Нужно сказать, древнее русское язычество регулировало лишь отношения между человеком и природой. Социально-политическая организация была развита весьма слабо. Вот почему язычество было не способно противопоставить что-то серьезное нарастающему социальному неравенству и оправдать его. Не имевшее мощного внутреннего развития, языческое мировоззрение (цельное и законченное) наших предков легко впитывало в себя не только суеверия древних финнов, но и легко уступало веяниям иных религиозных культов. Нет ничего удивительного в том, что россы, имевшие торговые отношения с греками и Византией, могли с любознательностью становящегося государства, интересоваться их религией. Прокопий Кесарийский отметил одну важную черту в языческом мировоззрении наших отдалённых предков: "Судьбы они не знают". А Карамзин добавляет: "…но думали, что все случаи зависят от Мироправителя…". Возможно, что наши предки и не знали Судьбы-Фатума так, как она представлялась древним грекам, но при этом легко воспринимали идею Судьбы как Фортуны-удачи. Интересно, что при кажущейся слабости славянского язычества, становящееся русское христианство встретило весьма сильное сопротивление. Но крещение славян-россов в 60-х годах IX столетия не осталось бесследным. На примере договора 944 года князя Игоря с Византией мы видим, что некая политическая консолидация зарождающегося христианского общества проходит по линии напряженности "язычество-христианство".
Если будет позволен некий пафос, то я скажу, что провиденциальным образом именно на рубеже IX-X веков, когда перед языческой Русью встали вопросы
1. о создании государственности на основе единого религиозного мировоззрения (позже я специально остановлюсь на попытке князя Владимира провести религиозную реформу);
2. о выборе своего места в тогдашней системе окружающих политических государств;
3. об определении главных угроз и в сосредоточении внимания на их отражении.
И последнее, в IX веке славянские народы оказались перед весьма не простым выбором: или культурное и политическое вступление в тогдашний латинский запад или в греческий восток. Можно без преувеличения сказать, что важнейшим фактором при этом выборе, явилось то, что греческие миссионеры, в отличие от католических, использовали славянский язык, как в проповедях, так и в богослужении. Славяне не просто научились христианству от более просвещённых греков, но научились ему на своем собственном языке. Византия, введением славянского языка в церковное богослужение и письменность, удовлетворяла как национальному честолюбию наших предков, так и вполне свободной идентификации себя в окружающем мире независимых соседей. Приему же католичества и Римского примата препятствовало само латинизированное христианство, введя в богослужебную практику исключительно латинский языка (к тому времени получившему сакраментальное значение), которое препятствовало независимости духовного и культурного развития наших гордых предков.
Далее, не стоит упускать из внимания факт крайне активной миссионерской деятельности византийских проповедников. Внимательное и беспристрастное исследование событий того времени даёт серьёзные основания полагать, что во время своего путешествия к хазарам, Кирилл и Мефодий проповедовали христианство не хазарам, а славянам, расселённым в районах Хазарии. Предание говорит о том, что эта была малая Русская церковь, состоявшая из воинов и их семейств, крещённая на юге Руси в 861 г. и опекаемая митрополитом-миссионером Михаилом. Мало кто из христиан-мирян знает, что традиционное возглашение в наших храмах на литии имен русских учителей и святителей Михаила, Петра, Алексея…уходит своими корнями в эту отдаленную и седую древность.
Принесенное из Византии воинами-россами христианство не исчезло на Руси и после того, когда в Киев пришел князь Олег. Интересно отметить, что "…на холмике, прозывавшемся Аскольдовой могилой, уже после князя Владимира, благочестивый боярин Олма (очевидно из варягов) построил церковь имени свят. Николая".
Приблизительно во второй половине IX века или в начале X, христианская церковь на Руси уже имела некоторое устроение. В каталоге императора Льва VI (885-912) она, как митрополия Константинопольского патриархата, считалась на 61 месте, а несколько позже, в перечне императора Константина Багрянородного, русская митрополия была записана 60-й. Известно, что около 889 года Росская митрополия ещё существовала. Возможно, именно о ней говорил папа Иоанн VIII в своей известной булле, где он же свидетельствовал, что у болгар и у руссов богослужение совершается на родном языке. Вероятно, аутентично речь шла о руссах, принявших крещение (это получается второе) при княгине Ольге. Вообще, дружинники, принимавшие участие в походе Аскольда и Дира на Константинополь и проводившие всю свою жизнь в боевых походах, долго не жили. Более того, будучи профессиональными воинами часто нанимались на службу к тому или иному князю. Вряд ли при таких условиях первая христианская община могла бы долго и устойчиво существовать. И все же "Фотиево крещение" было событием, получившим в Древней Руси не только некоторую известность, но и закрепившимся глубоко в народном предании и памяти.
Конечно, остаются вопросы, например, почему русские летописи связывают поход 860 года именно с Аскольдом и Диром, а греческие хронографы хранят молчание? Можно допустить, что это крещение произошло не в Константинополе, а в Приазовье. Предположим, что после ужасной бури, разыгравшейся под стенами Константинополя, часть русского флота во главе с князьями могла подняться по Днепру и возвратиться в Киев. Вторая же, наиболее сильно пострадавшая во время этой стихийной катастрофы, повернула в сторону русских колоний, находившихся на Черноморском побережье и в Приазовье, чтобы там устранить повреждения и пополнить команду. Вероятно, именно эта часть дружины направила посольство в Константинополь. Вполне возможно, что именно этим фактом объясняется то, что византийцы знали о крещении россов, не зная имен князей, тогда как киевская летопись знает имена князей, не зная ничего о "Фотиевом Крещении".
продолжение следует...
скрин к статье из открытых источников Сети-интернет