Изгнание из табора – одно из самых страшных наказаний цыганского народа. Изгнанный из общества человек вынужден выживать в одиночестве и никто не имеет права помочь ему даже при крайней необходимости. Однако изгнанника можно узнать не только по отношению к нему сородичей, но и по внешнему виду.
Самое страшное наказание
Как указано в издании «Российское сознание: психология, культура, политика» (Издательство «СамГПУ», 1997 год), цыганский табор представляет из себя отдельную семью или объединение нескольких семей с целью совместного добывания средств к существованию. Таким образом для цыган табор – это не просто сообщество, а все, из чего складывается их жизнь: родственники, соплеменники, материальное благополучие. Недаром, если верить Александру Черных, автору этнографических очерков «Пермские цыгане», одним из самых суровых наказаний для любого цыгана является изгнание из табора.
Наказание для провинившегося, как правило, выбирает так называемый цыганский суд или крис. Чаще всего на суде разбираются разного рода конфликты, касающиеся исполнения данного слова или возвращения долга, реже обсуждаются преступления, совершенные среди своих. Как пишет Ефим Друц в своих очерках «Цыгане», именно разоблаченный обманщик и клятвопреступник обычно с позором и изгоняется из табора. Весть об этом моментально облетает всех. «Осужденного» перестают уважать и не вступают с ним ни в какие деловые отношения. Учитывая замкнутость цыганской среды, изгнанный из табора переживает моральные страдания и несет материальные убытки.
«Цыган стричь нельзя»
Однако изгнанного из табора цыгана можно узнать не только по отношению к нему его сородичей. Как упоминал Ефим Друц, провинившегося изгоняют из табора с позором. А позор этот заключается в лишении «осужденного» волос на голове. Вот и Виталий Пономаренков, автор издания «Этнические преступления: особенности процессуального доказывания», подтверждает, что перед изгнанием цыгане стригут своего соплеменника наголо. Примечательно, что эта процедура совершается публично. Такое «дополнительное» наказание связано с особым отношением цыган к волосам.
Так, известный режиссер Андрей Кончаловский в своих мемуарах «Возвышающий обман» писал о цыгане Мите Бузылеве, который ни за что не желал делать стрижку, необходимую для исполнения роли в фильме. Бузылев заявил Кончаловскому: «Цыган нельзя стричь». Митя также сказал, что стричься – плохая примета, и упомянул о том, что вся его сила заключается исключительно в волосах. Упомянул Митя Бузылев и о позоре, который неизменно, по мнению цыган, ложится на остриженного. Бузылев был уверен том, что, если он пострижется, то на весь его род ляжет позорное клеймо.
Волосы в жизни кочевого народа
Недаром Сергей Токарев и Андрей Чебоксаров в своем труде «Народы зарубежной Европы» писали о том, что цыганке, потерявшей невинность до свадьбы, отец или другой родственник отрезает волосы. Впрочем, лишение волос считалось позором и среди мужчин. Даже своих детей цыгане (по крайней мере раньше) не стригли. О том, что родители цыганской национальности, которых в советское время пытались отучить от кочевой жизни, не разрешали стричь своим детям волосы, упоминалось даже в журнале «Дошкольное воспитание» за 1937 год. Да и в юности цыгане и цыганки волосы не укорачивали.
Вера в магическую силу волос, которые и в самом деле использовались в различных колдовских ритуалах, породила традицию, согласно которой замужние цыганки должны носить на головах платки. Именно головным убором, по мнению Ольги Изотовой, Галины Касперович, Александры Гурко и Александра Бондарчика, авторов издания «Кто живет в Беларуси», и отличается внешний вид семейной женщины от девушки, еще не вступившей в брак. Последние чаще всего ходят с распущенными волосами, но о распущенности в прямом смысле этого слова здесь не может быть и речи. Молодые цыганки оберегали свое целомудрие. Мало того, даже яркие цветы или ленты вплетать в волосы запрещалось: это считалось постыдным.