Утренний поезд увозил его все дальше и дальше от родного дома. Хотя ни двадцать лет назад, ни десять, ни даже пять он не мог с точностью сказать самому себе – были ли этот дом и это место для него родными. Да, большую часть взрослой осмысленной жизни Ник провел именно тут: окончил школу, поступил в единственное в городке училище, потом, бросив его, кое-как нашел работу. Здесь он знал каждый проулок; все заброшенные дома и подозрительные закоулки также были ему хорошо знакомы. И вот сейчас - увидев через окно поезда знакомый проулок, Ник в точности представил все расположенные на нем четыре дома. В особенности он хорошо знал дом старушки, единственного в городе жителя, у которого была лошадь. Лошадь, которую она держит на небольшом участке. Благо, что дом находится на окраине, и она еще имеет возможность отвести лошадь пастись на ближайший пригородный лужок. Но век старушки не долог – сколько она еще протянет?
Друзья, хобби, развлечения – все это осталось тут, осталось в прошлом. Несмотря на то, что Ник каждый раз возвращался сюда, теперь это место было его прошлым.
Мысли и чувства постоянно уводили его как можно дальше от дома. Сначала Ник не понимал почему. Его беспрестанно тянуло в дорогу – любой путь для него был смыслом существования, своеобразным наркотиком.
В самом начале «цыганского» образа жизни наилучшим вариантом для Ника был способ путешествия в никуда. Когда позволяли деньги, он наугад выбирал маршрут, покупал билет предпочтительно на поезд и отправлялся в путь – без цели, просто так. Смысл путешествия определял сам путь: в дороге встречались интересные люди, открывались неожиданные просторы для размышления. Чтобы чаще так путешествовать, Ник выбрал для себя подходящую работу – собирал у населения по дешевке антиквариат: монеты, предметы быта, значки, старые письма и конверты; мебель и инструменты – в основном мелочь. Интересные истории он тоже покупал – все шло на перепродажу старьевщикам, истории и сплетни – местным газетам. Поначалу денег такое дело давало немного, но на жизнь и дорогу хватало.
Последние несколько лет Ник практически все время был в дороге – командировках, как он это называл. Его частое отсутствие огорчало единственного, пожалуй, дорогого человека – мать Ника редко видела сына, и только раз в полгода он приходил с подарками: в день ее рождения и на рождество.
Но не всё в его жизни было так просто, как могло показаться. Несмотря на кажущееся отсутствие цели в его стремлениях к дороге, Ник в своих собственных глубинных познаниях пришел к выводу – он искал. И этот вывод ему не нравился. Но Ник понимал, что другого пути у него нет. Как и другие, такие же, как он – те, кто искали – у них не было иного выбора.
Ник не знал, сколько у него осталось времени. Ему нужен совет и вот его поезд уже пересек границу с Венгрией: человек, который мог бы дать ему больше информации об этом редком недуге, жил далеко за пределами крупных городов.
Чем дальше двигался поезд, тем Ник ощущал себя неуютней: он знал, что отошел от своего пути, на который встал не по своей воле и который ему не избежать. Он давно понял, что его спонтанность в выборе дороги вовсе не является таковой. Интуиция это либо инстинкты вперемешку с рефлексами, вызванные недугом – все это уже не важно. Обычно чувствуя себя в транспорте намного комфортней, чем на земле, сейчас ему хотелось поскорее прибыть в пункт назначения и выйти на свежий воздух.
Ник посмотрел на свои руки – они дрожали. После того, как Ник осознал, кто он, смотреть на себя по-старому он уже не мог. «Сполит». Руки сполита, ноги сполита… Собственное тело давно не казалось своим.
Подошедшая проводница вернула Ника в реальность ощущений:
– Ваш кофе, господин. Что-нибудь еще желаете?
Но Ник не желал ничего. Он не желал даже этот кофе, несмотря на приятный аромат. Проводница не могла уйти без ответа и вежливо повторила вопрос. Нику пришлось выдавливать из себя слова:
– Нет…Спасибо. Подскажите, когда мы прибываем?
Проводница, хоть и была сама по себе натура вежливая, на этот вопрос ответила весьма раздражительно:
– Господин, Вы задаете этот вопрос уже третий раз за последнюю пару часов. Мы прибываем точно по расписанию, в 23:20. Если бы поезд опаздывал, мы об этом сообщили бы. Приятного времяпровождения, – более мягко добавила она. – Я все-таки принесу Вам что-нибудь почитать.
– Стойте! – Ник схватил проводницу за руку. Это было абсолютно не в его манере, но сейчас он чувствовал себя хуже некуда. – Вы знаете, кто такие сполиты?
По лицу проводницы пробежала неприятная тень, казалось, что она вот-вот выйдет из себя, только профессионализм заставлял ее сдерживаться.
– Нет! Я понятия не имею, о чем Вы! – она деликатно сняла руку Ника и удалилась, не оглядываясь – с такой работой мало каких сумасшедших встретишь.
На Ника навалились отчаяние и страх неизвестности. Он вернулся к созерцанию быстро меняющихся пейзажей в окне, но серое небо и голые деревья усугубили его душевное состояние. Ник опять посмотрел на свои руки – сжал их в кулаки и разжал, потом пощупал лицо и провел по волосам – он знал, что он сполит, но не знал, как долго он уже ищет, вернее – насколько он близок к цели. В таких мрачных мыслях он и задремал; возможно, небольшой озноб и плед, которым его услужливо прикрыла проводница, способствовали дремоте. Сквозь сон он слышал разговоры пассажиров, бряцание стаканов и шум самого поезда. Ник вдруг вспомнил о матери и еще больше сжался под тонким пледом.
Его разбудил резкий толчок – поезд остановился. Ник посмотрел на часы и убедился, что до конечной оставалось чуть больше часа. Посмотрев в окно, он ничего не увидел, кроме струйки дождя на стекле, по-видимому, остановились вне населенного пункта. Автоматический голос сообщил, что все в порядке, и скоро они снова отправятся в путь. Ник следил за струйками дождя и то ли бормотанье соседа сзади, то ли струйки воды на стекле – он опять впал в дремоту.
На этот раз причиной его пробуждения стали громкие голоса, переходящие в крики. В вагоне царила сплошная суматоха – почти никто из пассажиров не занимал свои места: одни столпились кучками, другие прильнули к окнам в надежде рассмотреть что-то. Проводники пытались рассадить людей обратно и успокаивали, как могли.
- Господа, прошу вас, вы же взрослые люди, прекратите это безобразие! – проводник уже сорвал голос – такой охрипший он был.
Ник вновь посмотрел на часы. Ого! Уже час ночи, неужели он проспал столько времени? И судя по всему, они еще не приехали. Что за чертовщина творится?
Ник не привык кричать, прибегая с помощью такого дикого способа к выяснению обстоятельств, но, скорее всего, поддавшись коллективному чувству, вскочил с места и присоединился к ближайшей кучке пассажиров, которые почти хором орали на его знакомую проводницу. Однако увидев, что бедная девушка близка к обмороку, Ник внезапно взял себя в руки, и громко крикнув «тихо», протиснулся через толпу и заслонил своей объемной фигурой хрупкую девушку.
Люди хоть и готовы были кинуться на него, но остановились в недоумении, и вдруг по всему вагону прошла вибрация, сопровождаясь неприятным тонким гулом. Через минуту все стихло, и наступила ужасающая, напряженная тишина. Все знали либо догадывались о том, что это могло быть.
Переглядываясь, люди шептали о тарелках. Ник точно знал, что это было, в своей жизни он сталкивался с тарелкой пять раз. Да, он отлично знал, что представляет собой данный феномен; знал, что, как говорят некоторые «ничего такого «иные» людям не делают», но привыкнуть к этим встречам невозможно. Подсознательно Ник начал отсчет времени.
Пассажиров больше не надо было уговаривать. Некоторые сами возвращались, призывая других последовать их примеру. Ник посмотрел на проводницу и понял, что та не может сообразить, что надо делать – взгляд ее метался от пассажира к пассажиру. Он деликатно взял ее за руку и повел за собой, посадив на свободное место рядом – как он понял, от нее толку сейчас не было, да и та не сопротивлялась.
Второй предупреждающий гул был громче и натянутей. Проводница стала что-то шептать, Нику стало ясно, что вот-вот у нее начнется паника, а если при «встрече» она будет стоять или тем более побежит, то покалечит себя. Он начал ее успокаивать.
– Ничего не бойтесь, это не опасно.
- Да…да…Я знаю. Появление тарелок прописано в инструкции, – почти шепотом произнесла бедняжка после того, как вибрация ушла. – Но это впервые со мной. У меня… я не помню, что надо делать…
Она посмотрела на него, в глазах стояли слезы, предрекающие стоящую на пороге истерику.
Ник подбодрил девушку:
– Впервые? Вы молодец! Новички обычно сразу закатывают истерики либо в панике бросаются бегством («пытаются бросаться» – добавил он про себя). Видно, что Вы проходили тренировку, – Ник жестом остановил проводницу, которая открыла рот, чтобы что-то пояснить. – Все потом. После третьего сигнала будет просвечивание. Не подходящее слово, но другого термина не придумали. Закройте глаза и максимально расслабьтесь.
Таковы простые инструкции для гражданина при неожиданном появлении тарелки. Как будто бы иные встречи были ожидаемые. Вообще сам по себе совет «закройте глаза» очень глуп ввиду того (как выяснил Ник на своём опыте), что глаза закрываются сами собой: тяжесть наваливается такая, что глаза начинают жутко болеть. Но после третьего случая Ник научился оставлять глаза открытыми, вернее, приоткрытыми – так легче векам. Сегодняшняя встреча была шестой для Ника – его рекорд и странное совпадение. Он даже сейчас не мог выбросить из головы мысли о сполитах.
Третий предупреждающий гул казался невыносимым. Многие заткнули уши, но не Ник – он научился. Нет, не привык – именно научился путем долгих самостоятельных тренировок наряду с медитациями. Вот сейчас начнется глухой ритмичный стук. И туман. Мало кто знает, что этот туман синего цвета.
Ник отдался этому туману. Видимо, из-за химических свойств этого газа, способствующих максимальной расслабленности мышц и сознания, прикосновения маленьких голубых щупалец, выступающих из шарообразных объектов металлического цвета, были менее болезненными, чем должны. Вероятно, их прикосновения сродни точности укусов комара – прямо в нервные окончания. Электрические разряды пронзали тело, но Ник старался не закрывать глаза и попытался максимально расслабить тело – таким образом боль меньше чувствовалась. Боковым зрением он видел, как содрогается тело бедной проводницы. «Ну, ничего» – говорил он сам себе, – «Если ей посчастливится встретиться с тарелкой еще раз, то тело уже не будет так реагировать». Тем более что люди практически всегда забывают то, что с ними происходит. Ник помнил, так как держал глаза открытыми, а сознание ровным и чистым. Он не просто помнил, он запоминал. Но по статистике мало кто встречался с тарелками больше одного раза. Везунчики.
Когда след объектов, а за ними туман испарились, Ник стал помогать пассажирам приходить в себя. Он выругался насчет того, что проводники оказались совершенно не подготовлены: не все пассажиры успели занять сидячее или лежачее положения – некоторые упали в проходах и получили увечья. Ведь рекомендации министерства обороны по поводу психологически подготовленного персонала на транспорте не просто так даны!
Ник пытался сообразить, как далеко от конечной они остановились и как теперь добраться до пункта назначения, ведь поезд дальше не пойдет. Он решил не торопиться и сел опять на свое место, с безразличным видом наблюдая суету вокруг него. Тем временем, к нему подошла проводница с заплаканным, но благодарным и успокоившимся личиком:
– Простите, что считала Вас сумасшедшим... – почему-то именно с этой фразы начала она благодарственную речь. – Спасибо за помощь! Можно присесть? Ноги просто не держат меня. Не такая я уж и молодчина, как Вы сказали. Вряд ли теперь меня оставят на этой работе.
Нику было все равно, оставят ее на работе или, она, уволившись, будет просить кусок хлеба на улице. За свою жизнь он навидался всякого, и жалость к людям давно покинула его. Он ответил, не поворачиваясь:
– Теперь Вас точно не уволят. Вы так сказать из встречающих. Отмечены. Можете не бояться, – выдержав паузу, он добавил: – Только в следующий раз проследите, чтобы все пассажиры заняли свои места. Видите, что произошло.
Но на самом деле этот совет был бесполезным, как и сетование на то, что проводники оказались не способны к быстрому реагированию. При встречах никакого реагирования не может быть, будь тут хоть группа морских пехотинцев с базуками и толпа психиатров.
– Да, конечно, Вы правы. Не знаю, радоваться или огорчаться тому факту, что меня не уволят. Я мало знаю о тарелках. А Вы, как видно, уже проходили «встречу»?
– Так точно, проходил.…Уже, – Ник решил промолчать о количестве встреч. – Могу Вас уверить, что и наше правительство мало что знает об этих пришельцах. Изучить их невозможно, никакие приборы не фиксируют их появление, фото- и видеофиксация невозможны. Они появляются когда и где хотят, результаты сами видите. Нет, ну может, в научных секретных кулуарах что-то известно. Вроде как после их появления проявляется незаметная глазу сейсмоактивность земной коры.
– Вы видели тарелку своими глазами? Говорят, мало, кому посчастливилось.
– Видел, ну и что? Вы, кажется, совсем не владеете информацией? – теперь настала очередь Ника удивляться. – Эти тарелки уже более десяти лет появляются вот так – то там, то здесь, при том, что алгоритмы их появления так и не удалось вычислить.
– Откуда Вы знаете, Вы военный?
– Это дураку понятно. Встречи повторяются и ничего в них не меняется, – Ник устало посмотрел на часы. – Примерно через полчаса ждите военных. А завтра в новостях увидите подробности – Ник усмехнулся про себя по поводу наполненности завтрашних новостей. – А мне пора идти, в этот раз я не собираюсь отвечать на их примитивные вопросы.
Ник встал, подождал, пока проводница его пропустит и, взяв портфель под мышку, сказал на прощанье:
– Я видел тарелку своими глазами только один раз. И до сих пор не пойму, почему их назвали тарелками. Да, кому-то, наверное, они появлялись именно в виде тарелок. Но я уверен, что тут они играют с нашим сознанием – каждому эти объекты видятся по-своему, так сказать, индивидуально.
– И как Вы ее видели? – девушка мягко взяла его за рукав, глядя снизу вверх.
– Светящийся куб. Это было буквально мгновение, он вынырнул из-за тумана и через пару секунд исчез...
