Моя младшая сестра Полька была чудесным ребенком. Можно сказать, вундеркиндом. Читала она в 5 лет, а в 7 писала стихи. Но ее главным увлечением стала фотография.
Когда папа на день рождения подарил 8-летней Полине фотоаппарат, ее жизнь стала полным счастьем. Она даже слегка запустила учебу — до этого была лучшей в школе — так много сидела в темной ванной и колдовала над своими пленками.
Мама вечно ругалась, а папа снисходительно журил за слишком большое усердие в этой области. Впрочем, остудить Полькин пыл не удавалось никому. Она не расставалась с фотоаппаратом.
Так смешно это выглядело: маленькая девчушка с косичками, которая на мир все время смотрит через объектив... Ей было интересно все: птицы, клюющие хлеб, дети, не поделившие песочницу и лихо пинающие друг друга, мама, напевающая во время готовки, отец, задумчиво глядящий в окно, и я, конечно...
Все это запечатлевалось на ее снимках. Причем становилось каким-то важным, осмысленным, красивым... О, как я тогда на нее сердилась: она все время за мной охотилась!
А я — стыдно вспомнить — постоянно ее отгоняла, даже давала подзатыльники на правах старшей. Ну не нравилось мне, что за мной вроде как постоянно подсматривают! Глупая была, прости, сестра!
Интересно, что с возрастом она совсем не охладела к этому занятию, а наоборот! Ее снимки становились все более художественными, она участвовала в городских, районных и даже областных конкурсах и побеждала, кстати, не раз.
У нее появились заказчики, которые просили поснимать на свадьбе или юбилее завода, но Полина отказывалась категорически.
«Я же не для денег это делаю! — объясняла она мне, удивлявшейся такой ее разборчивости.
— Это же искусство! Зачем мне пьяные физиономии их гостей?! Или глупые рожи начальников на митинге?»
Она собиралась поступать после школы на операторский во ВГИК.
«Хочу снимать кино!» — твердила сестра.
Мама была в шоке: ей Полька виделась врачом, как она сама.
А папа мечтал, что она будет историком, сделает научную карьеру... Он молчал, но недовольно поджимал губы: мол, какая-то неверная профессия. Фотограф! Ну или даже оператор...
Их даже никто и не знает обычно! Ну, актеров все запоминают, ну, режиссеров еще куда ни шло... А кто знает операторов? Даже гениев?
Полина упрямо стояла на своем: ей хотелось снимать кино. Мне кажется, ей и жизнь становилась интересна, только когда она видела ее в видоискатель, а без фотоаппарата она и не смотрела вокруг!
Однажды гуляли мы с ней в парке. Она, разумеется, снимала все вокруг: расцветающие кусты, целующихся влюбленных, собаку, вальяжно раскинувшуюся на газоне, стариков, которые внимательно наблюдали за парой чумазых веселых детишек...
Этот сюжет, помню, и мне показался забавным: сидит такая скучная пожилая пара и безотрывно смотрит на галдящих малышей — мальчика и девочку. Эдакий яркий образ: жизнь уходящая и жизнь только начинающаяся... Рядом. В печальной близости и на контрасте...
Поля щелкала затвором и что-то ворчала около меня: мол, плохо видно лица стариков, надо поменять ракурс. И тут старуха заметила ее попытки снять их с дедом получше. Она повернулась к нам, и — о, ужас! — ее искаженное злобой лицо испугало нас.
Ведьма какая-то! А еще страшнее нам стало, когда она заорала таким трескучим низким голосом:
— Как ты смеешь! Кто позволил тебе нас снимать?!
Поля стала вежливо извиняться, бормотать что-то про «я не права, надо было спросить вашего позволения... но я боялась нарушить замысел...».
— Ах ты, негодяйка! — посинела от гнева старуха. — У тебя еще и замысел! А ну отдай мне пленку!
Тут уже я тоже осерчала, да и Полька стала нервно теребить кофр.
— Не смейте так разговаривать с моей сестрой! Она не сделала вам ничего плохого! —возмутилась я.
— Я не могу отдать вам пленку! — бормотала Поля. — Там слишком много важного для меня материала...
Но ваши снимки, если хотите, я потом уничтожу... Хотя не понимаю... что в них...
— Ты всё поймешь, негодяйка ! — прервала ее старуха. — Ты у меня все поймешь... когда видеть перестанешь, руками и ногами пошевелить не сможешь... Вот тогда ты все поймешь!
— Ах ты, старая ведьма! — потеряв терпение, завопила я. — Да провались ты... Никого ты не напугала! Подумаешь...
— Пойдем отсюда, — тянула меня сестра. — Ну их... Сумасшедшие они какие-то.
Нам вслед, пока мы уходили к дому, летели такие эпитеты и проклятия, что я не стану их и приводить.
«Наверное, Полька права: пациенты психушки погулять вышли!» — решила я. Ну и забыли бы мы про этот инцидент назавтра. Если бы... если бы на следующий день Поля не разбудила весь дом ужасным криком.
Когда я продрала глаза и прибежала к ней в спальню, там уже суетились родители, которые пытались успокоить бьющуюся в истерике сестру. Она ослепла.
Почти. Видела только очертания предметов, и то при ярком свете. Ну, само собой, мы помчались к докторам, ее обследовали... Нашли какое- то кровоизлияние за задней стенкой глаза... Делали процедуры какие-то.
Я не особо вникала в диагноз, все же мне было 17 лет — в этом возрасте у всех свои проблемы и заботы. Конечно, мне было жаль сестру, но я была уверена, что родители обо всем позаботятся... Ну, с глазами все быстро шло на поправку. Как вдруг — новый удар. У Полины отнялась левая рука!
Снова — врачи, больницы... А когда все вроде вылечили, воспалилось колено — да так, что сестра не могла ходить месяц! Представьте, все эти недуги свалились одно за другим как снег на голову. Полька три месяца ходила по врачам. И вот когда мама однажды, смахнув слезу, произнесла:
«Да что ж за напасть! Точно Полинку кто-то сглазил!», я вдруг все поняла.
Так и было! Это ж та злющая ведьма! В парке... Она ее прокляла. И напустила на девчонку все эти беды.
«Неужели так бывает?!» — спросите вы. Ну, выходит, бывает! Я все вывалила матери, конечно... Но она, выслушав меня, сказала:
«Ты выросла в семье врача и учителя! Как тебе не стыдно такое вслух произносить!»
Ну, я смутилась и отстала от них... Однако и сейчас, спустя 40 лет, я уверена, что старуха была ведьмой. И Полины мучения — ее рук дело. Да, кстати, оператором Полька так и не стала. Поступила на исторический...
Дорогие читатели ставьте лайки, пишите комментарии и подписывайтесь на наш канал.