Мы возвращались в паре,
Ведущий мой и я.
Он был отличный парень.
У него в Минске семья
Погибла в сорок первом,
И иногда по ночам
У него сдавали нервы,
И он во сне кричал.
И вот летим обратно.
С улыбками на лице,
Но в «мессерах» ребята
Нас поймали в прицел.
И вот задели снаряды
Обшивку справа мою.
Ведущий крикнул «Гады!
Мне кажется я горю».
А до переднего края
Ещё неблизкий путь.
Но он кричал мне, сгорая:
«Ты должен дотянуть!».
Я поднимаюсь выше,
Врубаю полный газ.
И в голове своей слышу
Невообразимый джаз.
И вот мотор мой стонет,
И бак почти пустой,
Но слышу в шлемофоне:
«Ты долетишь домой!».
Не помню, как добрался,
Не помню, как я сел.
Да только жив остался,
А он, увы, не сумел.
А он кричал, сгорая,
Он гнал меня вперёд.
И у переднего края
Упал его самолёт.
Когда же все траншеи
Позарастают травой,
То мы, от счастья хмелея,
Возвратимся домой.
Вино рекой будет литься,
И будет ярок свет.
И ни с чем не сравниться
Радость таких побед.
Но вспоминать будем лица,
Тех, кого больше нет.
И ни с чем не сравниться
Боль от таких побед.
