Маргиналы, как известно, происходят от французского "края" (la marge), и представители богемы в любом обществе как раз и формируют его социальную кромку, одаривая нас новыми подходами и идеями, почерпнутыми из табуированного общения с трансцендентными мирами или иными культурами.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что богема становится против установок условного "центра" общества, стремящегося консолидировать "свое" общество, через отрицание "чужого" образа мысли и жизни. Демарш российской богемы в этом смысле мало чем отличается от таких вот заявлений Роджера Уотерса из группы Пинк Флойд.
Другое дело, что и кромка в своем конфликте со своими центрами теперь не едина. Похоже, что если напротив Уотерса посадить Макаревича, получится не менее живой разговор, чем между Лиз Трас и Марией Захаровой.
Кромка перестала работать на объединение, ее диалог с центром снова стал носить антагонистический, а не конструктивный характер, и в этом антагонизме маргиналы перестали быть "местом кода", их взгляд больше не кодифицирует реальность. Ведь т.н. "глобальное общество" тоже родом с окраины — окраины традиционных сообществ, к котором в этом случае допустимо причислять и модернизированное общество Запада первой половины XX века. Постмодерн — это культурная среда обитания маргиналов, и эта среда формировала повестку с конца 1960–х до наших дней.
Сейчас им приходится кричать, чтобы донести простую мысль о наличии у "Другого" (представителя иной культуры, мировоззрения и т.д.) рациональных и морально обоснованных мотивов его действий. Кричать, потому что "центр" совершенно не готов принять такую мысль как руководство к собственным действиям. Напротив, такого рода мысль рассматривается как вражеская пропаганда. Другой теперь воспринимается как враг.
И можно было бы сказать, что это конец глобального общества, если не учитывать, что этому этапу предшествовал другой — этап традиционализации модерна. Длинный ряд национальных проектов, задача которых состоит в конструктивной глобализации, в отличие от подавляющей вестернизации. Глобальный мир изначально не мог быть монохромным. Он строится на отношении к Другому как к откровению, а откровение — это всегда совершенно новый цвет. Тот факт, что в США лозунг 'All lives matter' был отвергнут — симптом показушности их глобализма. Это готовность принять Другого только в рамках заранее оговоренного и успешно коммерциализированного спектра. Другие, не входящие в этот спектр, отбрасываются как вражеские агенты.
А проект традиционализации в любой другой стране предполагает такой глобальный мир, в котором эта страна участвует в кодировании реальности, а не пользуется готовым кодом по франшизе. Тот конфликт, который сейчас разворачивается вокруг (а не "в" и не "на") Украины — не конец глобального мира, а его детская болезнь, хотя и сопровождающаяся мощным пароксизмом. Глобальное общество не может далее развиваться по лекалам, сработанным в США, потому что для Других они выглядят как Прокрустово ложе.
Глобализация больше не кодируется кромкой, теперь ее кодированием занимаются центры.