XXXI.
Где каждый труд всегда в почёте,
Все жили мирно и свободно.
Семье и собственной работе,
Вверяли судьбы безотчётно.
Не помышляя жизнь иную,
Все славили страну родную.
Гордились мудрым Ильичём.
Всё украшали кумачём.
И, нетеряя оптимизма,
Век коротая беззаботный,
Не зная слова безработный,
Живя в стране социализма,
Надеялись, уже вот-вот,
Народ наш в коммунизм шагнёт.
XXXII.
Андрей пытался стать военным.
Он документы в срок собрал.
Как все, путём обыкновенным,
В военкомат он их подал.
Заверив и отца и мать,
Уехал вскоре поступать.
Казалось, светлый день наступит.
Андрей наверняка поступит.
Там несколько недель пробыв,
Назад расстроенный вернулся.
В своих надеждах обманулся,
Свой шанс счастливый упустив.
В училище он не попал:
Немного баллов не добрал.
XXXIII.
А это значит, до зимы,
В осенний попадёт призыв.
В казарме будет видеть сны.
Патриотический порыв,
Он свой сумеет воплотить,
И верно Родине служить.
Как преданный её воитель,
Надев кирзу, шинель и китель,
Привыкнет автомат держать;
Тянуть носок и шагом "прусским",
По меченым квадратам узким,
В литом строю маршировать;
Горланить песню строевую.
(Люблю я, братцы, жизнь такую!).
XXXIV.
В те годы в армии служить,
Был долг священный пред Отчизной.
От службы ратной "откосить",
Мадея девицей капризной,
Считалось низко, непристойно.
Вот оттого служить достойно,
Старался каждый паренёк.
В Сибири было невдомёк,
Ребятам сторониться службы.
Коль "белый" получил билет,
Считай, позор на много лет.
Сплочённее армейской дружбы,
В России не было и нет!
Таков мой "хипарям" ответ!
XXXV.
В России, издревле Великой,
Нет места лживым пацифистам.
В стране прекрасной, многоликой,
Сумевшей дать отпор фашистам,
Народ и армия - едины,
И оттого непобедимы!
Чтоб вражеский сломить напор,
Возьмём хоть вилы, хоть топор,
И прочь прогоним супостата!
Агрессора умоем кровью,
Со всей отеческой любовью!
Любовь к Отчизне наша свята!
Мы жизнь свою не пожалеем,
Гуртом вражину одолеем!
XXXVI.
Всё ближе, ближе срок призыва.
Летят к призывникам повестки.
Дела из пыльного архива,
Достали. Ждут уже поездки,
Мальчишек, что ещё вчера,
В октябрьски хмуры вечера,
Своих девчонок провожали.
Те их дождаться обещали.
Вот у ворот военкомата,
Толпится группами народ,
Толкует и отправки ждёт,
И жизнь советского солдата,
Для тех ребят вот-вот начнётся.
Как всё оно там обернётся?!
XXXVII.
Кому, когда, в какую часть,
Судьбой его предрешено,
Сегодня, завтра ли попасть:
Кружит судьбы веретено.
Пока не тайно и не явно,
С позором или очень славно,
Проделав весь армейский путь,
Задумает судьба вернуть,
Мальчишек в отчую обитель,
Где все два года будут ждать,
И день, и ночь отец и мать.
Ведь каждый на земле родитель,
Когда он сына отправляет,
Лишь лёгкой службы пожелает.
XXXVIII.
"Как быстро выросли сынки".
Невольно матерям всплакнётся.
"Вчера носили ползунки,
А нынче"... Что им остаётся?
Лишь в путь сыночков проводить,
И тихо их благословить,
Молитвы тайно повторяя,
И крест перстами осеняя,
Чтобы сынок домой пришёл,
Вернулся целым, невредимым,
К своей семье, к своим любимым,
Чтоб испытания прошёл,
Он мужественно и спокойно,
Без страха, трусости - достойно.
XXXIX.
Отцы, докуривая сигарету,
Сынов своих увещевали,
Твердя одну лишь фразу эту,
В стакан им водки подливали:
Служить, как прадеды и деды,
Верша великие победы;
Товарищей своих спасать,
Хоть сам ты будешь погибать.
Всегда при этом добавляли:
Бравадно на рожон не лезть,
И не пятнать позором честь,
Чтобы потом не презирали,
И не плевали им во след,
С презрением в осьмнадцать лет.
XL.
Героям нашим, как и всем,
Не составляя исключенья,
Пора призваться, а затем,
Служить без слёз и одолженья.
Андрей, как друг его Кирилл,
В почтовый ящик получил,
Повестку из военкомата.
Мол, ждут давно уже солдата,
В Советской Армии. Пора,
Исполнить свой гражданский долг.
Авось, и выйдет из них толк.
Грядёт армейская муштра,
А техникум и институт,
Пока до срока подождут.
XLI.
Андрей, промокнув от дождя,
Пришёл домой из магазина.
Под бюстик главного вождя,
Повестку положил. Корзина,
Орех кедровых помешала:
Запнувшись об неё сначала,
Отставил он её в сторонку.
Взяв в руки мамину иконку,
Погладил пальцем Божий лик,
Вглядевшись в образ сей смиренный,
Когда-то кровью обагренный,
Печально головой поник.
Продукты сложил в холодильник.
Завёл на утро свой будильник,
XLII.
Чтоб в день назначенный и час,
В военкомат успеть явиться,
Где звучный командирский бас,
Где с прошлой жизнью он проститься.
В забвеньи сыщет упоенье,
Отдавшись в руки проведенья.
Присел на старенький диван.
Как странно, в голове туман.
Все мысли, путаясь, мелькают.
В душе тревожной пробудился,
Из ниоткуда появился,
Страх неуёмный. Исчезают,
Иллюзии. Подстать молве,
Всё прояснилось в голове.
XLIII.
Словно по полкам-неведимкам,
Само собой всё разложилось.
По чётким явственным картинкам,
Он понял, что и, как свершилось.
И отчего, забыв покой,
Он в ситуации такой,
Нелепой, глупой оказался,
И, как с собою состязался,
Себя пытаясь убедить,
Что день назначенный придёт,
Что лишь с Дианой счастье ждёт.
Обязан лишь её любить,
Боготворя её повадки,
Терпеть измены и нападки.
XLIV.
Лишь эта на сердце кручина,
Его и гложет, и гнетёт.
Души разверзнутой пучина,
Вглядеться вглубь себя зовёт.
Андрея вовсе не тревожит,
И ужасов его не множит:
Как примет солдатская община?
Какою будет "дедовщина"?
Всё то, что может приключиться,
Пока два года в сапогах,
Он будет прибывать в войсках.
Всё то, что в армии случится,
Гораздо менее волнует,
Не будоражит, не беснует.
XLV.
Подсев, словно во сне, к столу,
Взял авторучку и бумагу.
Его влюблённому уму,
Внушая дерзость и отвагу,
Тогда решимости придали,
Им пережитые печали,
И он, закрыв глаза на миг,
Из сердца исторгая крик,
Который слышен лишь ему,
Излил бумаге сокровенно,
Достойно, смело, откровенно,
Порой не зная почему,
Всю гамму чувств, что накопил,
И бережно внутри хранил.