Долгий стон прокатывается над опушкой, раздаётся треск, похожий на громовой раскат, как будто молния распорола небо, он достигает крещендо и обрывается, повесив звон в морозном воздухе.
- Что это?
Женщина бросается к маленькому окошку, затянутому морозным узором, дышит на стекло и глядит наружу сквозь крошечную лунку, но ничего не видит кроме заметённого снегом двора. Лес чернеет где-то там, за пеленой метели.
- Дерево упало, - отвечает мужчина.
Он снимает с гвоздя тулуп, медленно двигая закоченевшими руками.
Бледное лицо женщины выглядит застывшей маской, и глубокая морщина между бровей, словно рана, от лба до переносицы, прорезала тонкую, натянутую кожу.
Она дотягивается, чтобы сухо поцеловать мужа в щёку и шепчет:
- Не ходи. Она пропала.
Он грубо толкает её, так, что она жалобно вскрикивает.
- Пропала моя дочь! - рычит он, и темноволосая девчушка на лавке начинает громко плакать, тонко всхлипывая.
Дверь ухает о стену и жалобно скрипит. Женщина вскакивает с пола и бежит следом.
- Мёрзнуть не больно! - кричит она. - Не больно, понимаешь? Как уснуть!
Муж не отвечает, он вглядывается в снежную завесу, где шевелится какая-то тень. Тень делает несколько шагов, обретая формы.
- Настенька! Доченька! Живая!
Отец как безумный прижимает к себе малышку. Через метель и ночь она вернулась не иначе как чудом.
Она не должна была вернуться. Женщина испуганно прижимает руки к груди, а ветер треплет её волосы.
Собаки лают, увиваясь вокруг и не решаясь подойти, отец целует уже почти оплаканное дитя. Девочка не шевелится.
Отец отстраняется, чтобы поглядеть на дочь, и видит, что её волосы стали белыми. И кожа её бела.
- Господи… - шепчет он.
От страха и холода, думает он. Побелевшая как снег, но она вернулась к нему.
После мачеха раздевает девочку, чтобы искупать и отогреть, и видит, что на белой-белой коже её — следы зубов.
- Что это? - шепчет она испуганно.
- Холодно. Морозец в лесу покусал, матушка, - отвечает девочка и смеётся.
Женщина роняет ковшик на пол и вода разливается по половикам.
- Оставь её там, - говорит она, когда муж собирается по дрова.
Муж зло вырывает рукавицы у жены, и та плачет:
- Христом Богом прошу тебя!
- Пошла! - Муж грубо отталкивает женщину и распахивает дверь в сени.
- Это не она!
Но муж выходит за порог, и женщина остаётся в избе одна с двумя детьми. Одна девочка румяна и темноволоса, и похожа на спелое яблочко, а вторая словно из снега, и волосы, и кожа её белы. Она глядит на мачеху и молчит, молчит. И глаза её синие как лёд. Женщина не смеет взглянуть на неё.
Приходит новая ночь. И два голоса переговариваются в темноте:
- Где ты их взяла?
- Он дал.
- Вот так прям и дал?
- Я под ёлкой сидела. Нужно сидеть и не двигаться, и не говорить, что холодно.
- Давай родителям покажем? Сколько тут всего!
- Нет, это моё.
- Я тоже хочу!
- Вот и сходи сама.
- Да где та ёлка-то?
- Я покажу.
Избу выстудило через распахнутую дверь, на рассвете мужчина выбегает на мороз, и женщина бежит следом.
Она знает, где искать девочек — под большой ёлкой в чаще.
- Откуда? - спрашивает мужчина.
Она плачет, она боится, но ещё больше — за дочь. И она признаётся:
- Я сделала это ради нас! - рыдая, выкрикивает женщина.
Она в ужасе прижимает ладони ко рту, мужчина делает шаг к ней.
- Мы не дотянули бы до весны! Что, лучше, пусть от голода загнулась бы? - говорит жена.
- Свою! - рявкнул мужчина. - Свою поберегла! Почему свою в лес не отвела?
Но он и так знает, почему. Она — мать.
Они бегут в лес. Снег не идёт больше, всё тихо. Женщина приводит их к огромной ёлке, где оставила падчерицу в прошлый раз. И там лежат на окровавленном снегу кости и череп с чёрными волосами, почти обглоданный.
- Доченька… - шепчет женщина, падая на колени.
Собаки заливается лаем. Мужчина поднимает глаза и видит среди ёлок маленькую белую фигурку, руки у неё по локоть красные, и концы волос покраснели, и ступни тоже, и держит она в руке кость.
- Настенька… - говорит мужчина.
А белая девочка глядит на людей и хохочет, и хохочет, а смех её звенит в морозном воздухе как колокольчики.