Дэниел Дилан Рэй, The Guardian, 3.08.2022
«Мы стали музыкальными дизайнерами, производящими потребительскую музыку»… Карл Бартос
Как барабанщик группы, он был соавтором нескольких величайших альбомов в истории, но затем власть захватили машины. Публикуя свои мемуары, он объясняет, как рухнул их компьютерный мир
Когда подросток Карл Бартос сказал своим родителям, что хочет посвятить свою жизнь музыке, его отец пришел в такую ярость, что разбил акустическую гитару сына вдребезги.
После того, как Карл в 12 лет услышал The Beatles, в нем что-то пробудилось — «Я хотел почувствовать, как они звучат», — говорит он, — и поэтому упорно продолжал играть на этой разбитой гитаре. Подсесть на ЛСД, слушая Хендрикса, было еще одним порталом. «Музыка говорила со мной сразу на всех языках мира», — вспоминает он в своих мемуарах. — «Я понял его сообщение вплоть до самой последней частоты. Никогда прежде сущность музыки не была так ясна».
Мемуары «Звук машины: моя жизнь в Kraftwerk и за ее пределами» — это невероятно подробная книга о жизни Бартоса: от тех ключевых моментов детства, лет, проведенных в консерватории Роберта Шумана в Дюссельдорфе, где он изучал перкуссию, до его пребывания в том, что считается классическим составом Kraftwerk. — Бартос, Ральф Хюттер, Флориан Шнайдер, Вольфганг Флюр — группа в которой он играл с 1974 по 1990 год.
Kraftwerk искали перкуссиониста на несколько концертов, и Бартоса порекомендовал его профессор. Будучи вызван в их собственную, печально известную и секретную студию Kling Klang, он сразу же соединился с Хюттером и Шнайдером. «Нас тянуло друг к другу, и это было просто чистое чувство», — вспоминает он. — «Я с первой встречи понял, что это нечто совершенно особенное».
Присоединение Бартоса совпало с выпуском альбома «Autobahn», который, в частности, его заглавный трек, часто считается эталоном модернизма в поп–музыке, с его пульсирующим грувом, ведущим в будущее. Вскоре началась работа над концептуальным альбомом «Radio-Activity», и Бартос стал активным участником, автором и соавтором. Последующие альбомы «Trans-Europe Express», «The Man-Machine» и «Computer World» (1977-1981) представляют собой безупречную, несравненную серию пластинок, которые мерцают и искрятся металлическим блеском; в равной степени аккуратный поп и футуристические научно-фантастические саундскейпы, они стали основой электронной поп-музыки в последующее десятилетие. Бартос говорит, что миссия Kraftwerk заключалась в том, чтобы вложить технологию с человечностью, сделать её «осязаемой и заметной — и это отличалось от всей электронной поп-музыки, которую мы вдохновляли. Они просто обращались с электронным оборудованием как с гитарой; они просто играли песни в традициях английской поп-музыки. Но Kraftwerk остался другим, потому что мы хотели знакомить людей с техникой».
Группа не только постоянно поднималась на творческие вершины в студии, но и их внутренняя атмосфера была самой дружелюбной и компанейской. Некоторые обитали в месте, которое Бартос называет “легендарными вечеринками”, хотя не вдается в пикантные подробности. За этим нужно обратиться к мемуарам Флюра «Я был роботом». «Проектор Super 8 воспроизводит секс-фильмы на стене рядом с ванной», — описывает он. — «Все залито пеной и красным вином, а свет свечей тускло освещает мокрую от пота сцену. Эти вечеринки были похожи на Содом и Гоморру». Это кажется несовместимым с такой таинственной и скрытной группой, которая экспериментировала с использованием псевдонимов роботов — и книга Бартоса делает акцент, уделяя особое внимание методам работы, творческому процессу и технологиям.
В 1981 году они успешно гастролировали — несмотря на то, что их оборудование весило семь тонн, — и в следующем году песня «Das Model» заняла первое место в Великобритании. Они были в творческом и коммерческом зените, и Бартос отмечает, что «Computer World» «был нашей самой успешной попыткой перевести диалект метафоры человек-машина в музыку», но затем Kraftwerk не выступали вживую почти десять лет, поскольку они заперлись в студии. «Мы проспали все 80-е», — говорит Бартос. — «Это действительно была драматически огромная ошибка».
Следующий альбом, «Electric Café» 1986 года, стал радикальным изменением. «Проблема началась, когда компьютер прибыл в студию», — говорит Бартос. — «Компьютер не имеет ничего общего с творчеством, это всего лишь инструмент, но мы передали творчество компьютеру на аутсорсинг. Мы забыли о центре того, чем мы были. Мы потеряли физическое ощущение, больше не смотрели друг другу в глаза, только смотрели на монитор. В то время я думал, что инновации и прогресс — это синонимы. Я больше не могу быть так уверен в этом».
Оказывается, этот участник группы, которая провозгласила новую эру футуристической технологии — является чем-то вроде техно-скептика, но Бартос подчеркивает, что эпоха, которую большинство людей ассоциируют с пиком творчества Kraftwerk, была спродюсирована в основном аналоговой группой. Они раздвигали границы примитивной технологии до ее абсолютного предела, и для Бартоса эти ограничения послужили толчком к инновациям. Но когда перед ними предстали бесконечные возможности, не было ничего, к чему можно было бы прислониться, только безграничный горизонт. «Мы перестали быть творческими, потому что решали проблемы», — говорит он.
Темпы работ значительно замедлились. Новое увлечение Хюттера велоспортом стало приоритетом, и студийные сессии часто занимали несколько часов по вечерам без особого энтузиазма. Кроме того, они стали одержимы записями других людей, часто отправляясь на дискотеки, проиграть ранние миксы своих треков, чтобы посмотреть, как они звучат на фоне свежих записей дня. Они начали преследовать дух времени, а не устанавливать его. Услышав «Blue Monday» от New Order, они были настолько впечатлены, что разыскали звукорежиссера Майкла Джонсона и полетели в Великобританию, чтобы он сделал микширование «Tour de France» — отдельного сингла 1983 года, — но предпочли никогда не выпускать эту версию.
«Все начинало выглядеть все более и более уныло», — говорит Бартос. — «Вместо того, чтобы вспомнить, как создавалась наша самая аутентичная и успешная музыка, мы сосредоточили свой взор на музыкальном духе массового рынка. Но сравнение наших собственных идей с работами других людей было анти-творческим и контрпродуктивным. Мы стали музыкальными дизайнерами, производящими потребительскую музыку, ориентированную только на победу над другими конкурсантами. Наше воображение утратило свою автономию. Казалось, что мы вообще забыли, как появилась наша музыка».
Флюр потерял терпение и ушел, чтобы заняться изготовлением мебели, а Бартос тоже подготовил уход, поскольку возникли проблемы с авторством и платежами за песни, а также прибавился отказ от гастролей. «Это был настоящий кошмар», — говорит он о том времени. Несмотря на то, что это было типично для Хюттера и Шнайдера в тот момент, когда он наконец покинул коллектив в 1990 году, особой драматической реакции не последовало.
Начался период, когда он чувствовал себя «очень подавленным», но вскоре он начал работать с Энди Маккласки из Orchestral Manoeuvres In The Dark, сочиняя вместе с ним песни, а также сотрудничая с Бернардом Самнером и сайд-проектом Джонни Марра Electronic над их вторым альбомом. «Они спасли мне жизнь», — раccуждает он. — «Потому что я знал, что я не один».
Маккласки вспоминает, что Бартос выразил заинтересованность в совместной работе как «один из 12 апостолов, приглашающий вас присоединиться к их банде». Бартос даже помог Маккласки создать женскую группу Atomic Kitten. «Я собирался уйти на пенсию, но был достаточно тщеславен, чтобы считать, что все еще могу писать песни», — вспоминает Маккласки. — «Карл сказал: "Не отдавай их просто издательской компании, потому что они будут морочить тебе голову, и ты станешь шлюхой, пишущей песни». Он сказал: «Почему бы тебе не создать транспорт для своих песен?» Поэтому я всегда с удовольствием говорю людям: «Да, Kraftwerk создали Atomic Kitten». Бартос также выпустил два альбома в качестве проекта Elektric Music в 1990-х, прежде чем издать два сольных альбома в 2003 и 2013 годах. Тем временем Kraftwerk блестяще вернулись с записью «Tour De France Soundtracks» в 2003 году, и — теперь с единственным оригинальным участником Хюттером — уже давно гастролируют с концертным 3D-шоу.
Размышляя о Kraftwerk сегодня, Бартос не выглядит таким опечаленным, скорее разочарованным тем, что могло бы быть, сетующим на потраченное впустую время, творческую энергию и дыру в форме десятилетия, когда они могли бы наэлектризовать аудиторию провидческой, но определяющей эпоху музыкой. Тем не менее, у него не так много времени, чтобы тратить его на то, как продолжил развиваться Kraftwerk. «Общество превратилось в конвейерную ленту», — говорит он. — «Вы вкладываете ресурсы, превращаете это в потребительский продукт, зарабатываете деньги и... мусор. Вот что случилось с Kraftwerk. Они превратились в дегуманизацию музыки».
Хотя он по-прежнему глубоко любит свое время в классической аналоговой эпохе группы. «Мне нравилось быть человеком-машиной», — говорит он. — «Но мы только что потеряли этого человека».
Книга «Звук машины» («The Sound of the Machine») Карла Бартоса выходит в издательстве Omnibus.
