оглавление канала
Всю обратную дорогу до дома я вспоминала свое посещение избы знахаря. В голове была невообразимая куча-мала из вопросов и догадок. Кто такой это Один? Он сын старика? Или его ученик? Почему Саныч ничего мне о нем не рассказал. И медведь Асхат тоже был загадкой. Не могу сказать, что мне часто приходилось встречаться с медведями, но немного я знала об этом звере. Медведи по своей сути не агрессивны, но, чтобы такой взрослый медведь стал тебе другом… Это очень сомнительно, и возможно только в одном случае: если человек воспитал его с детства.
За всеми этими размышлениями, я не заметила, как добралась до базы. Люська-умница довезла меня безо всяких приключений. Впрочем, нам с ней приключений на сегодня было вполне достаточно. Я решила, что не стоит рассказывать мужикам обо всем, что случилось у дома деда Прона. Андрей помогал Василичу на кухне. Колол дрова и таскал воду. Завидев меня, оба бросили свои дела и кинулись ко мне. Василич молча оглядел меня беглым взглядом с ног до головы и, убедившись, что я цела и невредима, удовлетворенно крякнул. Он прекрасно знал, что я терпеть не могу отвечать на бесконечные вопросы о собственном самочувствии или о том, как мои дела. Тем более, что все было вполне очевидным. Я задала вопрос, который волновал меня больше всего:
- Как там Колька?
Андрей с Василичем переглянулись, и после молчаливого соглашения, заговорил Андрей.
- Вроде бы жара нет. Но, нога его мне не нравится. Я его с полчаса назад твоим отваром напоил. Луковицы отвязали. А так… - Он пожал плечами. – Вроде бы все не так плохо. Ты привезла лекарства?
Я молча кивнула. Достала свою добычу из седельной сумки, попросила Андрея обиходить Люську, а Василича – поставить кастрюльку для отвара. И сразу прошла в свою избушку, поглядеть, как там Колька. Несчастный парнишка спал, как убитый. Нога, лежавшая поверх одеяла, была опухшей и особого оптимизма мне не внушала. Но я очень надеялась, что снадобья Прона помогут парню быстро встать на ноги.
...Детство у Олежки было счастливым. Он был поздним ребенком, очень долгожданным, и родители в нем души не чаяли, хотя и не особо баловали. Мать была филологом, читала лекции в университете, потом как-то увлеклась этнографией. Не смотря на возраст, закончила заочно исторический факультет. И теперь моталась по экспедициям, изучая культуру народов Урала. А отец был геологом, тоже, едва снег стаивал, уезжал в экспедицию и до следующих снегов Олежка его не видел. Пока был маленький его на все лето к себе забирала бабушка Анфиса в деревню. Вот где ему было раздолье! Бабушка была малограмотная, но сказок, былин, древних сказаний знала великое множество. Так что, у Олежки тут тоже была своя экспедиция по этнографии, почти, как у мамы. Ему нравилось засыпать, уютно свернувшись на бабушкиной кровати, провалившись в мягкую, из гусиного пуха, перину, под ее неторопливый, словно журчащий ручеек, голос. И он сначала плыл в этом мире ее рассказов, как в волнах тумана. Затем, глаза незаметно закрывались, он проваливался в сон, словно попадал в другой мир. В нем огромные ели клонили свои головы к земле под напором Борея... С их ветвей свисали до земли, как седые бороды древних старцев, старые мхи, и раскачивались в такт порывам ветра. Грозовые облака наползали одно на другое. И раздавались мощные, раскатистые удары грома! Это грозный Бог Перун выезжал на своей колеснице, и метал огненные стрелы свои в злого змея, укравшего жену бога. Начиналась битва! И проливалась кровь змея на измученную землю горячими каплями летнего дождя, на последние камни ушедшей Гипербореи. Какие тайны еще хранят эти скалы, эти горы и бескрайние леса? Какую память они сберегают? Что скрывается за этими, как бескрайние океанские просторы, туманами? Возродятся ли дни былой славы...? Только Боги знают... Затихает вдали за горизонтом звук битвы. Удаляется в чертоги небесная колесница яростного Бога... И Олежка, подхваченный буйными порывами ветра, уносился вслед за огненной колесницей, и засыпал глубоко и спокойно с блаженной улыбкой на губах.
Когда подрос, и ему исполнилось одиннадцать лет, отец пообещал взять его с собой «в поле», как говорили геологи. Мать была против, считая, что сын еще маловат для подобных приключений. Олежка сидел в своей спальне под дверью, и с замиранием сердца слушал, как спорят родители, сжимая в руках, словно спасительный круг, отцовский бинокль.
- Он еще маленький! – Горячилась мать. – Ты что, не понимаешь?! Ты будешь по своим горам лазить, а он что, в палатке комаров кормить?! Да, и потом, ведь сам знаешь, тайга, возможно всякое!
Мать горестно вздохнула, и у Олежки, кажется, перестало биться сердце. Он прекрасно знал, когда мама начинала так вздыхать, отец ей всегда уступал. Но, на сей раз, все было по-другому. Он услышал, как папа достаточно настойчиво принялся возражать.
- Оля, он мужчина, не забывай этого. Ты его всю жизнь под юбкой не продержишь. Анфиса Федоровна безусловно, достойная женщина, и просто замечательная бабушка, но мальчик растет, и ему необходимо закалять и характер, и тело. А в этот раз в экспедиции будут еще два паренька. Ты же знаешь Куликова Сергея? Так вот, он своих пацанов берет. Так что, Олегу будет не скучно. Парни у него хорошие, многое умеют, многое знают. Так что нашему сыну будет чему у них поучиться.
Мать опять вздохнула, но Олежке показалось, что уже не так горестно, и все еще попробовала возражать.
- Так Куликовским ребятам уже сколько? Младшему четырнадцать, а старший уже совсем почти взрослый мужчина, ему семнадцать. А наш-то, совсем малявка по сравнению с ними. Захотят ли возиться? Да, и няньки с них, как с тебя балерина. – Невесело усмехнулась она.
Голос отца стал мягким и чуть насмешливым.
- Оль, да они сами предложили, чтобы я Олежку с собой взял. Они за ним и присмотрят. Не волнуйся, все будет хорошо.
Они еще поговорили немного, но Олежка дальше слушать не стал. Было ясно, что в этот раз папа все-таки возьмет его с собой. Он забрался в кровать, сунул отцовский бинокль под подушку, как некую гарантию и пропуск в тот таинственный мир под названием «тайга», в который до сих пор ему ходу не было, и, свернувшись калачиком, уснул, счастливо улыбаясь во сне. А когда он проснулся, возле его кровати стояла пара новеньких кирзовых сапог маленького размера.