Еду в поезде. Рядом мама с двумя взрослыми дочками-подростками и обаяшкой-спаниелем. Безмолвным почти и дико воспитанным курносиком. Спросите - к чему тут пятерка Пентаклей? Читайте дальше.
У всего холеного семейства роскошные шевелюры – толстенные кудрявые шелковые косы – хоть в рекламу. И у пёселя уши – золотые волны. И ресницы – длиннющие и трогательные. Элитностью пахнет.
Мимо уже раз десять застенчиво прошла девочка лет десяти. Похожая чем-то на этого спаниеля, но так, если б его вышвырнули на улицу и не кормили лучшими кормами, обхаживая как сокровище. Голова втянута в шею, руки по швам, ноги иксом, живот выпячен, взгляд спрятанный и кудри – да – вполне себе солнечные, но короткие, жиденькие, спутанные.
Всякий раз девочка, проходя рядом с купе с заветным псом, застывала в растерянности и смотрела, словно за стекло. Но тут вдруг осмелилась из себя выдавить почти шепотом: « Можно с вами подружиться?». На что занятые своими делами сестры никак не отреагировали, а их мама жестко отрезала « Нет-нет, они уже большие». И уткнулась в книжку про ангельскую терапию. «А собачку можно погладить?» «Нет, не надо». Девочка сжалась , посерела, и, чуть не заплакав, горько и потерянно пошаркала куда-то на свое место. И потом она еще много раз медленно проходила мимо кудрявой семьи, но уже не решалась даже глянуть в их сторону.
- Вот так и становятся нищими, - подумалось мне. Достаточно решить, что если где-то отвергли, то дальше лучше и не пробовать. Больно.
Как замерзшие калеки с аркана таро пятерка пентаклей, печально шуровать в жизненной вьюге мимо стен чудесного храма, где тепло и пахнет домом и благодатью. Где могут приютить и накормить…и судьбу помочь развернуть.
Но лучше уж, вечно шкерясь, подбирать обьедки с обносками, коченеть и болеть, нежели снова попробовать зайти. Попросить. А вдруг откажут также унизительно и жестко, как тогда…
Помнишь?
У многих из нас есть такие обители, к коим не можем подступиться, боясь встретиться с отвержением, стыдом, насмешкой. Для одних во «храме» - деньги и статус, для иных – родительство, для третьих – творческая реализация или заботливая любовь. И сотни еще вариантов. А кто прямо так и живет, никак не обозначая свои желания, делая вид, что не нужны никакие эти ваши храмы. Пороюсь по мусоркам, обойдусь, пока не видит никто - перетопчусь. Стану настолько жалким, что пусть люди человечные, коли есть сердце, спасают и обхаживают меня сами. Да только все вокруг сплошняком бессердечные. И ясно почему. Отказ от желаемого порождает такой теневой запрос на него, что всякий сунувшийся благодетель тут же оказывается сожран...
А есть ли у вас такой храм, в который вы не решаетесь войти, оставаясь нищими?
