Он сидел на подоконнике и смотрел в окно. Воспитательница уже давно оставила тщетные попытки занять его чем-нибудь другим. На улице шел дождь. Зеленые листья вздрагивали, когда на них падали капли дождя, на поверхности луж толкались мелкие кружки, мешая друг другу расплыться.
-Володя, к тебе пришли, - это был голос воспитательницы, и на него мальчик не обернулся, зато на другой…
-Здравствуй сын.
Володя вздрогнул, обернулся - говоривший оказался высоким, смуглым, темноволосым мужчиной.
-Ну что смотришь? Не узнаешь? – с плохо скрываемым раздражением спросил тот,- Еще бы! Благодаря твоей мамаше мы не виделись почти четыре года!
И тут Володя понял, что то, что когда-то говорил ему Петька было правдой – получается – у него есть отец, живой… Почему-то от этой мысли было не радостно.
-Ничего, все исправимо, - продолжал мужчина, - теперь ты будешь жить у меня.
-Я не хочу, - Володя отвернулся к окну.
Он знал, что то место, в котором он жил последние несколько недель называли интернатом, и не то, чтобы ему тут так уж особенно нравилось – но он знал, почему оказался здесь – потому что остался без родителей. Но идти куда-то с незнакомым дядькой – пусть тот даже не обманывает – совершенно не хотелось.
-Вот еще, кто-то будет тебя спрашивать, - его бесцеремонно стащили с подоконника за шиворот и потащили к выходу.
Володя отбивался упорно, но молча. Незнакомец кое-как выволок его за дверь, в коридор со шкафчиками для одежды, и коротко ткнул пальцами под ребра. Мальчик рухнул на пол как подкошенный, у него перехватило дыхание от дикой боли, из глаз брызнули слезы, он не закричал лишь потому, что для этого нужно было как-то вдохнуть.
- Никому ты не нужен, кроме меня, - хладнокровно заметил его новый отец, - так что сейчас поднимаешься и идешь со мной. Будешь упираться – крупно об этом пожалеешь. Пойдем, - он за шиворот поднял Володю с пола, поставил на ноги и повел спотыкающегося, плачущего мальчишку на улицу.
Их ждала машина и водитель – водитель назвал Володиного отца Егором Петровичем и открыл заднюю дверь.
Егор Петрович сначала втолкнул туда сына, затем сел сам.
-И хныкать отвыкай, - сказал он ему, - ты теперь Видов Владимир Егорович.
-Я Климовцев Владимир Алексеевич, - сухо возразил Володя, с удивлением поняв, что слезы куда-то делись.
Свое полное имя он выучил за те несколько дней, когда ему пришлось побывать в полиции, социальном приюте, наконец, в интернате. И только сейчас он понял, что это имя означало. Фамилия и отчество его отца – все, что осталось с ним от прошлой жизни.
Видов смотрел на него с интересом – впервые.
-Это мы посмотрим, - проговорил он.
Следующие полчаса прошли в полном молчании – Володя смотрел в окно – будь он сейчас со своими настоящими родителями – у него непременно родилась бы тысяча вопросов, но рядом с ним сидел совсем чужой человек.
Машина чуть замедлила движение у огромных железных ворот, которые сами по себе распахнулись, пропуская ее. За воротами скрывался трехэтажный особняк.
Видов вылез из машины и тут же скомандовал Володе:
-Вылезай!
Мальчик повиновался.
Они поднялись по ступеням – Видов важно шагал впереди, Володя кое-как успевал за ним. Дойдя до тяжелой двери, Видов постучал, к удивлению Володи – мальчик не понимал, зачем стучать в дверь собственного дома. Ах, оказывается затем, чтобы не открывать ее самому.
В огромной прихожей ожидали несколько человек – Видов рассказал, что один из них Володин тренер, другой – учитель. Потом он повел его наверх – показывать комнату, в которой теперь он будет жить.
Комната находилась на третьем этаже. Вполне себе просторная комната. Кровать, шкаф, низенький письменный столик, и то, что Володе понравилось больше всего – кольца, лесенка, канат, перекладина. Впрочем, времени порадоваться ему не дали.
Видов закрыл дверь, в его руках откуда-то возник широкий кожаный ремень.
-Так как, ты говоришь, тебя зовут? – спросил он Володю.
Мальчик отступил к стене.
-Климовцев Владимир Алексеевич, - тихо произнес он.
-Неужели? – хмыкнул Видов. – Ну, тогда иди, ложись, - он кивнул на кровать.
Володя не шевелился – он, словно, прирос к стене.
-Я твой отец, понятно? – поинтересовался Видов.
Ни жив, ни мертв – мальчик покачал головой:
-Ты не мой папа.
Видов схватил его за шиворот и бросил на кровать, чтобы тут же ударить – раз другой, третий… Володя вырывался, плакал и кричал… Время от времени Видов делал перерыв, чтобы спокойно поинтересоваться:
-Итак, кто я?
Володя не отвечал, только плакал, сжавшись в комок. Но при очередном вопросе вдруг вскочил на ноги и сквозь слезы выкрикнул:
-Ты - гад! Вот ты кто! Гад! Гад!
Он был совершенно уверен, что после этих слов его просто убьют.
Но Видов вдруг замер, подошел и, взяв пальцами за подбородок, посмотрел в глаза.
-Упрямый, - заметил он с удовольствием, - в меня. Ладно, посмотрим, насколько тебя хватит. Вернемся к этому вопросу завтра.
Видов вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, а Володя, обхватив себя руками, сел на пол.