отряда разбили бы всё русское войско. Главнокомандующий Мстиславский, сбитый с коня, получил три или четыре раны в голову и был спасён от плена стрельцами.”
Остановлюсь немного на этом бое.
Во-первых, командование.
Большим полком командовали, естественно - князь Фёдор Мстиславский и князь Андрей Телятев.
Полком правой руки - князья Дмитрий Шуйский и Михаил Кашин.
Передовым полком - князь Василий Голицын и боярин Михаил Салтыков.
Сторожевым полком - окольничий Иван Годунов и князь Михаил Туренин.
Полком левой руки командовали окольничий Василий Морозов и князь Лука Щербатый.
Во-вторых, оценка события.
Почему-то считается, что в сражении под Новгородом Северским русские войска потерпели поражение. Про Википедию я уж не говорю, но, скажем, Р. Скрынников в своей книге Крушение царства: Историческое повествование пишет именно о поражении. Тем не менее, в Разрядных книгах это сражение упоминается хоть и сдержанно, но указывается, что царь Борис послал своего чашника Никиту Вельяминова поблагодарить за бой самого Мстиславского и “дворян, и детей боярских, и всяких ратных людей”.
Тот же Новый летописец:
“И милостию Божию, помощию Московских чудотворцев, того окаянного Гришку побили, одних Черкас побили у них 7000.”
Но Новый летописец, конечно, труд своеобразный…
Участник боя - Маржарет пишет, что оба войска разошлись в стороны, а Буссов вообще, что “... 700 немцев отогнали Димитрия так далеко, что он был вынужден снова покинуть северские земли и прекратить попытки взять крепость, где был Басманов.”
Так что неудивительно, что Русский летописец приводит довольно более… как бы это помягче сказать… сомнительную оценку:
“Он же, Гришка, с хитростию на бой наряди вся воинския люди и кони ихъ в медвежих кожахъ и овчии навыворотъ; Борисовы же силы кони зѣло мятущеся, ониже во смятении томъ всадниковъ побиваху ихъ. И тако Борисово войско смятеся и до самаго стяга и знамения воеводскаго добишася, и много безчислено людей падоша, земля же кровию полияся и самого воеводу князя Федора Ивановича Мстисловскаго зѣло раниша. И тако его, Гришкино, войско одолѣ, Борисово же войско плеща даша побѣгоша; они же их девять верстъ и болше гнаша в тылъ сѣкуще и биюще, трупу же человѣча, яко лѣса порониша, и яко мостъ на девять верстъ и болѣ помостиша, аще не бы нощь постигла, мало бы и спаслося.”
Эх, занятные сказки собрал в своём летописце архиепископ Пахомий! 6-)
В-третьих.
Принято считать, что бой под Новгород-Северским русскими если не проигран, то почти проигран из-за, цитирую Википедию, “бездарного воеводы Дмитрия Шуйского”, командовавшего правым флангом русского войска. Дескать, поляки ударили по правому флангу, и русские побежали. Хм… Ещё раз внимательно читаем свидетельство прямого и непосредственного участника того сражения - Жака Маржерета:
“... три польских отряда бросились на один русский батальон так стремительно, что опрокинули его на правое крыло и потом на главный корпус”
Польские отряды ударили не по правому крылу армии, а по некоему “русскому батальону”, который и побежал на войска правого фланга, и вот на плечах этого “батальона” поляки сначала прошли насквозь правый фланг русской армии, а потом ударили с тылу по центру и чуть не угрохали командующего Мстиславского. И что удивительно в этой истории, так это то, почему не угрохали и почему вообще не разбили русскую армию. Потому что… Потому что если это и в самом деле были польские гусары, то удар 1600 тяжёлых польских гусар (4 отряда по 400 человек, пусть даже это и сомнительно) на волне паники должен был раскатать русское войско, как бабка блин. Потому что польские гусары того времени - это была не то, что в Европе - самая лучшая тяжёлая конница в мире! Теперь понятно, почему опытный вояка Маржерет так написал: “нет сомнения, что четыре отряда разбили бы всё русское войско”? Вот у него не было сомненья, поскольку он сам лично их видел в деле.
Опять же - к Русскому летописцу. Уже в который раз: вроде бы и полную чушь написал Пахомий про медвежьи да овечьи шкуры на польской коннице, но польские гусары и впрямь ведь отличались… необычным обмундированием. Тем более - зимой.
Теперь к Дмитрию Шуйскому.
Сколько на поле боя занимает “батальон”? Пусть 300 человек: 10 рядов по 30 человек, хотя в 10 рядах смысла немного. Пусть ряд - 1,5 м, тогда 10 рядов (хм… 6-) - 15 метров. Задачка: за какое время лошадина в пол-тонны весом плюс килограмм 100 на ней всадника, несущиеся на скорости 40 км/час, преодолеют 15 метров? - Правильно: чуть более, чем за 1 секунду. Ладно, дело было зимой, по снегу - пару секунд. А заметят ли они, что там, на этих 15 метрах было? - Неа, не заметят. Ни разу. То есть, если польские гусары и могли что “отбросить” на войска Дмитрия Шуйского, это была не пехота. Это была русская кавалерия. Пехота просто бы моментально легла лежнёй, а кавалерия смогла хоть как-то ответить на тот удар.
Чей был этот "батальон", как он там оказался - неважно. Вполне вероятно, что это была как раз часть передового полка под командованием Голицына и Салтыкова. Стоит войско, на него несутся отступающие свои же конники, за ними - бронированная вражеская конница, вот прямо за ними, если не среди последних рядов их. Что делать войску, стрелять по своим? - Вот. Может, кто-то и расфигачил бы своих, как, к примеру, французская рыцарская конница отступивших генуэзских арбалетчиков при Кресси (если ничего не путаю), но русские по своим стрелять не стали. Отступавшей коннице свалить бы по-быстрому в сторону, открыв гусар для огневого боя пехоты Шуйского, но то ли соображалка подвела конников, то ли времени попросту не оказалось. По сути правый фланг силою сложившихся обстоятельств оказался обречён на поражение: сначала их ряды расстроила отступившая собственная конница, и моментально за ней по уже расстроенным рядам прошлись катком панцирные гусары. И где тут вина Шуйского, какой военный гений силой мысли спас бы положение?
Гусарам бы развернуться обратно и прошибить бы ряды русских с тыла ещё раз, но они развернули коней вправо, потеряв тем самым разгон, ударили во фланг большому полку, завязли не на ходу в пехоте, а потом настолько увлеклись рублением головы Мстиславского, что подоспевшие стрельцы Михаила Шеина повязали их, стоячих, тёпленькими, включая их командира Домарацкого. По сути, войско Лжедмитрия одноразово лишилось своей самой грозной силы. И где поражение? - Ото ж…
И ещё. Некоторые, видать диванные, теоретики ставят в вину русскому войску, его военачальникам, что, мол, почему не преследовали, почему не напали потом на войска Лжедмитрия, почему не разгромили до конца. Хм... Опять же читаю Маржерета:
"После двух или трёх часов битвы..."
Вы это... побегайте хотя бы минут 15 по снежной целине в парке с килограммами 10-15 на себе снаряжения - на кого вы там будете способны потом нападать, кого преследовать? А тут люди занимались этим делом два, если не три часа, лишились командующего, части кавалерии, потеряли разбитым целый фланг армии - какое там преследование...
Повторю: царь Борис Годунов оказался доволен исходом битвы. Он послал в стан Мстиславского своего чашника с благодарностями для всех - всех! - участников, а лично для князя - "дохтура Ягана да оптекаря Петра Долаврина" для исцеления ран. Правда, Дмитрия Шуйского он таки попенял, но не за прорыв его фланга, а за то, что "... на том деле боярина нашего князя Фёдора Ивановича Мстиславского ранили по голове во многих местах; а вы того к нам не писали, коим обычаем у вас дело делалось. И вы то делаете не гораздо, и вам бы к нам о том отписать вскоре подлинно". По сути, царь просит Шуйского прислать отчёт о произошедшем.
Вот так не очень удачно начался поход Лжедмитрия Отрепьева на Москву.
Предыдущие серии:
Как Романовы на русский трон забрались. Часть 1. О Борисе Годунове
Как Романовы на русский трон забрались. Часть 2. О зверствах царя Бориса над Романовыми