Школьный роман
КНИГА 2. ОСЕНЬ
Часть 1. Сентябрь-11
Предыдущая часть
- Говорят, у вас пропажа тысячелетия? Самые любимые ученики исчезли? – насмешливо спросил Городецкий. – Могу успокоить: все живы. Только что видел возле столовой – они там кроссовки моют.
- А почему там? – от растерянности Лариса Антоновна задала довольно глупый вопрос.
- Не знаю, - усмехнулся Игорь Алексеевич. – Лужа там, наверное, больше.
Зашлепали по мокрой дорожке шаги, открылась дверь, и Лариса Антоновна ахнула при виде своих учеников: мальчишки были черные от холода и усталости, а уж о том, как выглядела их одежда, лучше было умолчать – кажется, даже в карманах курток хлюпала вода. А «серый человек» в болтающемся на нем балахоне оказался всего лишь Алимом в отцовской штормовке, которая была ему широковата.
- Вы где были? – сердито спросила классная.
- В поле, - устало ответил Витька и привалился плечом к дверному косяку, предвидя долгий разговор.
- Мы работали, - коротко бросил Борис и прижал к губам лиловые скрюченные пальцы.
- Лариса Антоновна, вы не сердитесь! – на посиневшем, осунувшемся за несколько часов лице Алима появилась обезоруживающая улыбка. – Ну, просто три дурака вдарились в трудовую романтику! Вот нам без конца про комсомольцев двадцатых да тридцатых годов рассказывают: в холоде, в сырости, при сорокаградусном морозе, по колено в воде… Ну, а мы решили проверить, на что способны комсомольцы восьмидесятых.
- Ну, и как? – поинтересовался Игорь Алексеевич. – На что-нибудь способны?
- Ну, кое на что… - скромно опустив глаза, произнес Рогозин. – Мы убрали все, что оставалось на том участке.
Игорь Алексеевич протяжно свистнул – и Ларису Антоновну передернуло от несерьезного поведения коллеги.
- Втроем? – не поверил Юрка.
- Вчетвером. Иван еще с нами работал, шофер, ну, тот парень, который вместо бригадирши приехал, он комсорг у них в колхозе, - сказал Борька и чихнул.
- Экспериментируете? – сердито заговорила Ярославцева. – А завтра сляжете! А я виновата буду! Патриоты…
- Это что – ругательство новое? – с самым простодушным видом спросил Алим.
И этим окончательно вывел из себя классную.
- Сказано было: возвращаемся! Лучше всех хотите быть?
- А хоть бы и так! – дерзко сказал Витька. – Это не преступление. Между прочим, работать можно было, а вы ушли. Ветра испугались! Чхи!.. Правда! Если бы хотя бы парни остались (ладно, девчонок отпустили бы), там за полчаса можно было все убрать! Если без халтуры… Парень тот, комсорг, прав: горожане действительно на сельских смотрят так, будто те должны их кормить. Меня просто заело, когда он сказал, что от деревенских пятиклассников в поле больше толку, чем от нас!
- А под дождь мы попали уже после работы, - добавил Борис. – Чхи!.. Чхи!.. О черт!
- Ладно, вышеупомянутых чертей мы им потом всыплем! – решительно сказал учитель физкультуры и, набрав побольше воздуха, зычно крикнул: - Девятый «Б», полундра! Свистать всех наверх!
Захлопали двери, в коридор высыпали все остальные.
- Быстро! – деловито произнес Игорь Алексеевич, тыча пальцем в сторону вымокшей троицы. – Переодеваете этих вот новоявленных Павлов Корчагиных…
Его поняли с полуслова. Мальчишки потащили «Павлов Корчагиных» в их комнату.
- Все с них снимите – и в сушилку! – крикнул вслед Игорь Алексеевич. – Сапоги какие-нибудь дайте одни на трех, как в дореволюционной России водилось. Девочки, там, говорят, ужин почти готов. Принесите им сюда, пожалуйста! А я сейчас приду.
Он сбегал в свой корпус и вернулся с бутылкой водки.
- Ты что – поить их собираешься? – всполошилась Лариса Антоновна.
- Конечно! У стариков это самое первое и самое радикальное средство от всех болезней! Ну, и я тоже за компанию приму на грудь в качестве профилактики, если что-нибудь останется, – очень серьезно заявил Игорь Алексеевич, но тут же, не выдержав, усмехнулся при виде надувающейся от возмущения химички. – Да ладно, не волнуйся, только разотру. Может, еще обойдется. Нет, ну надо ж додуматься! – он покрутил головой и пошел в комнату к «Корчагиным».
Через минуту Лариса Антоновна услышала, как взвыл Холодов:
- Игорь Алексеевич, вы озверели!!!
Очевидно, учитель физкультуры слишком энергично взялся за первого пациента. Лариса Антоновна неодобрительно подумала, что Игорь Алексеевич совершенно не соблюдает необходимую дистанцию между собой и учениками: попробовал бы ей, Ларисе Антоновне, кто-либо сказать «вы озверели» - с землей смешала бы нахала! А этот… Ни дать, ни взять – старший брат, утирающий младшим сопливые носы.
Прибежали девчонки с мисками и стаканами (на одном подносе стоят, другим прикрыты) – конечно, героям ужин в постель!
- Готово, наконец? – недовольно спросила Лариса Антоновна, словно ученицы были виноваты в нерасторопности поваров.
- Да, можно идти! – откликнулась Оля.
- «Бэ-э-э-э» кла-а-асс, на у-у-у-ужи-и-и-ин! – в этот же момент истошно завопил кто-то неподалеку. – И Игоря Алексеевича зовите!
Ну, молодец Игорь Алексеевич! Возится с нарушителями дисциплины из чужого класса, а свой класс оставил без присмотра! И ведь судьба до сих пор хранит его: никаких ЧП! А может, в его классе собраны какие-то сверхдисциплинированные дети? Бывает же, что класс подбирается – ученик к ученику. У нее вот тоже… подобрались… ученик к ученику… В принципе, это не Игорь Алексеевич должен лечить горе-передовиков, а она, но ведь к Рогозину-то не подступишься! Спросишь хотя бы: «Витя, как ты себя чувствуешь?», а он так рыкнет!.. Ну его! Жив – и ладно!..
Расстроенная и сердитая, она пошла вслед за своими учениками в столовую, почти с завистью посмотрела в сторону стола, где сидели ученики девятого «В» - сами пришли, стол накрыли, никого никто не подгонял (комсорг девятого «В» Лева Скороход, в отличие от Марины, тоже не нервничает), никакого шума, никто ни с кем не ссорится – а ведь у физкультурника класс больше: сорок два человека. Кто-то может сказать, что не так уж это и заметно – тридцать пять или сорок два, семь человек – не сто семь же!.. Но смотря какие это «человеки», иногда не то что семь – один-единственный попадется такой, что семерых стоить будет… Рогозин тот же…
Городецкий вбежал в столовую после Ларисы Антоновны, торопливо проглотил ужин, стоя возле окна раздаточной, поставил на подоконник пустую посуду, подошел к своим подопечным, что-то сказал. До Ярославцевой тут же донеслось хоровое обещание «все сделать» и заверения, что «все будет в полном порядке». Игорь Алексеевич ушел в другой конец столовой, где сидела Мария Андреевна, школьный врач. О чем они говорили, Лариса Антоновна не слышала, но легко догадалась: наверное, с кем-то не все благополучно, и Городецкий спрашивал, что делать с заболевшим, а врач либо что-то посоветовала, либо пообещала дать лекарство. Этого еще не хватало…
После ужина Лариса Антоновна устроилась в коридоре на скамейке, стоящей у входа: за этими детками нужен глаз да глаз (а еще взрослыми себя считают!), ей будет спокойнее, если она будет видеть, кто вышел и как давно. Но, похоже, волнуется она напрасно: народ, сбегав в умывалку, смирно сидит в своих комнатах, время от времени кто-то идет в гости к соседям – все на виду! Капралов, столкнувшийся в коридоре с Поляковой и Кожевец, остановил девчонок и, оглянувшись на Ларису Антоновну, что-то тихо сказал. Люся, смеясь, схватила Валеру за ухо и, подтащив таким образом мальчишку поближе, что-то шепнула. Валера отцепил от своего уха Люськины пальцы, кивнул и тоже улыбнулся.
- Могла бы и помолчать, если поняла, - проговорил он.
- Немного попозже, - сказала Люся, очевидно, отвечая на те Валеркины слова, которых не слышала Лариса Антоновна.
Лариса Антоновна мысленно пересчитала дни, оставшиеся до отъезда. Их было еще очень много. Завтрашний обещает быть очень тяжелым: даже если дождь закончится, вряд ли можно будет работать в поле, а это значит, что оставшиеся без дела девятиклассники будут резвиться с утра до вечера вот здесь же, в этом самом бараке. Шум, разноголосный разговор, песни... так и хочется добавить: «пляски»...
Девочки вошли в свою комнату, Капралов – к Рогозину с друзьями. Вышли в коридор Гавриленко и Родионов, постояли немного в дверях, глядя на дождь, и сели на скамейку рядом с Ларисой Антоновной. Все молчали. Ларисе Антоновне было интересно, что же все-таки происходит в комнате «Павлов Корчагиных»: Игорь Алексеевич все еще там, и мальчишки туда же сбегаются, да еще и девочки туда же пошли.
- Ну, Кожевец – понятно! – нарушил молчание Миша. – Ольга – ладно. Славгородская с Гудковым с детсада дружат. Но Осинкина куда лезет?!
Лариса Антоновна обернулась к нему, но все, что она собиралась сказать Мише, вылетело из головы, когда учительница натолкнулась взглядом на лицо Олега. Мальчик смотрел на дверь, за которой скрылись девчонки, и в глазах его росла боль – не ехидство, не досада, не ревность… Именно боль! Эта боль росла медленно, но неуклонно – будто накаляется спираль электроплитки. И вот уже в глазах Олега не боль, а нечеловеческая мука. Что это с ним?!.
- Олег, по-моему, ты весь вечер хочешь о чем-то спросить, - сказала Лариса Антоновна, чтобы хоть как-то отвлечь ученика от его мыслей.
- Нет, вам показалось! – резко ответил Олег, порывисто поднялся и вышел во двор.
Встревоженная учительница выбежала вслед за ним. Паренек уже скрылся в темноте, но шаги его были еще слышны – негромкое шлепанье по лужам.
- Гавриленко, ты куда? – крикнула она.
- Погуляю немного, - глухо донеслось сквозь шум дождя.
- Ты с ума сошел? Вернись сейчас же!.. Слышишь?.. Олег, я кому говорю?!.
Ответа не было слышно. Возможно, голос Олега заглушили дождь и ветер. А может быть, мальчишка, не пожелав ответить, пошел дальше. Куда?..
- Что это с ним? – недоумевающее спросил Миша, тоже выходя на крыльцо.
- Ничего! – сердито ответила классная. – Фокусничаете наперегонки, вот что! Рогозин, Ковалев, Гавриленко, опять Рогозин с Ковалевым и Холодов впридачу, теперь опять Гавриленко…
- Завтра Холодов что-нибудь устроит, вот увидите. Его очередь, - серьезно проговорил Миша.
- Пусть только попробует! – сказала Лариса Антоновна, вглядываясь в темноту.
Она боялась за Олега (парень все-таки неуравновешенный – да вдобавок что-то накатило на него!), но страшного ничего не произошло. Он вернулся минут через восемь, молча прошел мимо и так саданул дверью своей комнаты, что с потолка упал кусок штукатурки.
- Он что – в кого-то из этих девчонок влюбился? – вполголоса проговорил Миша.
- А что ты у меня спрашиваешь? – задала Лариса Антоновна встречный вопрос. – У него и спроси.
- И получи по шее. Или в пятак, - закончил фразу Миша. – Нет уж!
- Вы же друзья! – удивленно промолвила Лариса Антоновна.
Миша помолчал немного, словно раздумывая: говорить или не стоит?
- Олег подавляет, - все-таки высказал Родионов свое мнение об однокласснике. - А это уже не дружба, если один подавляет.
Лариса Антоновна хотела возразить, но, подумав немного, согласилась с Мишей: да, Олег действительно подавляет. Красивый, волевой, талантливый. Как любят выражаться атеисты, Бог ничем не обидел. Другие ребята из актива в чем-либо проигрывают: отличник Андрей Хватов не так красив; у красавца и отличника Андрея Стеблева не такой сильный характер, как у Олега; Миша и ростом не вышел, и черты лица неправильные, и конопушки на переносице, и учеба дается не так легко… Единственно, чем выделяется невзрачный Миша, - умением правильно оценить любую ситуацию. Но это, наверное, наследственное – Мишин отец работает в уголовном розыске. И тут Лариса Антоновна впервые задумалась: а каков он, Миша Родионов? Так ли уж легко он смирился со своим второстепенным положением, пусть даже в классном активе? Какой-то внутренний голос шепнул ей, что ребенок, по-взрослому анализирующий обстановку и выбирающий наиболее выгодный для себя вариант, - очень ненадежный товарищ. Подведет! Причем в самый неожиданный момент. Впору признать, что Рогозин лучше: у того, по крайней мере, вся дурь на виду.
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного произведения.
Совпадения имен персонажей с именами реальных людей случайны.
______________________________________________________
Предлагаю ознакомиться с другими публикациями