— Вот, познакомься, это моя дочь Мария. Она сейчас ложится спать, и мы тоже. Тётя Эля будет пить чай, ляжет в зале на удобный большой диван, а папа с тобой, милая.
– Хочу к маме. – Маша, слегка откинув голову, смотрела на отца.
– Ты моя хорошая, а мама уже спит, ей завтра на работу.
– Хотю к Лизе и Кате! – снова попросилась девочка, не отводя взгляд от отца. – И к Матвею хотю.
Виталий поцеловал дочку в лоб и шепнул.
– Маш, а мы поспим и поедем к ним завтра. Где твой зайчик?
– Ты мой зайчик! – девочка обняла отца и осторожно посмотрела на Элеонору.
Эльза растерянно улыбнулась.
– Привет… То есть, спокойной ночи, … Машенька.
– Ну ты чего заволновалась? Моя хорошая, милая девочка. Ты боишься Элю?
– У нее зивот такой больсой! – серьезно сказала девочка.
– Да, тётя Эля любит покушать. – Виталий засмеялся – А ты у меня почти не ешь, только играешься с едой.
– Я буду ей свою еду отдавать! – Маша повернулась к девушке и старательно закивала головой, – Вы кусайте, кусайте, это отень вкусно. Каса, булка с маслом… У нас кот. Только он спьятался.
Элеонора молчала и улыбалась. Глаза её блестели.
Маша отпустила отца подошла и погладила её по волосам.
– Не плать, моя хойосая! Ложись спать.
Маша быстро заснула. Виталий еще немного полежал с ней, задумчиво смотрел в потолок. Кот выскользнул из комнаты и пошел к своей предательнице хозяйке. Спустя несколько минут мужчина тоже пошел заниматься воспитательным процессом.
Пришлось успокаивать - Элеонора молчала, отвернувшись к стене в темноте, и спрятала лицо в подушку.
– Мы с тобой договорились, Нора. Ты взрослый человек, будущая мать.
– Почему только мне должно быть стыдно? – прошептала она.
– Не только. Мне тоже очень стыдно. Могу составить тебе компанию.
– А вам за что?
– За слабость. Я позволял жене всё, что угодно. А она, оказывается, не была собой. Моя дочь от этого пострадала, спасибо вам, кто ее защитил.
– Мой отец бы не тронул Лизку.
– Спасибо, что это оказался такой, как твой отец!!! Другой бы тронул, Нора. Нам повезло, да? Ну что ты расстроилась? Спи, надо отдыхать, я же вижу, как ты устала.
– Есть хочу.
– Сейчас найду нам с тобой что-нибудь вкусное.
– Можно вас попросить?
– Не всё, что угодно. Ты помнишь, что нельзя просить.
– Помогите мне сделать выбор. То есть, я хочу, чтобы вы решили. Не могу сама. Макс не любит ребенка, я могу лишить его прав и даже не вписывать отцом, успею развестись. Или… Дать ему отчество и права на ребенка, такие же, как у меня?
Начало и все части этой истории
– Ты же знаешь мой ответ, зачем спрашиваешь?
– Только никому не говорите, прошу. Я сама виновата…
Она протянула мобильный, где были открыты сообщения от абонента «Безумный Макс».
Он прочитал и медленно перевел взгляд на девушку.
– Нора, это что?
– Сообщения.
– Когда началось?
– Это старые, начало беременности. А последнее не так давно. Я наорала, послала. Не понимает. И … заблокировала его.
– Давай поступим так, я посмотрю ему в глаза и увижу правду. Ты не верь, не писал он этого, и не думай. Кто-то посторонний писал. Поняла? Я тебе сейчас другие сообщения напишу и отправлю. Их и будешь читать. А эти оставь, не удаляй, но и не смотри больше. Ладно? Вот и умница.
– Вы первый и единственный, кто их увидел. Так что мне делать?
– Это на него похоже? Когда вы ссорились, он делал так раньше?
– Он не отвечал, телефон выключал. Я делала так раньше… Это сообщения, как будто мои слова, только теперь они адресованы мне и… нашему мальчику…
– Спокойно, тихо. Не мучай мальчика и себя. Вдохни глубоко, задержи дыхание и медленно выдыхай.
– Погладьте меня по спине. Я успокоюсь.
– Хорошо, Нора. Засыпай, всё уляжется.
***
Элеонора родила через месяц, в ночь двенадцатого июля. На родах, как сказал её отец – роль повитухи исполнял Валерий Янбаев, собственной персоной. В коридоре всю ночь просидел родной отец с ношенной рубашкой в руках. К схваткам его не допустили, крик он услышал, когда ребенка вынесли. Рубашку протянул акушерке, когда она выглянула и сказала: Ну всё! Родили сына! Мальчик три восемьсот десять, пятьдесят семь сантиметров».
Она взяла белую ношенную сорочку и скрылась в другой, послеродовой палате.
Макс прошел два жестоких испытания, его пытали, напугали и отпустили. В процессе пыток парень о чем-то молился, но никто, кроме него не знал о чем. Матвей оказался прав.
В медовый месяц Макс получил задание от матери Лизы через сестру, на сумму откупа, которую он мог выплатить – машина матери. Он должен был избавиться от машины – отдать её сестре и её парню или продать, взамен сказать Элеоноре, что любит другую, не хочет с ней детей и никогда не позволит от него забеременеть. «Ты убила нашего родного ребенка, если мы останемся вместе, больше никогда и никаких детей у нас не будет». Это была причина жестокой ссоры с сестрой и потери доверия, хотя она его уверяла, что хочет избавить не только от машины, но и от тоски, ненависти.
Машина была дорога, как память, в ней он чувствовал себя так, как будто мать сидит рядом и учит его водить. Он помнил каждую царапинку, каждое пятнышко на сиденьях и, казалось, что дороже нет ничего. Не стал откупаться, хотя знал, к чему приведут разговоры о ребенке.
Они с Эльзой дрались и скандалили, а потом она начала шептать, что не хочет жить. Что не может перестать его любить, этого ребенка, потому, что он был лучше всех живых.
Вместо того, чтобы пожалеть её, Макс, отвернулся. Элеонора сбежала из номера на пляж. Он видел девушку у воды, наблюдал. Стал звонить и писать сестре – не знал, что делать, если она пойдет топиться. И Кристина стала умолять не мешать, потому, что так будет лучше.
«Ты будешь скоро мужем Лизы, её мама очень этого хочет и любит тебя, у нас будет настоящая семья, у вас будут дети. С ней нельзя иметь детей, ты же знаешь! Она сумасшедшая, ненормальная, пусть сгинет в океане. А ты – ни причем. Это её судьба, не твоя. Хочет – пусть топится».
До рождения ребенка Матвей и Виталий Сергеевич не трогали Нору, не спрашивали, но Макс сам позвонил и рассказал ей о пытках. Попросил вспомнить, что случилось в тот день честно, сказать правду.
Макс опасался мести.
Эльза согласилась. Она ждала Виталия и Машку возле подъезда с подарками.
Мужчина прогуливался не спеша, вел дочь за руку из детского сада, когда увидел её улыбку и пакеты из детских магазинов.
— Папочка, я устала, — весело сообщила маленькая девочка. Она была в розовых вельветовых брючках и в белой футболке с цветком. — Давай отдохнем вон на той лавочке!
— А кто там сидит, малышка?
— Тётя Эля!
Маша вырвалась из рук и побежала к соседнему подъезду.
— Эля-я-я! Ты пеепутала, моя холёсяя! Мы вон там зивем!
Виталий подошел ближе и вдруг увидел, какое у нее бледное лицо. Он подал руку и забрал пакеты с подарками. Подумал: «Скоро уже родит, устала. Живот далеко не пушинка, и она сильно поправилась».
Было девять тридцать вечера, когда Нора зажгла свечи, налила себе воды, а ему вина.
Сказала, что не будет волноваться и должна всё рассказать, ей станет легче. Он выслушал её внимательно и уважительно.
Родной отец, как сказала Элеонора, советовал со всеми трудными вопросами обращаться к нему, к человеку дела, а не слова. Но в этом случае она просила никому ничего не делать.
Перед тем, как рассказать то, что знала только она и Макс, Элеонора проговорила:
— Эта история правда, я - честная, и в ней задействовано много людей.
— Нора, есть правило, что прошлое не изменишь. А вот оно, это прошлое - меняет людей. Всё, что живое - растет и меняется. Посмотри, как ты выросла. — Он кивнул и перевел взгляд на живот.
Она улыбнулась — это была удивительно милая, обаятельная улыбка. Еще немного, и мужчина влюбился бы в неё.
Её рассказ был долгим и очень серьёзным.
В неизменном прошлом, ранней осенью когда Матвей пытался влюбить в себя Лизу и радовался каждому дню вместе. … Элеонора каждый день своего медового месяца стояла и смотрела на волны. Она не смотрела на мужа, который ... не смотрел на нее. В тот день он сказал ей страшные слова и дал задание по стандартной символической цене Макса 10$ – «Исчезни, я устал от ненависти».
Она позвонила отцу: «Папа помоги. Не хочу жить». Поправила последнюю фразу: «Не хочу с ним жить».
Отец стал настаивать на разводе, пригрозил клиникой, все отнять и больше не давать ей деньги. Угрожал лишить своей милости и всех благ, если не успокоится и не прекратит сходить с ума, позорить его репутацию. Назвал психически больной. Потребовал срочно вернуться и пойти на принудительное лечение от зависимости.
Позвонила Матвею и умоляла любить её, просила помощи. Он пытался соврать, что Лиза не с ним. Просил успокоиться, поговорить с Максом, помириться. «Я сейчас перезвоню, успокойся! Дай мне пять минут! … Не со мной!»
«Элеонора, не сходи с ума, он твой муж, ты с ним больше трех лет знакома, пожалуйста! Ты вышла замуж, будь уже счастлива, наконец, чёрт возьми, и отстань от меня! Я никогда не женюсь!»
Поняла, что он лжет. Слова «никогда не женюсь» были пропитаны этой ложью.
Сказала ему, что будет разводиться, сегодня они вылетают домой и Макс будет с Лизой, потому, что они любят друг друга и это их судьба.
«Они любят друг друга и должны быть вместе, они созданы быть вместе».
Когда вошла в воду и стала удаляться от берега, Макс стоял у окна, и он не выдержал. Выбежал на пустынный пляж возле бунгало, стал на нее кричать, бросился спасать. А потом ударил по щекам и повторил страшные слова, что она убийца, убила его мать, убила своего ребенка, а теперь хочет так легко уйти. Без мучений, как мученица. Он потащил ее в номер, где девушка схватила что-то острое и, в результате почти равной борьбы, Макс получил порезы на руке, которой он отнимал и не давал ничего сделать, и случайный порез на шее за сантиметр от сонной артерии.
Это привело её в чувство, она побежала за помощью и позвонила отцу. Оказалось, что отец не отпустил их одних, примчались двое его парней, увидели, что произошло, позвонили Валерию Яковлевичу и с его помощью замяли это дело. Под конвоем повезли домой. Макс полетел отдельно другим рейсом. Был долгий перелет с пересадками, но она не пришла в себя.
А когда позвонила Лиза, поняла - девушка ей верит, что она не виновата в смерти его матери. Это проняло до слёз. Именно тогда Нора почувствовала плечо друга и то, что её могут обнять на расстоянии.
Сбежала для того, чтобы сказать «прости» и помочь Лизе избежать этой ночи в отеле. А еще она хотела увидеться с Матвеем и понять – может ли он разлюбить Лизу и снова быть с ней так же, как раньше.
Матвей не мог, даже не обнял, он «сдал» отцу. Эльза тогда ночью ехала в клинику и прощалась навсегда, она не собиралась возвращаться.
— Наконец я что-то делаю хорошее, папа, я исчезаю, — шептала она. — Только бы я все сделала правильно.
В этот вечер Виталий первый раз её поцеловал в щеку вместо того, чтобы просто погладить по спине и плечам.
И сказал важные слова:
— Всему свое время, Нора. Можно и нужно научиться обращаться с детьми, разговаривать без плохих слов, смотреть на людей и уважать их. Ты была не в себе, хулиганила, курила и пила, принимала решения и совершала поступки, которые оставили след в твоей памяти, но это прошлое, да? … Настало время стать женщиной, родить ребенка. Ты увидишь, как он будет похож на тебя и Максима, и полюбишь его. Ты полюбишь, потому, что пришло время любить.
Виталий не знал, что Эля решила украсть у него рубашку. Совершить последний непорядочный поступок. Она очень старалась не шуметь, знала эту квартиру. Живот мешал, но она тихо-тихо дотянулась и нюхала рубашку с улыбкой, а когда пришло утро, спрятала её под своей одеждой.
Он, конечно заметил пропажу. Заметил и посмотрел на Эльзу, покачав головой. Но девушка стала перебирать сумочку и будто показывала, что у нее ничего нет.
Он был старше воображаемого возлюбленного, но ей все равно нравился. У него было хорошее чувство юмора, умел придумывать всякие забавные шутки и развлечения. В дождливые дни, её мысли всегда были о нём, потому что этот человек знал, как пережить с пользой непогоду. Виталий не знал раньше по-настоящему одиноких людей, но всегда мог придумать, чем заняться.
И он всегда мог позвать её к себе.
Увидеть его она всегда была рада. Всегда.
Когда Элеонору выписывали из роддома, никто не должен был приехать. На выписке молодая женщина с пронзительными серыми глазами пеленала и разглядывала Максимку, у нее было какое-то безмятежное выражение лица.
— Красавец вырастет, — сказала медсестра.
— Мне нужен развод, — сказала Элеонора. Ее голос звучал тихо, но при этом отчетливо и решительно. — Я хочу, чтобы ты был отцом нашего ребенка не только по документам, но мне нужен развод. Мы с тобой не можем жить вместе.
— Как в прошлый раз? — спросил Макс.
Нора улыбнулась. Та же улыбка, что так понравилась и пленила Виталия.
— Да, — сказала она. — Я давно ждала этого дня, чтобы сказать. Не была уверена, но сейчас я знаю точно. Мне нужен развод.
Когда они вышли из роддома, Элеонора увидела Матвея с цветами и дочерью на руках. Его сына с цветами. Машу с блестящим шариком на палочке. Лизу с шариками, летящими вверх, которые в этот раз не опали. И его с подарочным пакетом. Без цветов.
Его имя было не Виталий, его имя было… любовь.
Она помахала рукой и пошла обниматься. Все, все познакомились с Максом. С её настоящим Максом, который будет её любить всегда, как маму.
В этот день Лиза и Матвей поехали в гости к отцу, а отец с Машей к ним. Так попросила Лиза.
Матвей зашел в свою бывшую квартиру впервые после того, как они с Лиской покинули её навсегда. Сейчас в ней ждала его жена и двое детей, а он стоял на улице перед машиной, курил и смотрел на двери подъезда. Он смотрел на её любимую лавочку и старался сдержать переполнявшие через край эмоции.
Вышел из лифта на своем этаже, открыл своим ключом дверь.
Было тяжело и радостно, щемило сердце, навстречу выбежал кот и снова куда-то угнал. На губах Матвея заиграла полуулыбка.
Через несколько секунд к нему на шею кинулась Лиза.
— Как давно я не видела тебя таким, — заворожено проговорила она.
— Что, детка? Я тебе нравлюсь?
— Да, ты ничего! Симпатичный! Я рада, что мы здесь! Я, ты и наши двое детей!!! Дети! Папа наконец-то пришел!!!
— Лиз, скажи, за что ты меня любишь?
Матвей нежился в её улыбке, а Лиза коснулась рукой его щеки и поправила воротничок футболки, провела пальцами по шее и шепнула:
— Я не знаю. Просто люблю… За все люблю!!!
— Мама-а, ма-ма! … — позвал нежный голосок.
— Иду мой котёнок!
— Лиз, и когда ты это придумала? Я так счастлив… Как будто мы перенеслись и в прошлое, и в будущее.
Лиза гордо вскинула голову и засмеялась.
— Я хотела тебя порадовать! Могу даже завтрак приготовить, и ты его съешь. Твой первый завтрак из моих рук.
Матвей наклонился, нежно касаясь губами её плеча прошептал:
— Если ты хотела меня порадовать, то … мы уложим детей в спальне, там ведь нет нашей кровати, и ты придешь ко мне на диван. Я об этом мечтаю и сейчас.
Лиза кивнула.
— Лизонька, спасибо большое, за детей. Я так тебя люблю… Мне всё равно где, лишь бы с тобой…
— Ты всегда будешь такой?
— Не знаю… Какой?
— Хорошенький… Мой… Добрый такой, ласковый и … всех любишь.
— Не люблю я всех, но у меня жена такая общительная, уже привык…
Они прошли в зал и уселись за стол, наблюдая за детьми.
— Иногда мне кажется, Катя любит брата больше чем нас!
Матвей расхохотался. Лиза тихонько спросила:
— Что, тебе даже не завидно?
— Мать так говорила про моих сестёр, что они любят меня больше, чем отца с матерью…
— Ну вот. А ему надо учиться, и рисовать… а он с ними возится! С девочками...
— Кошка, а вот так моя мать никогда не говорила.
— Моя говорила, когда я с Юлькой или с подружками играла… «Ей надо учиться и петь, а она с ними возится, время теряет…» Всё, больше так не скажу. Не хочется быть похожей. Вдруг меня тоже переклинит… лет через девять… с половиной….
— Я тебя на остров увезу на всё лето, мы будем там… любить друг друга день и ночь. Не выпущу из домика, пока не отпустит!
— Вот это класс!!! Ты хитрый лис! За это вот я тебя еще больше люблю!!!
***
Ночью Лиза уложила детей и застала мужа сидящем на диване. Он наблюдал, как девушка медленно подходит и залезает к нему на колени, прямо в руки даётся.
— Пойдем, погуляем? — шепчет она и смеется. Целует нежно-нежно, а потом рассматривает его лицо.
— Что ты делаешь? Почему …. остановилась? — спросил Матвей и снова тянется губами.
— Я сама поцелую тебя. И я люблю тебя. И … я хочу, чтобы ты мне всегда разрешал быть собой, потому что мне иногда стыдно… очень… и я думаю потом: «Что я делаю? Лиза, как тебе не стыдно… Хорошие девушки так себя не ведут. Ты ведешь себя, как животное!»
От слов Лизы его тело, словно наполняется теплом и на глаза наворачиваются слёзы.
— Ты моё животное. Ты моя кошка… Я хочу, чтобы ты всегда была собой! Мне все это безумно нравится …
— Только, пожалуйста, тихо-тихо…
— Лиза, не томи меня, детка. Почему ты не целуешь? Я уже готов.
— А я почему-то захотела поменяться местами. Ты… будешь меня умолять? — еле слышно прошептала Лиза.
— Чёрт, умоляю! Я бы встал на колени, но ты сидишь у меня на коленях. Могу я … Умоляю, можно мне положить руки на твою замечательную, кругленькую, самую прекрасную…
— Матвей ты меня уже держишь за кругленькую и самую прекрасную, а я еще не согласилась…
— Да? Прости, пожалуйста. Можно я поглажу там, где хочу? … — шептал он уже наклонившись и прижимая к телу сильнее.
— Да, можно, я уже сама с ума схожу, но хочу, как мы с тобой тогда. И хочется, и нельзя…
— Но я уже не могу терпеть! Сколько еще, кошка?
— Несколько секунд…
Лиза медленно провела рукой по любимому и снова остановилась.
— Всё, я больше не могу! Он подхватил жену на руки и унес в ванную комнату, закрыл дверь, включил воду и накрыл поцелуем…
***
Диван был мягкий и удобный, но уже не такой знакомый, как раньше. Лиза плакала от счастья и расцеловала ему все лицо уже полностью.
— Как тут классно, Матвей!
— Это такой подарок, лапочка моя. ... Интересно, а твой отец нас еще раз пустит?
— Пустит... Мне понравилось! Только не умоляй меня сделать то, что я не люблю…
— А что? Что ты не любишь?
Лиза тихо засмеялась и прижалась к груди…
— Быстро говори, я на взводе… Что ты не любишь???…
— Снимать твои носки.
— А ты что их когда-нибудь снимала???
— Да, на свадьбе. В первую … — Лиза ухохатывалась — Брррачную ночь! Больше не хочу… Это было необычно!!!
Два месяца спустя.
Лиза покинула отделение реанимации и вся её стойкость и хороший настрой слетел, силы закончились, вернулись отчаяние и страх. Она подошла к окну в коридоре и схватилась за подоконник. Её ужасно тошнило, и перед глазами плыли черные точки.
— Девушка, вам плохо? Я сейчас помогу. — Кто-то обнимал Лизу со спины.
Несколько минут провала в темноту, и она уже сидела на кушетке, прислонившись к холодной стене самой лучшей клиники пластической хирургии, а её лицо заливал водопад слез.
«Мама, зачем? Она всё-таки сделала! И не просыпалась двое суток! А позвонили только вчера вечером, никто её даже не искал! Какое же счастье, что она жива. Какое счастье».
Её хриплый, тихий, но родной голос, руки с прищепкой на пальце и трубочками капельниц из под мышек…
«Надо было почаще ей звонить! У нее бинты даже на лице, вся грудь перетянута. А где Матвей? Я ему позвонила? Кажется да…».
Лиза вытерла слезы и снова пошла в палату, где мама лежала одна, рядом сидела медсестра.
— Мама, милая моя! Мамочка… Прости, меня, прости, я уже в порядке!
— Я са-ма. Домой иди. Все будет от-лично. — Мама тяжело дышит, старательно улыбается, — Ночью ты мне приснилась, девочка моя.
— Я не приснилась, мама, я здесь была.
— А что у тебя за пятно на лбу? Матвей тебя … ударил?
— На пол упала, в обморок, не страшно!
— Доченька, это не так больно, как роды! Это вообще почти не больно! Успокойся!
— Я знаю, но почему ты нам не сказала? Когда роды – дают ребенка, а здесь то зачем так рисковать?
— Мне нужно быть красивой, я очень хочу, все так делают, и ты, когда-нибудь поймешь. Нельзя рожать так поздно, тело изменяется, грудь…
— Мам, да слава богу ты жива. Я чуть с ума не сошла.
— А Маша там как? Всё в порядке? Папа как?…
— А ты не помнишь? Я уже рассказывала. Маша с Матвеем, папа на работе, зачем такой риск? Почему ты меня не слушала!…. Выздоравливай, мамочка.
— Они сказали, что даже шрамов не останется. Только не говорите ему, он не поймет, у меня анатомические импланты… форма идеальная…
— Кому не говорить?
— Ему. Ты поняла кому?
— Максу?
— Лиза, ты совсем не понимаешь? Какому Максу?
— Ты хочешь вернуться к отцу?
— Ой господи, Лисёнок. Какая ты… моя хорошая… ты как ребенок. Разве стала бы я тратить столько сил, чтобы вернуться? Ему всё равно, что там за грудь, что за щеки, какой подбородок, эпиляцию не понимает… Он ничего не смыслит в эстетике тела….
Лиза хлопала мокрыми от слёз ресницами и молчала, сказать ей было нечего.
В палату заглянула медсестра и поманила Лизу.
— Девушка, там еще посетители, цветы передали, букет огромный. Но Ваша мама позволила пускать только Вас. Она указала Ваш контакт для связи и запрет для посещений…
— Хорошо, я сейчас сама с ними встречусь.
В холле сидел Валерий Яковлевич и его дочь.
Элеонора быстро подошла, обняла и стиснула грудь. Утерла слёзы.
— Не успели мы с тобой, да? Всё таки сделала, что хочет?
— Исполнила мечту.
— Ну всё! У кого-то теперь будут красивые … Лиз, мне тоже не мешает такую операцию сделать! А что случилось, почему она так заснула надолго?
— Так наркоз действует, и на кесарево долго не просыпалась, папа ужасно волновался. Если бы я знала…
— Теперь у нее красивые тити! Не то, что у меня. Показать?
— Эль, хватит, не смешно.
— А я покажу! Потом.
— Птичка, передай ей букет. Я подписал – «От спонсора». Успокойся, ты на трясогузку похожа. Всё обошлось, я уже спрашивал. Сам вчера выпил какой-то ... "зепам"… до сих пор спать хочу.
— А где ваш Максик?
— А наш Максик с гувернёром. Нас будут мужчины воспитывать.
— Папа с ним?
— Ага. Родной папаша у него такой занятой, всё работает, алименты носит….
— Я пойду к ней. Спасибо вам…
— Матвей тоже давно приехал, ждет на улице, сильно не засиживайся. — Валерий Яковлевич достал мобильный и принял звонок.
— Лиз, а ты можешь сфоткать как это выглядит?
— Эль, ну ужас. Не надо тебе…
— Я так, на будущее планировать. Тебе легче?
— Да. Спасибо.
— Пока, друг! Шлю тебе воздушный поцелуй.
Элеонора снова схватила Лизу и крепко со звуком чмокнула в щеку. Потрясла за плечи и в дополнение пожала руку.
Валерий Яковлевич поговорил с кем-то по телефону, поднялся и бодро подошел к Лизе, потеснив дочь.:
— Ради чего, как ты думаешь, всё это кино из серии «Клиника» про врачей и коматозников? Главные роли исполняли и так далее?…
Лиза замолчала, её взгляд изменился и стал озадаченным, потом она закрыла глаза и покачала головой.
— Да, птичка. Да, моя хорошая. Но я же не только что родился. Мы уже два приступа с твоей Еленой Прекрасной пережили, вот и кОму переживем… Тебя жалко. Ты это, ... поставь меня на экстренный вызов, и сразу кнопочку жми, будем вместе отделять зернышки, которые ты, птичка можешь спокойно клевать, от пустых плевел, которые тебе энергии полёта не дадут. Ты моя хорошая, иди к коту своему, он уже вторую пачку по-моему там достал. Не бойся, все прошло успешно три с половиной часа на всё про всё, включая переодевалку и подготовку. Обычная операция... и ее разбудили. Актёры клиники уже наказаны, мать твоя предупреждена. А тебе надо беречься. И мне тоже.
— Господи… Да за что??? Что я сделала? ...Мамочка...
— А ты у нас самая чувствительная и эмоциональная. Сразу будешь кричать вместо неё «Волк! Волк!», и сразу все прибегут жалеть, буду дары носить, любить и опахалом обмахивать.
— Вы уверены?
— Я, когда не уверен, по-другому пою. Иди, птичка, к мужу. Люби и будь любима.
— Зайду к ней на минуточку, передам букет….
Лиза вошла в палату внезапно и заметила легкое движение руки матери.
Она протащила тяжелый букет, достала из него открытку и прочитала:
— От спонсора! Мам, а кто у тебя спонсор?
— Лисёнок, я не знаю…
— Может это Элин отец?
— Не знаю, детка…
— Выздоравливай мамочка, давай я тебе простынку поправлю.
Лиза быстро подошла и сунула руку под одеяло, достала телефон. На нём была запущена какая-то игра.
— Ой, извини, мам. Ты поиграй, когда выпишут звони, я приеду. Люблю тебя, будь счастлива и здорова. Покажешь потом, что получилось с грудью, Нора тоже хочет посмотреть.… Завтра мне прийти?
— Лисёнок, я не знаю… сколько меня тут продержат.
— Позвони мне утром, мам, люблю тебя. Надо бежать, там дети одни...
Лиза поцеловала мать в щеку и вышла.
На улице бесновался Матвей,
Валерий Яковлевич его успокаивал, а Элеонора стояла в стороне разговаривала с кем-то по телефону и улыбалась.
Увидев Лизу муж за две секунды преодолел расстояние и схватил её:
— Девочка моя!!! Я запрещаю тебе общаться с … матерью! Ты меня слышишь? — он прижал к себе, целовал бледное лицо.— Любимая, ну что за цирк? Как так можно? Я представить не могу, что было в твоем детстве, если она сейчас так измывается. — на его глаза наворачивались слёзы. — Чёрт! У тебя скоро день рождения, я её не приглашаю! Никаких совместных праздников.
— Матвей, не надо. Я с ней поговорю и попрошу больше так н-не пугать.
— О боже. Господи… За что тебя-то? Всё! Я буду отвечать ей сам, на все звонки, поняла? Я в доме хозяин, а ты… жена хозяина! На звонки твоей матери и вообще на все звонки отвечаю я! Давай телефон сюда!
Лиза обняла и прижалась:
— Я уже успокоилась, все же хорошо!
Он повел девушку к машине, попрощался за руку с Валерием Яковлевичем, Лиза помахала Элеоноре, которая увлеченно что-то рассказывала. Она увидела и помахала девушке в ответ.
Сели в машину.
Лиза поискала шоколадку, не нашла и посмотрела на мужа.
— Лиз, я не успокоился. Можно мне еще сигареточку? Подумаю о хорошем! С тобой всегда только о хорошем!
— Нет. Давай сюда пачку. Я в доме хозяйка, а ты муж хозяйки и вообще все сигареты будут у меня! ... Давай сюда быстро!
💖Спасибо за прочтение. Автор будет очень благодарен подписке, лайку и комментариям, цветочкам, злым мордочкам, смайликам и критике, если что не так🌺💖.
С любовью и светом, Алиса.
Продолжение
Начало и все части этой истории
Начало первой истории этих героев