Величайшее благодеяние всеблагого Деспота к нашей падшей природе есть не что иное, как покаяние. Без него ни один человек не заслужил бы своего спасения, какой бы совершенной ни была мироспасающая экономика. Так как мы имеем «ум наш непрестанно во зле от юности» (см. Быт. 8, 21), склонность ко греху теперь является естественным явлением, никто не остается безгрешным, «даже если один день составляет его жизнь». Покаяние двойственно по своей природе и имеет оба полезных свойства на протяжении всей нашей жизни. Его начальная форма – раскаяние в прошлых проступках, а следующая – исправление неправильного поступка, которым была совершена обида.
По духовному суду отцов наших всякая человеческая деятельность исходит из ума. Там каждый смысл фиксируется в образе, чтобы постепенно прийти к его практическому применению. Вот что говорит проницательнейший из отцов наших, преподобный Максим Исповедник: «Не злоупотребляйте значениями вещей, чтобы не злоупотреблять слишком насильно и без желания. Ибо если кто сначала не согрешит в мыслях, он не согрешит и на деле» (Максим Омологитис, Четыреста глав о любви, Сто II, §78). Неправильное использование значений сопровождается злоупотреблением или неправильным использованием вещей. Покаяние буквально означает возвращение ума в его прежнее положение, где найден правильный порядок вещей. Но в нашем поколении
В описании нашей греховности, говоря смиренно, действительно выражается жалость и нищета, в которую мы были введены извращением из-за закона греховного. Таким образом, по словам Павла, «проданные греху» (Рим. 7:14), обитающему в нас, мы составляем чудовищное тело смерти (см. Рим. 7:24). И это о нас.
«Благословен Бог, Отец Господа нашего Иисуса Христа, ниспославший нам через Христа свои богатые блага, духовные и небесные. Он избрал нас прежде, чем основал мир, чтобы через Христа стать своими, непорочными на последнем суде. Он предопределил нас Своей любовью стать Его детьми через Иисуса Христа, по Своему благоволению к нам, да прославим Его за обильную благодать, которую Он дал нам через Своего возлюбленного Сына» (Еф. 1, 3-3). 5). Мы хвалимся избранием и чувствуем Отца нашего, «живущего в неприступном свете» (см. 1 Тим. 6, 16). Но скрытая тайна остается с нами неизменной не только в теории, но и тогда, когда она наводняет нас своим присутствием. Но не составляет ли еще одна тайна наша первоначальная ценность как творений «по его образу и подобию»? Поэтому требуются усилия и забота, чтобы усилить жажду и постоянно и глубже познавать этого самого человека и величие нашего призвания от расплаты с миром. Какой он вообще? Не является ли абсолютное «ЕСТЬ», принцип всего, раскрывающийся как личность и субстанция, «Я ЕСМЬ»? Теперь мы знаем Его через Его единородного Сына. «Бога не видел никто никогда; только Единородный Сын, сущий в руках Отца, Он явил нам» (Ин. 1, 18).
Мы также знаем Бога Отца через Святого Духа: «Святого Духа Ходатая, Которого пошлет Отец во имя Мое, он научит вас всему и напомнит вам все, что Я сказал вам» (Ин. 14). , 26). Воплощенное Слово Божие, соисполнитель и сподвижник Отца и Духа, начало свое Евангелие словами: "Покайтесь, ибо пришло Царствие Божие" (Мф. 4, 17). Наш сладкий Иисус, Спаситель, путь, стал для нас путем к Отцу и Духу. Они снова присоединились к нам с ним. Итак, полнота познания Бога теперь является нашей верной верой и надеждой.
Большая часть псалмов Давида представляет собой замечательное исповедание покаяния. «Боже мой, Боже мой, храни меня. Почему ты оставил меня? Стоны мои и мольбы мои, исходящие из глубины страданий моих, далеки от спасения моего. Боже, я буду взывать к Тебе весь день, и Ты не услышишь меня, я буду плакать и ночью, и никто не назовет меня юродивым. Но ты рядом со мной, потому что ты живешь в своем святом храме, ты, гордость Израиля. Наши отцы возлагали на вас свои надежды. Они доверились вам, и вы их спасли. Они воззвали к Тебе и были спасены. На Тебя поверили и не постыдились» (Пс. 21:2-6).
Отцы наши, у которых мы учились и от которых слышали истину, описали, насколько возможно было нам понять, глубину, широту и высоту совершенного покаяния. Вот несколько из них. Раскаяние, или, вернее, тот, кто кается, начинает с того, что просит прощения за свои проступки у Бога. Когда он не повторяет на деле тех, в чем кается, то достигает благодатью Христовой и соблюдением правил покаяния с точностью «до третьего неба», и слышит и усваивает «неизреченные и непонятные глаголы» и теории чего он сам не может выразить и истолковать тем, кто не получил этой благодати. «Не знаю, с телом ли было... или без тела» (2 Кор. 12, 2). Это относится не только к опыту Павла, но и к каждому искренне кающемуся человеку. Сокрушенный и униженный дух человека, жаждущего всей любовью к Спасителю Христу, захватывается им, и Господь возносит его, сам не чувствуя, где, как и сколько эта мера. Как сказал нам покойный Старец, чувства тогда не работают, и ум не думает, а только восхищается, и когда он возвращается к нормальным уровням, то может выразить или описать их смутно, если это вообще возможно. Павел писал коринфянам, что «он внезапно вознесся на небо и услышал слова, которых никто из людей не может и не должен произносить» (2 Кор. 12, 4). Так как «не видел того глаз, и не слышало ухо, и разум человеческий не постиг, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2, 9).
Отцы наши упоминают, что сознание греховности есть великий дар Божий, превосходящий даже видение высоких теорий. Когда осознается наша внутренняя тьма и открывается безобразная и безобразная форма греха, вызывающая отвращение, тогда божественная благодать, как наше разумение, претендует на свое утешение.
Преподобный Исаак упоминает о различных формах утешения и восприятия благодати, особенно в великом вознице длительных испытаний, «когда встаю на молитву мою, одну единственную славу успеваю сказать; изумление перед Богом, и совсем не чувствую усилия» (авва Исаак, Третье подвижническое слово, «Об отбытии»). И продолжает в той же речи следующее: «Я стоял на дворе келлии моей, еще не зашло солнце; и когда я начал только одну славу, я почувствовал мою молитву и тотчас же очутился в состоянии, не зная, где я нахожусь, и оставался так до тех пор, пока на следующий день не взошло солнце, и оно согрело мое лицо. А потом, когда солнце еще больше согрело меня и обожгло лицо, мой разум обратился к себе самому, и я понял, что настал следующий день». Можно подумать, что это были только достижения старых отцов. Но «тот же вчера и сегодня и во веки веков» Господь и сегодня дает свою благодать тем, кто хочет бороться.
Блаженный старец Иосиф Исихаст говорил нам, что «в конце изнурительного терпения явится благодать ощутимо». «И ко мне, — сказал он, — когда искушения умножились, так что превзошли мои силы, неожиданно явилось мне осознание, которое, по словам псалмопевца, соответствовало предстоящему бремени. «При множестве скорбей моих в сердце моем моления Твои утешили душу мою» (Пс. 93, 19). Однажды ангел Господень передал мне божественное общение, другой раз Господь наш на кресте напомнил мне о филопонии, и наша милая Деспина много раз утешала меня, являясь сама по своему материнскому промыслу, который она показывает особенно нам, святым. . О, как это было приятно, когда ее медовый голос гарантировал мне мое спасение!
Благодать, происходящая от покаяния, увлекает душу к Богу, свет Которого влечет ее. Сначала это не так очевидно, но его теплота, которая есть любовь, начинает смягчать сердце. Затем, как это ни парадоксально, человек представлен с разделением. С одной стороны, им овладевает страх, скорее ужас, ощущение своей страшной вины, а с другой стороны, его заливает неведомая до тех пор благодать присутствия Божия. Разделение страха лишнее, потому что при наличии благодати открываются глаза ума, и он постигает свою нечистоту.
Его утешает осязаемое присутствие божественной любви, но не сдерживаются слезы, свидетельствующие о его искреннем раскаянии и возвращении из «дальней страны» растраты «отцовского имущества». Часто острота этого ужаса личной греховности становится настолько сильной, что возникает ненависть к себе и положительная форма отвращения к страстям, являющимся причинами отделения от возлюбленного Бога.
«Если кто приходит ко Мне и не отречется... даже от своей души (т. е. жизни), тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14, 26). Это действительное напряжение ненависти, которое вызывается «ощущением в Боге», умножает молитву и уподобляется пламени, тогда в душе возникает чувство и мрачной смерти, и надежды на своего Спасителя Христа. Эти ситуации вызваны не человеческими усилиями, а только милосердием божественной благости. Помню, как описывал нам такую молитву наш блаженный старец Иосиф. Оно приняло мирную форму и представило нам, насколько мы могли понять, покой разума. После этой встречи, ибо это поистине божественная встреча, в душу приходит чудесный покой и царит ощущение полного присутствия Бога во всем.