«Когда шестилетнему Ибрагиму его старший двоюродный брат Этьен сказал, что хорошие мусульмане, попадая в рай получают в награду 72 девственницы, мальчик-талибе задумался; в конце концов, ему и Этьену едва хватает еды здесь, на земле: «Так неужели делить пищу с 72 девушками является наградой за хорошее поведение?» (из книги «No Heaven for Good Boys», Keisha Bush)
Талибе/talibés — в переводе с арабского «ученики» — мальчики в возрасте от 5 до 15 лет, проживающие в жилых даарах (западноафриканский аналог медресе) Сенегала, Гамбии, Гвинеи, Гвинеи-Бисау, Чада, Мали, Мавритании и изучающие Коран под присмотром учителей, более известных как марабуты. Отношения талибе к своему учителю — это отношения «преданности и строгого послушания», в которых марабут обеспечивает руководство и защиту, а верность ученика выражается в экономической поддержке даара.
Их невозможно не заметить на улицах Дакара или Сен-Луи: красная консервная банка из-под помидоров для милостыни, босые мозолистые ноги, бритые головы с пятнами экземы, тощие тела и хмурые детские лица. Эти юноши лишены достаточного количества еды и медицинской помощи, им приходится спать на грязном картоне в антисанитарных условиях, ходить в обносках и годами не общаться со своей семьей. Многие из них систематически подвергаются физическому и сексуальному насилию со стороны своих учителей, старших товарищей или случайных знакомых на улице.
Точных данных по количеству мальчиков-талибе нет, но известно, что в 2010 по оценкам экспертов не менее 50 000 детей в возрасте от трех лет были отправлены родителями порой за сотни километров от дома в большие города для получения религиозного образования, но последние исследования Хьюман Райтс Вотч показывает, что эта цифра увеличилась и составляет на сегодняшний день более 100 000 мальчиков.
Возникнув как одна из первых формальных систем образования в Западной Африке, основанная на доверительных отношениях, сенегальская система «талибе» берет свое начало в 14 веке, но примерно с 1960-х годов она претерпевает значительные изменения, превратившись из уважаемой системы религиозного образования в эксплуатацию детей. Ранее даары располагались в общине или в близлежащей деревне, где их близость к дому позволяла подросткам и их родителям поддерживать тесные контакты в процессе обучения. Семьи вносили небольшие финансовые взносы, а дети регулярно возвращались домой, чтобы поесть, помыться, сменить одежду и провести время со своими родными.
Чуть более полувека назад, когда в Сенегале разразилась ужасная засуха, деревни сильно обнищали, что побудило многих марабутов перенести свои даары в относительно более процветающие города. Растущая бедность в деревнях мешала семьям продолжать финансовую поддержку, а после перемещения школ, родители и вовсе перестали играть активную роль в поддержке своих сыновей. Эта миграция из сельской местности с каждым годом увеличивалась и сегодня превратилась в тысячи дааров в городах Сенегала, где марабуты в качестве основного средства поддержки принуждают детей к попрошайничеству. Коранические школы на протяжении долгого времени были ключевым символом мусульманской идентичности, поэтому правоверный мусульманин обязательно даст подаяние юному талибе, но, к несчастью для последнего, эта щедрость только подпитывает систему, которая их эксплуатирует. По словам экспертов ООН по торговле людьми, в Сенегале примерно 30 000 мальчиков-талибе, занимающихся попрошайничеством в одном только Дакаре, приносят своим учителям около 8 миллионов долларов США в год.
Сегодня преимущественно сельские семьи доверяют своих сыновей городским исламским учителям — марабутам. Однако вместо того, чтобы получить должное образование, десятки тысяч детей, как правило, подвергаются лишениям, жестоким телесным наказаниям и вынуждены выпрашивать в течение 8-10 часов в день милостыню на улицах, а также еду для себя. Организация Объединенных Наций считает сегодняшнюю систему «талибе» формой современного рабства, а некоторые марабуты были даже замечены в вербовке мальчиков из соседних стран, превращая ее в международную торговлю детьми.
Так, например, с апреля по июнь 2018 года 339 подростков в возрасте от 7 до 14 лет, в том числе 332 мальчика-талибе, были задержаны на улицах Дакара. Сообщается, что 207 детей были сенегальцами, 99 — бисау-гвинейцами, 25 — гамбийцами, 5 — малийцами, 3 — гвинейцами и 2 — нигерийцами.
Многие учителя Корана намеренно устраивают свои школы в заброшенных или ветхих помещениях в условиях крайней нищеты, где большинство талибе спят на полу, незащищенные сетками от укусов малярийных комаров и рискуют погибнуть при обрушении здания. Детские дни состоят из зубрежки Корана, чередующегося с принудительным попрошайничеством на улицах, без должного медицинского обслуживания, любви и ласки. Уроки часто перемежаются телесными наказаниями за неспособность выполнить «дневную норму» пожертвований, в среднем от 0,5-2,5 USD на человека. Важно отметить, что далеко не каждый даара является эксплуататорским, а ряд учителей участвуют в движении за улучшение системы и защиты прав мальчиков.
Помимо принуждения к попрошайничеству правозащитные организации задокументировали физическое насилие над детьми, проживающими в даарах, за невыученный наизусть текст Корана или периодические попытки к бегству. В отчете также были зафиксированы случаи летального исхода подростков вследствие жестокого обращения со стороны марабутов, многочисленные избиения, сексуальное насилие, различные формы пренебрежения, а долгие часы, проведенные на улицах, увеличивают риски стать участниками дорожно-транспортного происшествия или жертвой нападения. Кроме того, многие учителя Корана не выполняли своих обязанностей в отношении здоровья и безопасность находящихся на их попечении детей-талибе, что приводило к гибели мальчиков.
Так в 2016 году сотрудники полиции в Сен-Луи обнаружили 12-летнего мальчика, прикованного цепью к стене даара и держащего в руках Коран. Ребенок сообщил, что его таким образом наказали, так как он не смог собрать нужную сумму и ранее уже убегал после издевательств со стороны марабута и его помощников. Полицейское расследование было вскоре прекращено, и никто не был арестован.
Из 10 случаев жестокого обращения, предположительно совершенных преподавателями Корана или их помощниками, два расследования были прекращены полицией; одно расследование прокурором; трое учителей были арестованы и ожидают суда по обвинению в смерти ученика; четверым вынесены приговоры. Один марабут отбывает два года в тюрьме за злоупотребления, приведшие к смерти мальчика-талибе, еще трое получили сроки от трех до шести месяцев. Ни один из 10 случаев изнасилований, нападений и автомобильных аварий со стороны людей, не связанных с кораническими школами, не привел к расследованиям или санкциям против учителей Корана за пренебрежение детьми.
Сенегал ратифицировал все основные международные конвенции о правах детей, а эксплуатация и жестокое обращение являются серьезными преступлениями в соответствии с Уголовным кодексом и законом о борьбе с торговлей людьми от 2005 года. Однако неспособность правительства обеспечить соблюдение существующего закона и контролировать систему «талибе» развязало руки некоторым недобросовестным «учителям». Хотя в 2017, 2018 и 2019 было рассмотрено больше, чем в предыдущие годы, уголовных и административных дел о жестоком обращении и эксплуатации несовершеннолетних со стороны учителей Корана, говорить о значительной положительной динамике пока еще рано.
Президент Сенегала Маки Салл, переизбранный в феврале 2019 года на второй срок, в 2016 пообещал «убрать детей с улиц» и «окончательно решить проблему беспризорников». Местные активисты за права детей считают, что число учеников, подвергшихся принуждению к попрошайничеству, продолжает неуклонно расти, но при этом также отмечается и возросшая готовность местных жителей и СМИ сообщать о случаях жестокого обращения в полицию для инициирования расследований. Однако в настоящее время эта риторика правительственных структур не сопровождается последовательными, решительными и далеко идущими действиями по защите детей от злоупотребления и эксплуатации.
Важность исламского образования и, соответственно, влияние марабутов особенно сильны среди сельских жителей и малообразованных родителей. Кроме того, когда местные светские школы в труднодоступных местах являются редкостью или непозволительной роскошью, то у семей очень мало шансов дать детям хоть какое-то образование, а получить его в городской дааре часто является единственным доступным вариантом. Наконец, некоторые родители просто не подозревают о тяжести лишений, вынужденного попрошайничества и жестокого обращения, которым подвергаются их дети. Непреднамеренные последствия того, что семьи отправляют своих мальчиков из деревень в города, имеют далеко идущие и тяжелые социальные и экономические последствия для общества — непропорциональное количество оставшихся в сельской местности девочек. В этих деревнях девушки обычно выходят замуж в возрасте 13 или 14 лет за мужчин постарше, у которых уже есть другие жены. Отсутствие школ в сельских деревнях не только поощряет систему «талибе», но и способствует полигамии, детским бракам и женской безграмотности. Еще одним печальным последствием является неспособность бывших мальчиков-талибе стать полезными членами сенегальского общества.